18:30 (2/2)
Выглядел он так, будто только что пришел с кинопроб или наоборот собирается присутствовать на них в качестве кинокритика.
— Американо? Или, может быть, в этот раз что-то другое? — вновь обратился к нему Ирука.
«К каждому клиенту нужен индивидуальный подход», — так ему говорила Анко в самый первый рабочий день. Это было так давно, но Ирука все запомнил, как заповедь Божью и теперь, набравшись терпения, принялся ждать, пока гость решит, что же он, в конце концов, будет пить.
«Давай уже думай быстрее. Заебал», — раздраженно думал Ирука, желая поскорее вернутся к своему сэндвичу.
— М-м-м… — задумчиво протянул мужчина, смотря на доску с меню. А затем он уставился прямо на парня.
— А-американо, пожалуйста… — приглушенно произнес он, улыбнувшись одними глазами.
«Можно было догадаться! На кой черт вообще столько времени тянул?» — Ирука быстро вбил заказ в программу.
— К напитку будете что-нибудь? Круассан, бейгл, сэндвич? Может быть, полноценный завтрак?
— Нет, спасибо.
— Вам кофе с собой или здесь?
— С собой.
— С вас двести пятьдесят йен.
Мужчина порылся в карманах и подал пару мятых купюр. Ирука, тщательно делая вид, что не видит, как его рассматривают, быстрее собрал сдачу и оторвал чек.
— Ваша сдача. Ожидайте. Как заказ будет готов, я вас позову, — так же дежурно уведомил парень.
— Благодарю, — мужчина вновь улыбнулся, забрал чек, а сдачу переложил в маленькую баночку с надписью «на мечту», что стояла рядом с кассовым аппаратом.
Ирука почувствовал, как щеки пошли красными пятнами. Этот тип постоянно оставлял ему чаевые в размере оплаты двух порций кофе.
— Спасибо, — смущенно проронил Умино и побыстрее отвернулся к кофе машине.
После того, как Анко ткнула ему в то, что он, возможно, является объектом обожания данного экспоната, парень стал по-другому смотреть на всю ситуацию. Ему становилось неловко в присутствии этого странного мужчины. Не то чтобы он был когда-либо обделен вниманием со стороны других парней, но обычно с ним флиртовали, просили номер или страницу в социальных сетях, приглашали в кафе, а этот просто молча его рассматривал.
«Ну и пусть пялится», — решил как-то Ирука.
Он не собирался делать поблажки, исходя из того, что, возможно, человек просто нерешителен, и ему сложно пойти на сближение, а значит нужно в этом помочь, но все упиралось в то, что:
Во-первых, мужчина не вызывал у Умино никакой симпатии, а даже скорее наоборот.
Во-вторых, Ирука привык, когда за ним бегают и всегда этим пользовался, даже когда ему не нравился ухажер, ему нравилось нравиться. Это пленительное чувство власти над другим вызывало неподдельное удовольствие и повышало самооценку до неописуемых высот.
Кто откажется от такого?
Когда ты можешь дергать за тонкие ниточки, манипулируя и наблюдая, как другой человек выворачивается наизнанку, лишь бы сделать хорошо объекту своего обожания.
За все свои двадцать три года Ирука не влюблялся ни разу, а все его связи преследовали исключительно потребительский характер. Он мог начать встречаться с парнем, у которого своя машина только из-за удобства. Его привозили, куда он скажет, и забирали, откуда пожелает, катали по ночному городу, дарили подарки и кормили разного рода вкусностями. Но все это длилось не больше двух месяцев просто потому, что Ируке становилось неинтересно.
Отношения заканчивались, не успев толком начаться, а Ирука уже позволял новому ухажеру выполнять его маленькие прихоти.
Конечно, очень важно, чтобы и внешность соответствовала ожиданиям, поэтому он очень выборочно подходил к вопросу своего временного сопровождающего, а сейчас, глядя на непонятный экземпляр комплексов, который и рта не может открыть, чтобы спросить его имя, становилось понятно — мужчина в пролете.
Бесповоротно.
Взяв одноразовый картонный стаканчик, парень каллиграфическим почерком написал на нем «хорошего дня!» черным маркером.
Налив ароматный кофе, он закрыл стаканчик белой пластиковой крышкой и нарисовал сверху милую кошачью мордашку.
— Хатаке-сан, ваш заказ готов!
Подойдя к стойке выдачи, мужчина забрал стаканчик и заулыбался еще шире, смотря на крышечку.
— Благодарю. Хорошего дня!
Ирука проводил его взглядом и, как только дверь за гостем закрылась, с кухни выплыла Анко.
— Хатаке-са-а-ан, ваш заказ гото-о-о-в! — сразу же передразнила она.
— С каких это пор ты имена постоянных покупателей запоминаешь? Думаешь, я не вижу, как ты его окучиваешь? Ты ведь говорил, что он урод.
Ирука развернулся и прошел обратно к своему завтраку. Жадно вгрызшись сэндвич, он, почти не жуя, проглотил большой кусок.
— Не понимаю о чем ты.
— Не делай вид, что не понимаешь. — Анко закатила глаза и полезла в банку с чаевыми. — Такс, сколько же он тут тебе оставил в этот раз… — она стала пересчитывать купюры, — …о-о-о, в этот раз меньше. Хватит только на боксмастер без колы. Сдаешь позиции, Ирука-кун.
— Боже, заткнись.
— А то я так и оглянутся не успею, а ты уже и переписываться с ним начнешь, — она высыпала монеты обратно в баночку и затолкала сверху бумажные купюры.
— С ним то? Я даже не дам ему свой номер. Ты его вообще видела? Он будто с тюрьмы сбежал. Мерзкий тип.
— Да-а, выглядит он, конечно, не очень привлекательно. Хотя сегодня очень даже ничего. Для тебя поди старался, пальтишко выбирал.
Она звонко засмеялась, а вслед за ней заливисто захохотал Ирука, представляя, как этот перекрашенный тип стоит и копошится в шкафу, выискивая приличную одежду, думая, что это ему поможет.
«Не пообсирал людей сегодня — значит, день прожит зря», — так говорила Анко всякий раз, когда кто-то из коллег ее одергивал.
Она была очень резкой и временами даже грубой, многие не срабатывались с ней из-за прямолинейности. Но именно эта черта ей помогала идти напролом к мечте и парировать любую критику в свой адрес. Ее упорству можно только позавидовать, и Ирука все чаще грешил этим, замечая, что хочет так же, как она, но не может.
У него порой опускались руки, когда он не проходил очередной кастинг, и тогда парень задавался вопросом: откуда эта взвинченная женщина, что как иголочка тычет его по самым больным местам, берет силы? Загадка.
Но даже несмотря на взаимные подколы и шуточки в адрес друг друга, Ируке нравилось общаться с огненной дивой, что имела талант сжигать мосты, когда ей заблагорассудится.
Когда поток народа увеличился в несколько раз, а задача — осуждение людей —была выполнена, день продолжил свое спокойное течение без интересных происшествий.
— Так, на сегодня все! Я ухожу, Ирука, не забудь в конце смены прописать, сколько пачек молока у нас осталось.
Развязывая фартук, Анко посмотрела на настенные часы, что показывали восемнадцать тридцать. На сегодня ее смена окончена, пора бежать на вторую подработку, которую она несомненно любила сильнее протирания столов в этой кофейне.
— Ага-а, — лениво протянул Ирука, взбивая молочную пенку для латте.
— И передай Эбису, чтобы он не забыл помыть вытяжку на кухне! — она зашла в служебное помещение и с облегчением скинула форму.
У нее оставалось еще достаточно времени, чтоб передохнуть, прежде чем отправляться в свой любимый клуб «GhostFace» на всю ночь.
Ее диджейская установка давно ждала ее на прохладном возвышении танцпола и наверняка заманчиво поблескивала. Анко обожала в ней все: начиная от металлического корпуса и заканчивая запахом пластиковых кнопок. А уж какие звуки выдавала эта громадина… От этого девушка приходила в экстаз.
— Всем пока! Увидимся послезавтра! — заглянув на кухню, Анко попрощалась с остальными ребятами и, проходя мимо Ируки, незаметно ущипнула его за зад. — Удачи, супермодель, — по-доброму съехидничала девушка, и, получив в ответ такое же добродушное «хорошо потусить!», выпорхнула на улицу.
Вдохнув вечерний воздух полной грудью, Анко перекинула рюкзак с одного плеча на другое и поспешила надеть ветровку.
Как же хорошо выйти, наконец-то, с работы и ни о чем больше не думать!
Сунув руку в карман, она достала наушники. Начав разматывать узлы незамысловатого комка, девушка суетливо развернулась и только успела сделать два быстрых шага в сторону метро, как практически налетела на широкую грудь парня.
От неожиданности и испуга она едва не обронила все, что держала в руках. Успев словить телефон и наушники, Анко уставилась перед собой.
В ушах у нее зазвенело от подступившего раздражения, и она уже было открыла рот, чтобы рявкнуть что-то вроде «смотри куда прешь, бестолочь!», как проглотила воинственность и поспешно отшагнула назад.
Фигура возвышалась над ней, отталкивала своей неестественной сутулостью. В этом чувствовалась тихая агрессия, готовая взорваться от любого звука, что слетит с ее губ.
Глупо хлопая глазами, Анко смотрела на лицо, но все что видела — козырек бордовой кепки и подбородок, который пересекал уродливый шрам.
Если у нее и оставались до этого момента крохи смелости, дабы сделать замечание, то после увиденного она передумала говорить и поспешно отвела взгляд в сторону.
Смотреть в открытую на такой изъян неприлично.
Ее же словно прощупывали. Парень рыскал по ней взглядом. И Анко чувствовала себя очень неуютно.
— П-прошу прощения, — сглотнув, негромко выдавила Митараши.
Никакой ответной реакции не последовало, и девушке стало казаться, что ее не услышали вовсе.
Может, стоит повторить еще раз?
Она облегченно вздохнула, когда незнакомец, ничего не сказав, натянул капюшон толстовки ниже на козырек и прошел дальше.
Оторопело простояв еще с минуту, Митараши медленно обернулась.
Парень так и стоял возле кофейни в зоне для курения и, долго затягиваясь никотином, смотрел в панорамные окна «Books and coffee».