Часть 7 (1/2)
— Можно синюю? — Серёжа осторожно потянулся к выбранной вещи.
— Конечно, — Алтан протянул ему футболку. Но не учёл, что её невозможно взять без тактильного контакта. Так что его рука и Серёжи непременно бы соприкоснулась.
Дабгаев еле сдержался, чтобы не отдёрнуть руку. Это вызовет вопросы. Но если ему даже такое мимолётное соприкосновение понравится, значит, Алтан погиб.
Он не был уверен, что полностью себя контролирует, в том числе и лицо. Никакого тремора, потливости или ещё чего, да и лицо вроде оставалось неизменно спокойным и вежливым, но глаза… «Лучше, если не взглянет, пожалуйста… Я не выдержу и что угодно могу вытворить, честно, особенно если это, не знаю… Чудик или чудо, уж что подобрать, засмущается, всё, пока». Мысленно он помолился на Вадима, пусть этот дурак подойдёт. Пожалуйста.
Ладно, это из области фантастики, решение нужно искать самому. Он ненадолго повернул голову к лестнице, чтобы во время передачи футболки, и эти опасные пару секунд задержки после, не взглянуть на Разумовского.
Едва футболка была передана, Алтан тут же убрал руку поближе к своему карману, на её законное место, и только после этого, наконец взглянул.
— Я сейчас отнесу их обратно, а ты, ну… Подумай пока, чем бы ещё хотел заняться. Переодеться можно в туалете, — он указал на соседнюю дверь.
Серёжа, которого от мимолётного контакта словно током прошибло, закусил губу, очень надеясь, что смущение не слишком очевидно.
То, что Алтан отвернулся и сразу же убрал руку, Серёжа не заметить не мог.
Грустно улыбнулся. Ну хотя бы точно не будет возможности раскрыться, если его не могут даже коснуться.
— Спасибо, — Разумовский постарался сделать вид, что всё в порядке. — Я, наверное, в комнату пойду, у тебя и без меня дел много. Я…
Серёжа не знал, чем будет заниматься, но и надоедать Алтану больше не хотел.
Алтан приподнял брови. Что он умел читать, так это разочарование и грусть. Слишком часто сам ощущал и научился.
Да уж, хочешь как лучше, боишься, но… Всё равно всё выходит не так.
— Ну, во-первых, дел как раз и нет. Во-вторых, ты не знаешь, чем ещё заняться, верно? В комнате, конечно, много интересного, но…
Может к чёрту это всё? Какой смысл стараться не привязывать к себе человека, если он тебе нужен? А сам человек в целом к тебе не так уж и равнодушен? Ради спокойствия? А кому такие недомолвки дадут спокойствие?
— Можно же ещё найти способы как-то развлечься. Я довольно хорошо вижу грусть на твоём лице. Слишком хорошо знаю это чувство. Это из-за меня? Можешь даже не отвечать, это и так ясно. Сергей, пойми. Я редко нарушаю чьё-то личное пространство, не хочу доставлять дискомфорт, поэтому привык к резким движениям и некой изоляции, скажем так. Это не связано с тем человеком, с которым я общаюсь. Во всяком случае, не с тобой! – он слабо улыбнулся. И, насколько смог, сосредоточился на взгляде Серёжи.
«Не сорваться» — мысленно просил рассудок.
— Не воспринимай моё поведение на свой счёт. Как видишь, я тебе даже свою футболку доверил, – он слегка усмехнулся, и опять немного отвернулся. — Отнесу остальные, приду, и поразмыслим, что можно сделать.
Серёжа замер в нерешительности, поняв, что его состояние заметили.
Он не хотел, чтобы его эмоции причиняли кому-то неудобства, но Алтан и правда, словно видел его насквозь. Это могло бы напугать, но Сережа, всё же, был скорее смущён.
— Прости, я не хотел, чтобы это так выглядело, ты и правда ничего такого не сделал, — Разумовский не знал, как объяснить и окончательно смешался.
Про футболку он отметил, запомнил и улыбнулся, надеясь, что не будет выглядеть, как влюбленный идиот.
— Спасибо, я сейчас… — прижав в себе одежду, словно ее могли отобрать, Серёжа скользнул к указанной ранее двери. И только оказавшись внутри и прислонившись спиной к косяку, медленно выдохнул, сам пугаясь силы эмоций.
Как школьник! Угораздило же!
Ругать себя за то, что умудрился влюбиться в первый раз в жизни, было глупо, да и не меняло это ничего.
Всю жизнь у Серёжи были разве что мимолётные увлечения, быстро забывавшиеся за работой и прочими делами, а после и вовсе не до того стало.
Несмотря на то, что Разумовский был романтиком и верил в любовь, он не думал, что когда-нибудь сам влюбится. Когда остальные бегали за девочками, он учился, и его все эти «отношения» и «любови», больше пугали, чем привлекали.
Вот только то, что он чувствовал к Алтану, не было увлечением, и уверенность, что это не просто дружеский или ещё какой интерес, кроме романтического, была пугающе железной.
Хотелось плакать или бить в стены кулаками.
Вот только ни то, ни другое делать не стоило — не хотелось потом объяснять Алтану, на понимание этого ушли последние капли здравого смысла.
Быстро переодев футболку, Сережа умылся, словно пытаясь ледяной водой смыть переживания, и вышел.
Алтан с улыбкой кивнул скрывшемуся за дверью Серёже. Прояснили. Всё. Прекрасно.
Нет, не прекрасно. Дагбаев вернулся к себе, положил футболки на место, рухнул на кровать, закрыв лицо подушкой. Можно ли материться? Пожалуй.
Мысленно он пару раз обругал себя, всю эту ситуацию. Если ты видишь, что вроде как Серёже понравился, что ж молчишь? Идиот.
Потом снова всплыло это желание – защищать. Чёрт бы всё это побрал. Если Серёжа снова коснётся его как-то не так, Алтан сорвётся и не выдержит. Преграда, преграда — нужно мысленно повторять это и оставлять между ними дистанцию.
А ещё нужно было вставать и возвращаться обратно. У него было максимум минут пять, пока Разумовский не заглянул. Что вообще можно сказать, когда видишь распластавшегося на кровати Алтана, лежащего лицом в подушку?
Ничего. Только смеяться.
Он встал, подошёл к зеркалу, чуть поправил волосы, попытался изобразить сосредоточенный взгляд. Ладно, пойдёт.
Вышел в коридор. Серёжа как раз вышел следом.
— Ну что ж… Я даже не знаю, что предложить тебе. Сейчас идёт концерт живой классической музыки, кажется, приезжают Maneskin, ну, в общем, развлечений много.
Алтан набрал запрос в гугл и, чуть подойдя к Разумовскому, следя за расстоянием, чтобы не нарушить приемлемое, показал и другие варианты.
— На твой выбор.
Серёжа отметил выбранную Алтаном дистанцию, но всё же осмелился чуть сократить её, при этом стараясь максимально сосредоточиться на том, что ему показывали, не отвлекаясь на зачастивший пульс.
— Я не уверен, что это хорошая идея — появляться где-нибудь в общественном месте… – Разумовский задумчиво протянул руку, пролистывая ленту на телефоне вниз. — О, — он замер, найдя то, что его заинтересовало, а потом ойкнул, только сейчас заметив, что, кажется, слишком близко подошёл к Алтану. Покраснев, Сергей отодвинулся, смущенно пробормотав:
— Извини…
Вроде бы, всё было нормально. По крайней мере, Алтан не особо заметил вторжение.
— Всё в порядке. И что это там? – Дагбаев присмотрелся: выставка в музее. Улыбнулся.
— Неплохой вариант. Пойдём, если ты хочешь. Только надо надеть что-то для большей конспирации.
— Я думал о том, чтобы подстричь волосы… — Сережа представил результат, но с короткой прической он видел в зеркале именно Птицу. Даже сейчас он иногда неосознанно встряхивал головой, успокаиваясь от ощущения отросшего каре, словно подтверждая для себя, что он это он.
— Не вопрос, — кивнул Алтан и открыл контакты.
Поискав, нашёл нужный, набрал.
— Алло, Жень, это Алтан. Нет, нет, я не собираюсь состригать свои косы, родной мой! А, нет, не афро. Я не по поводу себя, — Дагбаев невольно улыбнулся, потом неожиданно засмеялся. — Нет, не девушка. У меня в гостях мой хороший приятель, друг, можно сказать. И его срочно, вот кровь из носу, надо подстричь. Что? Не ревнуй, ты никуда из моего сердечка не уйдёшь. Ждём через час тогда, если ты можешь. Ой да бро-оо-сь, — тут Дагбаев чуть смутился. — Если что-то понадобится, ты тоже можешь на меня положиться. Ну, всё, пока. До встречи.
Алтан положил телефон, улыбнулся.
— Мой очень старый друг, один из лучших парикмахеров Петербурга.
Серёжа не ожидал, что Алтан так быстро всё организует и сказать теперь, что не уверен, была ли это хорошая идея, не мог.
И пока Алтан разговаривал по телефону, Разумовский даже забыл о своих опасениях, с удивлением слушая, как Алтан практически флиртует. С одной стороны — в груди зашевелилось какое-то неприятное чувство, в котором Серёжа с удивлением признал ревность, а с другой — эта ситуация показала, каким Алтан может быть.
Видя, как Дагбаев смущается и улыбается, Разумовский старался подавить ревность, на которую не имел никакого права, и просто любовался. Приятель, друг — эти слова грели, давая надежду, что они и правда могут поладить.
***</p>
— Ты уверен, что он… — Серёжа смешался, не зная, как озвучить свои опасения.
— Сделает всё именно так, как ты желаешь, поверь. Это из-за него я отрастил волосы, и в итоге ношу косы. Он знает, что человеку подойдёт. А пока… Где этот бездельник?
Дагбаев набрал Вадима. Конечно же, Дракон появился почти сразу.
— Ваше Золотейшество?
— Костюм для нашего гостя, и самый лучший. Но. Чтобы он в нём не был так узнаваем… — Алтан снова повернулся к Серёже, что-то прикинул в уме. — Поищи синий. Не совсем индиго, чтобы прям в чёрный не переходил, но тёмный. Рубашку можно фиолетовую или белую, посмотрим. И, собственно, классику тоже, узнаем, что выигрышнее.
Дагбаев это не афишировал, но неплохо разбирался в том, что подходит людям, особенно в стиле.
— И... И… Знаешь, поищи шляпу под цвет костюма. Только, умоляю, не котелки.
Дракон усмехнулся. Золотейшество в своём репертуаре.
— Понял. Сколько времени?
— Всё прямо сейчас.
— По-оо-онял.
Вадим хмыкнул и пошёл исполнять. Он вроде должен охранять, но вот, таскается с поручениями. Впрочем, как это ни забавно, он даже знал, где именно достать что велено.
Алтан улыбнулся Разумовскому.