[540] Поиски сбежавшей красавицы (1/2)

Янь Гун был несказанно раздосадован своей оплошностью: Мэйжун выставила его дураком перед Ли Цзэ. Он ещё раз обыскал покои Хуанфэй, полагая, что где-то может оказаться потайной ход, который нашла или сделала эта хитрая женщина, но всё, что он нашёл, — это крысиная нора в углу, протиснуться через которую Мэйжун при полном желании не могла: в неё даже кошка не пролезла бы и не всякая крыса сумела бы. Янь Гун тут же исправил свои выводы: мышиная нора, а не крысиная.

На другой день Ли Цзэ с войском Чжунлин отправился в город — помогать разбирать завалы. Министры отговаривал его, ссылаясь на его ранение, но Ли Цзэ сказал:

— Как царь, я не могу оставить свой народ в беде. Пришлось бы — и на брюхе пополз. Лучше откройте казну, нужно заново отстроить столицу.

Янь Гун тоже отправился в город, но со своей целью: ему предстояло разыскать Мэйжун, и, разумеется, миндальничать он с ней не станет, когда найдёт, — если придётся, за волосы притащит обратно во дворец. Но он всё же надеялся, что до такого не дойдёт. Мэйжун действительно была красива, слухи нисколько не преувеличивали, наоборот, даже бледнели перед нею. Янь Гун в красоте разбирался. Правда, вуалью, которую женщины носят на голове, чтобы закрыть лицо полностью, Мэйжун повязала нижнюю половину лица, но кто их знает, женщин из Весенних Домов, может, у них так принято? Хотя, признаться, странная мода — закрывать лица, но нисколько не стесняться показывать людям всё остальное: одежда на Мэйжун была тонкой и раздельной, верх и низ, шея и плечи открыты… Так обычно одевались танцовщицы из Восточного Царства, и Янь Гун подумал, что Мэйжун могла быть оттуда родом.

Янь Гун обошёл полстолицы, расспрашивая, не видел ли кто хозяина Весеннего Дома с Лотосовой улицы. Если уцелела Мэйжун, мог уцелеть и он, а Янь Гун не сомневался, что Мэйжун вернётся к остальным. Жители столицы были слишком заняты своими бедами, куда им замечать других? Пожар хоть и удалось быстро потушить, но он нанес городу немалый ущерб. А змеиный демон убил полтораста человек и ещё столько же покалечил. Накрытые простынями останки усеивали улицы столицы, в воздухе стоял пожарный смрад и стенания. На царского евнуха, который разыскивал владельца борделя смотрели если не косо, то с недоумением.

Янь Гун с досадой осознал свою ошибку и, вернувшись во дворец, распорядился, чтобы по столице объявили: женщина из Весеннего Дома спасла жизнь царю, потому нужно разыскать хозяина Весеннего Дома, и кто первым это сделает, тот получит полторы сотни таэлей золотом. Это сработало, и уже через несколько часов во дворец явился человек, который сказал, что женщины, спасшиеся из Весеннего Дома, и сам владелец остановились на постоялом дворе Южного Квартала. Янь Гун бросил ему кошель с наградой и, взяв с собой слуг с повозкой и нескольких солдат, отправился в указанное место.

Человек не обманул, хозяин Весеннего Дома действительно был там. То, что им заинтересовалась такая важная персона, как царский евнух, его разволновало и испугало. Он сложил кулаки и беспрестанно кланялся. Янь Гун сел за стол, потребовал себе вина и сказал:

— Весенний Дом, я слышал, был разрушен до основания. Какая жалость! Это тебе, — добавил он, бросив хозяину Весеннего Дома кошель золота, — отстроишь его на прежнем месте.

Хозяин Весеннего Дома, опешивший от неслыханной щедрости, снова принялся кланяться и благодарить Янь Гуна. Тот фыркнул и вытащил из-за пазухи ещё один кошель, побольше и поувесистее первого, но отдавать его не спешил, а, держа двумя пальцами, как котёнка за шиворот, раскачивал перед глазами хозяина Весеннего Дома.

— Ты получишь и этот, — сказал Янь Гун, — если продашь мне одну из своих женщин. Царь желает видеть её в своём гареме.

— Кого, господин? — угодливо потёр руки хозяин Весеннего Дома, не отрывая взгляда от кошеля.

— Мэйжун.

Хозяин Весеннего Дома испуганно попятился от евнуха:

— Мэйжун? Мэйжун в царский гарем?