[236] Второй принц между Небесными жерновами (1/2)

Циньван Хуашэнь открыл глаза. Он пробыл в медитации несколько небесных месяцев, пытаясь вернуть себе духовное равновесие, нарушенное событиями церемонии Становления. Его и без того слабое здоровье пошатнулось, и небесные лекари прописали ему медитативное затворничество. Он подчинился и ничего не знал ни об исчезновении Императрицы, ни о пропаже, а потом и возвращении Тайцзы и заточении его в Небесную Темницу, ни о планах отца на его собственный счёт. Вернулся из Астрала Второй Принц примерно в то же самое время, когда Ху Фэйцинь планировал побег из Небесной Темницы, сговорившись с Тьмой и Лао Луном.

В реальность его вернул грохот военных барабанов. Циньван Хуашэнь открыл глаза, лоб его прорезала вертикальная морщина. Он никогда прежде не слышал военных барабанов, но сразу понял, что это они. Отец объявил войну! И Второй Принц нисколько не сомневался, кому.

Второй Принц поднялся с подушки, налил себе ковшиком воды из бочки, напился. Он практиковал Инедию, но жажду утоляли лишь настоящей водой. Пересохшее горло ожило, губы напитались прохладой.

«Нужно выяснить, что происходит, — подумал Циньван Хуашэнь, переодеваясь; медитировал он лишь в нижнем одеянии. — Войну нельзя развязывать. Если я обращусь к Небесным Советникам, быть может, мне удастся её предотвратить».

Второй Принц был уверен в своих силах. В Небесном Дворце его уважали, к нему прислушивались. Он мог бы легко занять любую должность, если бы захотел, даже стать Тайцзы, но посты и ранги его нисколько не интересовали. Он занимался медитацией и культивационными практиками, постигал Дао Просветления. Небесный Взор уже открылся ему (об этом знал только младший брат, Второй Принц не торопился никому рассказывать, не желая лишнего внимания к своей персоне). Он полагал, что вот-вот овладеет техникой Грядущего — дар предвидения, следующая ступень Небесного Взора и первая на пути к обожествлению.

Но его физическое здоровье не позволяло ему ускорить темп культивации: он вынужден был прерываться на подобные медитативные затворничества или навеянный благовониями сон, который мог длиться до нескольких недель.

Циньван Хуашэнь открыл двери своего павильона и вышел на крыльцо, вернее — попытался выйти на крыльцо, но за порогом стояли стражники и преградили ему путь, скрестив перед ним копья. Второй Принц поглядел на оружие, поглядел на стражников. Казалось, они сгорали со стыда, что им приходилось так поступать.

— Что это значит? — сухо спросил Второй Принц, хотя где-то глубоко внутри уже знал ответ.

— Второй Циньван, — сказал правый стражник, чуть не плача, — зайдите обратно в павильон.

— Я хочу знать, что происходит, — твёрдо возразил Циньван Хуашэнь, не двигаясь с места. — Почему прозвучали военные барабаны?

— Второй Циньван, — сказал левый стражник, — я вас на коленях умолять готов, зайдите обратно. У меня дети, я не хочу оставить их сиротами.

— Второй Циньван, — присоединился правый стражник, — зайдите обратно.

— Я под домашним арестом? — нахмурился Второй Принц, отступая обратно в павильон на полшага.

Стражники выдохнули с облегчением. Они просто выполняли приказ, а приказ гласил не выпускать Второго Принца за порог, даже если придётся применить силу. Им даже думать страшно было о том, что пришлось бы поднять оружие на Небесного Принца, если бы он заупрямился и не подчинился! Они его любили, но Высочайшую Волю оспорить не могли.

— Небесный Император велел вам оставаться в павильоне, — сказал правый стражник, отводя глаза. — Для вашей же безопасности.

— Значит, домашний арест, — покривился Второй Принц. Отец был на шаг впереди. Разумеется, он не допустил бы, чтобы третий сын вмешался в его планы. Проще всего запереть сына в павильоне, пока… Пока — что? Циньван Хуашэнь нахмурился.