[434] Решается судьба братьев Ху (1/2)

Ху Сюань крепко прижимал к себе безутешно рыдающего Ху Вэя и гладил по ушам. Ху Сюань был старше, но и его глаза блестели, и он едва сдерживал слёзы. Их мать умерла, и они теперь остались одни на всём лисьем свете. С матерью они не так уж часто виделись, и у них был отец, и куча дядюшек, и все лисы поместья Ху, но мать они всё равно любили больше всех: в редкие встречи она читала им сказки и пела песенки, и её глаза льдисто сверкали в полумраке спальни, куда отец приводил их ненадолго в отведённые дни. А вот теперь её не стало.

Ху Сюань младшего брата очень любил и как мог его утешал, но слёзы градом катились по лицу Ху Вэя, и хвост Ху Сюаня, который тот использовал вместо платка, давно промок.

— Не плачь, А-Вэй, — уговаривал Ху Сюань, — гэгэ с тобой, гэгэ не даст тебя в обиду.

Откровенно говоря, это были лишь слова. Ху Вэй даже в таком возрасте не нуждался в лишней опеке. Это был лисёнок самостоятельный и задиристый, про него в поместье Ху даже сложили присловье: «Обидеть проще простого, теперь убежать попробуй». В обидчика младший Ху вцеплялся намертво, зачастую превратившись в лиса, зубы у него были крепкие, а когти острые, так что шерсть летела клочками, считай, повезло, если убрался с уцелевшим хвостом, а младший Ху воинственно фыркал и отплёвывался от набившейся в рот шерсти. Желающих испытать на себе лисий гнев младшего Ху теперь не находилось.

А вот самого Ху Сюаня задирали. До лапоприкладства не доходило, всё-таки будущий глава Великой Семьи Ху, но его дразнили из-за кудрявой шерсти. Ху Сюань очень переживал, что не такой, как все. Полностью трансформироваться в человека он ещё не выучился, приходилось ходить с лисьими хвостами и ушами. В лиса он превращаться не любил по той же причине: лисом он выглядел ещё нелепее, чем в человеческом обличье. Ни в поместье Ху, ни в Лисограде других кудрявых лис не было. «Феномен в единственном экземпляре», — ехидничали задиры… до того момента, когда это услышал Ху Вэй: после хорошей трёпки ехидничать и зубоскалить им почему-то сразу расхотелось.

На время траура поместье Ху притихло, закутанное в белый креп, бумажные фонари из белой же бумаги стройными рядами свисали с потолков. Лисы-слуги старались ходить на кончиках пальцев: Ху Цзин, глава Великой Семьи Ху и отец Ху Сюаня и Ху Вэя, был мрачен и велел, чтобы в поместье никто лишний раз и звука не издавал. Горький плач младшего сына его раздражал, Ху Цзин хотел было выругать его, но Ху Сюань так на него глянул, что у старого лиса язык онемел. Признаться честно, старшего сына Ху Цзин побаивался. Ху Сюань был лисёнок странноватый, не говоря уже о его кудрявости.

Через несколько дней траура дядюшки Ху собрались в павильоне собраний, чтобы решить судьбу сыновей Ху Цзина. Сам он тоже присутствовал. Ху Сюань подслушал их случайно: он ловил стрекозу, чтобы порадовать Ху Вэя, и подбежал почти под самые окна павильона.

Мать их, как услышал Ху Сюань, была лисьей знахаркой. Согласно Лисьему Дао, лисьи знахари не могли заводить лисят, но для лисьих знахарок делалось исключение, при условии, что одного лисёнка из помёта посвятят в лисьи знахари, чтобы соблюдать Лисьезнахарское Равновесие. Обо всём этом Ху Сюань слышал впервые, а поскольку он был лисёнком любознательным, то подкрался ещё ближе, чтобы всё выслушать.

— Таков был уговор, — сказал шестой дядюшка Ху, который по совместительству был ещё и лисьим знахарем. — Ты ведь не посмеешь его нарушить, Ху Цзин? Гляжу я на твою морду и вижу, что желанием его исполнять ты не горишь.

— Я знаю правила, — хмуро сказал Ху Цзин, — но не слишком ли мал Ху Вэй, чтобы отдавать его в ученики? Он ещё мелкий лисёныш, какой из него ученик лисьего знахаря?

— Сгодится, — возразил шестой дядюшка Ху. — Лисьи знахари уже справлялись о нём.

Ху Сюань широко раскрыл глаза. Ху Вэя собирались забрать из семьи и отдать в ученики какому-то лисьему знахарю, чтобы продолжить традицию, завещанную Лисьим Дао. О лисьих знахарях Ху Сюань знал мало, но слышал шепотки слуг, что лисьи знахари живут как монахи: им запрещается почти всё на свете. Ху Вэй был живой и энергичный лисёнок, своевольный и страшно упрямый, такая жизнь не по нему! «Я этого не допущу», — подумал Ху Сюань решительно и полез в павильон прямо через окно. Пока он лез, он подслушал ещё и о Тьме, страшном бедствии, поражающем демонов испокон веков. Вероятно, он подслушал бы ещё много чего, но не удержался и, сорвавшись с подоконника, шмякнулся прямо на пол.

— А-Сюань? — воскликнул Ху Цзин, хватая его за хвост и поднимая с пола. — Что ты здесь делаешь?

На мордах всех дядюшек Ху ясно читался ответ: «Подслушивает».

— Отец, — сказал Ху Сюань невозмутимо и степенно, будто рука отца не держала его за хвост, что было довольно унизительно для лиса, — я хочу стать лисьим знахарем.

Ху Цзин от неожиданности разжал пальцы, Ху Сюань снова шмякнулся на пол, но довольно ловко вскочил на ноги и одёрнул одежду.

— Что ты сказал? — грозно спросил Ху Цзин.

— Я хочу стать лисьим знахарем, — твёрдо повторил Ху Сюань, решивший стоять на своём, даже если ему придётся лишиться части хвостов. Что угодно, но Ху Вэй лисьим знахарем не станет!

— Глупости! — резко сказал Ху Цзин. — Ты старший сын, ты унаследуешь семью Ху.

— Я не хочу наследовать семью Ху, — сказал Ху Сюань, — внутренне готовясь к трёпке. — Я хочу стать лисьим знахарем.