Часть 16 (Дазай, Атсуко, бармен) (1/2)

Дазай с трудом разлепил глаза. Гул в черепной коробке и подступающая тошнота в горле была уже почти привычной. Апатия тяжелым камнем придавила к кровати.

Сил хватило только на то, чтобы дотянуться до телефона.

Уже за полдень. Неплохо.

Юноша с трудом сел, уже по привычке протягивая руку к тумбочке, где всегда были стакан с водой и таблетки. Обезболивающее и против тошноты.

Жизнь с малявкой под одной крышей имеет свои плюсы.

Как, например, стакан воды на тумбочке, спасающей от сушняка в похмелье.

И всегда чистая одежда.

А еще, как он знал, еще теплый в это время дня завтрак, весьма неплохо приготовленный девчонкой.

Ну уж за самопополняющуюся аптечку, парень даже готов был ее хвалить.

Если бы удалось найти.

Так вышло, что виделись они в лучшем случае, раз в неделю, и то случайно.

Единственное неудобство – ежемесячная «полосатая» проблема его подопечной. Которая терпеть не могла запах перегара, демонстративно закапывала его плащ и пожевала все сигареты. И с которой приходилось нянчится.

Дазай зевнул и потянулся.

Прошло всего несколько месяцев вынужденного безделья, а кажется уже целая вечность. Гребанные законники*! Как ему за два года аннулировать свою впечатляющую мафиозную карьеру? Да он загнется быстрее…

А, хрен он загнется. Гиперответственная «мамочка» по имени Акира его с того света достанет и прочтет очередную заунывную лекцию о вреде веревок, мыла, лезвий и суицида в целом. Был уже случай…

Блядство.

Бывший мафиози тяжко, и как-то обреченно, выдохнул, выпутываясь из пижамы. Признаться, после вчерашней пьянки он не сильно помнил, как переодевался, но на его автопилот всегда можно положится.

Зевая, он вышел на кухню, поднимая крышку с еще теплого омурайсу, и две небольшие пиалы с мисо и маринованными овощами. Стоит признать, что мелкая стала готовить все лучше и лучше.

Интересно, куда сегодня завалиться и выпить*?

***</p>

Бам. Атсуко безнадежно заскулила, уткнувшись лбом в письменный стол. Как же она терпеть не могла математику! Вот вроде почти всю программу второго года средней школы худо-бедно догнала, а по литературе даже перегнала, а вот с математикой случился затык. Эти циферки уже кажется перемешались у нее в голове.

Девочка отодвинула от себя исчерканную тетрадь, и на мгновение замерла, оглядывая небольшую комнату. Хоть съемную, зато свою, которую не надо ни с кем делить. И при этом, не чувствовать себя не в своей тарелке, как это было в отеле.

Односпальная кровать, именно кровать, а не тонкий футон, как в приюте. Письменный стол, сейчас заваленный учебниками всех мастей, да книжный шкаф, в котором заполнены лишь две полки. На одной из которых стояли всего три книги в синей обложке.

На глазах Атсуко невольно навернулись слезы, и она быстро перевела взгляд на окно, чтобы отвлечься. Ведь больно было до сих пор.

Несколько месяцев назад ее жизнь просто перевернулась с ног на голову. А потом еще. И еще. Так и докрутилась до сегодняшнего дня, но девочка никак не могла понять в хорошую или все-таки плохую сторону?

Наверное, все-таки хорошую.

Ее никто не бьет.

Они с опекуном почти не пересекаются. Он просыпается, когда Атсуко уходит к репетитору, и уходит задолго до ее возвращения.

Ее никто не обзывает.

Опекун ее вообще не замечает, разве что столкнуться пару раз в месяц у ванной.

Все свое свободное время девочка сидит в комнате, изредка выходя на кухню, чтобы приготовить еду. В то время, как опекун обычно пропадает до ночи, и… редко возвращается сам.

А если и возвращается, то пьяный и в компании. Чаще всего женщин.

Поэтому предметом первой необходимости неожиданно стали беруши.