[456] «Тот самый» дракон (2/2)
— Хочешь есть? — вскинулся Лао Лун. — Я принесу.
Он вскочил с кровати и как на крыльях полетел за едой. Всё это время, что Ху Сюань был в забытьи, Лао Лун ничего не ел, поэтому на дворцовой кухне было ежом покати. Лао Луна это нисколько не смутило, он пробежался по ближайшим к дворцу домам небесных зверей и конфисковал то, что счёл нужным. Он никогда не делал ничего подобного, небесные звери смотрели ему вслед в немом изумлении.
Лао Лун свалил еду на стол, развернулся к кровати и… Его руки бессильно упали, он пошатнулся и на негнущихся ногах подошёл к кровати, на которой, свернувшись клубочком и подложив руку под голову, спал Ху Сюань.
— О нет… — прошептал Лао Лун, чувствуя, что к сердцу подбирается холодная волна страха, — нет-нет-нет…
Ему было так страшно, что он не осмелился окликнуть Ху Сюаня или растолкать его. А если он проснётся, опять всё забыв? Лао Лун ничего не знал об этих ягодах пробуждения.
Послышалось сопение, крылья носа Ху Сюаня задёргались: он сквозь сон почуял еду, — голодное урчание громко прозвучало в мёртвой тишине покоев. Ху Сюань открыл глаза, живо спрыгнул с кровати, не обращая внимания на статуей застывшего у изголовья Лао Луна, и накинулся на еду.
Лао Лун на негнущихся ногах подошёл к столу, сел рядом. «Надо спросить», — подумал он, но язык словно отнялся. Он машинально протянул руку, взял со стола засахаренную ягоду и протянул её Ху Сюаню. Тот посмотрел на неё, слегка нахмурился и сказал:
— Ты же знаешь, что я не люблю сладкое.
Глаза Лао Луна широко раскрылись. Он выронил ягоду и схватил Ху Сюаня в охапку, тот от неожиданности по-лисьи тявкнул, у него вылезли уши и хвост.
— Ты что! — возмутился Ху Сюань, прижимая ладонь к груди. — Перепугал меня до лисьей икоты!
— Ничего, это ничего, — хрипло сказал Лао Лун, не разжимая рук. — Ты ешь, ешь.
— Как я могу есть? Ты меня так схватил, что скоро съеденное назад полезет! — проворчал Ху Сюань, работая локтями. — Лунван! Вот точно укушу! По-настоящему! Ничто не должно вставать между голодным лисом и едой!
— Даже драконы? — спросил Лао Лун, настроение которого стремительно улучшалось.
— Даже драконы, — сказал Ху Сюань.
— Даже мужья? — коварно спросил Лао Лун.
Ху Сюань так покраснел, что стал похож на засахаренную ягоду, от которой отказался. Лао Лун чуток ослабил хватку, чтобы Ху Сюань мог вернуться к еде, но всё-таки не отпустил. Перспектива быть покусанным его не пугала. Ху Сюань помнит. Ху Сюань его помнит. Оказывается, как мало драконам нужно для счастья…
— Странный способ сервировки, — заметил Ху Сюань, выискивая в кучей сваленной еды мясо. — И еда вся разная… Ты обчистил чью-то кладовую?.. Нет, что, серьёзно? — поразился он, заметив, как сконфузился Лао Лун.
— Забрал у небесных зверей, — неохотно ответил Лао Лун. — Так, что под руку попалось…
Ху Сюань смотрел на него широко раскрытыми глазами:
— Ты обворовал своих подданных?
— Вообще-то нельзя говорить, что я их обворовал, — возразил Лао Лун. — Кража — это когда тайком. Я же не таился…
— Тогда это грабёж, — серьёзно сказал Ху Сюань. — Причём средь бела дня. Лунван, что твои подданные о тебе подумают?
Лао Лун и сам удивился, насколько ему безразлично, что о нём подумают подданные. Он сделал неопределённый жест, с хрустом сгрыз засахаренную ягоду и сказал:
— Ничто не может встать между Царём Небесных Зверей и едой для его супруга!
Ху Сюань опять покраснел, вильнул хвостом… и тут сообразил, что хвост и уши до сих пор при нём, он заговорился и забыл их спрятать. На лице его промелькнуло озадаченное выражение. Нет, не забыл, ему было всё равно, снаружи они или спрятаны. И когда это перестало его волновать? Озадаченное выражение на его лице проступило сильнее.
Откуда-то из дальних уголков памяти выплыли слова, которые когда-то сказал ему Ху Баоцинь: «Когда это будет тот самый, тебя перестанут волновать подобные глупости».
— А, — пробормотал Ху Сюань, — так вот о чём он говорил…
— Что? — переспросил Лао Лун, заглядывая ему в лицо. — Ты что-то сказал? Я не расслышал, прости, ягода попалась слишком… скрипучая.
Сердце у него тут же затрепетало. Ху Сюань ничего не сказал, только улыбнулся, но Лао Лун почувствовал, что одна эта улыбка стоит и тысячи летающих островов, и трона Царя Небесных Зверей, и даже его собственной шкуры.