XXVI (2/2)

Эбири усмехнулась, но совсем не от большого веселья.

— А предупредить?

— Не было времени.

Он пожал плечами, будто не понимал вообще смысл этого разговора. Не понимал, почему Эбири задает эти бессмысленные вопросы. А она медленно отвела взгляд. Не знала, от чего больше выпала; от его грубости или же, наоборот, безразличия. Решив, что нет смысла продолжать это или менять тему, она замедлила шаг. Он оглянулся на нее, но останавливаться не стал.

— Для чего ты позвал меня? Настроение испортить?

Он остановился, слегка повернулся к ней, но отвечать не стал. Как обычно. Кто-то испортил ему настроение, а он ей. Или дело не в этом? Его настроение пропало, когда все разошлись, а он остался с ней. Получается, она и испортила. Ведь при Изе и Такаши все было хорошо. Тогда зачем он остановил ее?

— Лучше бы оставил с Мицуей, чтобы я спокойно доехала.

Он немигающе смотрит на нее с четверть минуты. Взгляд источающий неприязнь. И поиск каких-то ответов на одному Сано известные вопросы. Так смотрят на наглых, бессовестных, слишком развязных людей. А может, даже на очень глупого человека. Такого, которого становится жаль. Расслабленно пожав плечами, он ушел в противоположную сторону, оставив Эбири наблюдать за его быстро отдаляющейся спиной, с почти открытым ртом. Просто взял и ушел. После того, как одарил ее своим презренным взглядом. Ничего не объясняя. Она даже крикнуть ничего не могла ему. Ей показалось, она разучилась говорить. Потеряно оглядевшись, все еще находясь в непонимании, Баджи начала смотреть точный адрес, на который можно было вызвать машину. Где находится она примерно знала, но до дома идти больше двадцати минут. С Манджиро она бы дошла, но одной, плохо зная дорогу, нет. Манджиро.

Что же он творит.

Весь следующий день он не связывался с ней вообще. Даже не спросил, нормально ли она добралась. Не написал он и через два дня. И через три. Баджи поняла, что это конец. Конец чего-то очень прекрасного. Когда дочитываешь очень интересную книгу, что в последствии становится твоей любимой, когда близится к финалу любимая манга или какая-либо трилогия, чувствуешь опустошение.

Не хватает того приятного тепла от ярких и разных эмоций, что заставляли все тело гореть, краснеть от смущения.

Переживать. Не хватает полюбившихся героев того или иного произведения. Того мира, той Вселенной. Так же и тут. Не хватает человека. Своего родного. Не хватает того времени. Его темных, как ночное небо, глаз, что целиком полностью пленили ее. Они — глаза Манджиро — были наполнены глубокой тайной, в которую Эбири была готова прыгать без спасательного круга. Хотела утонуть в бездонной неизвестности. Особенно сейчас. Ей недостаёт их общения. Даже с помощью тишины, к которому они так привыкли. Его касаний, обжигающих кожу и вызывающих табун мурашек. Его губ на своих губах, и не только. Не хватало объятий. До ломки, какая бывает у самых настоящих наркоманов. Обида душила горло. Он даже не объяснился. Но что бы не произошло, она имеет право знать. В конце концов, в отношения они вступали вместе. Так и причины расхода тоже должны знать оба. Наплевав на чувство навязчивости и попытавшись чуть поумерить свою гордость, она набрала номер, которого уже, кажется, не было в недавних звонках, и ждала ответ. Недолго. Через пару гудков на том конце послышался весёлый женский голос, который выкрикивал имя Баджи. Иза. Эбири хмурит брови и просит дать телефон Манджиро, которому не особо нравилось, что его телефон так нагло выхватили из рук, увидев на экране имя подруги. Шатенка даже не обратила внимания на вопросы

Изы о том, куда она пропала и почему не выходит. Нет. Она не сидела все время в своей комнате. Баджи проводила время с Хинатой и Эммой, и все было хорошо. Просто к Изе она не собиралась изначально. Наконец, телефон оказался у Манджиро, и по отдаляющемуся голосу рыжеволосой, Эбири поняла, что он отошел в другую комнату. Интересно, они у него в гараже или у нее дома?

Сухое «да» вернуло ее в реальность. Прошло всего несколько дней. Но почему ей кажется, что она соскучилась, будто не виделись несколько месяцев. Похоже, такого Баджи не чувствовала даже когда их разделяли десятки тысяч километров. Эбири не была уверена, что он вообще захочет выходить, но она очень попросила его, если тот не занят сейчас. Обговаривать эту тему по телефону глупо, как считала Эбири. Тем более при посторонних лицах. Полминуты он просто молчал. Это совсем другая тишина. Не та, что была между ними. Она хотела уже было повесить трубку и сказать, что ничего уже не нужно, как на том конце послышался долгий напряженный выдох.

— Через десять минут подъеду.

А через секунду звонок завершился. Он не дал ей ничего ответить. Вернувшись в комнату Изы, он схватил со спинки дивана свою куртку и быстрым шагом направился к выходу, оставляя трех парней — Доракена, Такаши, Ханагаки — и Изу. Как и говорил, ровно через десять минут он стоял у ее дома. Его очень хорошая черта — это пунктуальность. Во сколько сказал, во столько и будет. Во сколько договорились, во столько и придет. Баджи закрыла за собой дверь и подошла к Сано. Смотрит на него. Не знает, что сказать. С чего начать. Хотелось бы, конечно, наброситься на его шею, прижаться так сильно, несколько это в ее силах. Блондин опирается на свой мотоцикл, но в сторону зеленоглазой не смотрит. Его голова повернута в бок.

— Говорить будешь, нет? — не выдерживает Сано.

— Мне просто интересна причина такого поведения у тебя.

— Какого «такого»? — он оглядывает ее сверху вниз, пока она держит спокойствие, не показывая, что ей обидно и неприятно от его тона.

— Ты знаешь, о чем я, Майки.

Он молчит. Ему нечего ответить, или он намеренно игнорирует ее вопросы? Все эти дни она искала причины. И в себе тоже. Но так мне смогла ничего найти. Зато заметила, что вести себя так он начал несколько дней назад. Как раз, когда приехала Иза. Пазл постепенно начал складываться в голове, а вот терпения становилось все меньше. Баджи усмехнулась. Винила себя, думала о том, в чем же она провинилась, а оказывается вот оно что.

— Я все понимаю. И то, что она твоя подруга, которую ты не видел так давно. Но я как бы твоя девушка. Была, по крайней мере, — она делает короткую паузу, собираясь мыслями, а он вскидывает одну бровь. Он заинтересован, отлично. — Мне хотя бы немного времени тоже можно было уделить. Я уже не говорю о твоем грубом отношении!

Баджи громко сглатывает от осознания, что хотела сказать не совсем это, но сердце начало колотиться как ненормальное, в горле все пересохло, потому получалось говорить только то, что первым придет в голову. Откуда взялось это волнение. Она чувствует, как кончики пальцев пульсируют и немеют. Через еще секунду почувствовала, что если сейчас она продолжит говорить, то ее голос будет дрожать, а глаза вот-вот начнут слезиться. Они уже покраснели. Баджи прикрыла их и, медленно выдыхая, опустила голову.

— Хотел провести с ней чуть больше времени, пока она здесь, что в этом такого? — он знает, что ему не стоило говорить это, и, скорее всего, он пожалеет, но ничего уже не поделать.

— А, правда? — говорит Баджи, не поднимая головы.

Сано закатывает глаза. Она же должна понимать, что нет, это не правда. Он искренне не понимал, почему она снова хочет выставить виноватым его. Почему строит из себя жертву. Но ее красные глаза и пару слезинок, которые капнули на асфальт, которые она так тщательно скрывала, не казались фальшивыми. Что-то дёргает его от принятия, что плачет она из-за него. Снова.

Хочешь обнять ее. Успокоить.

Перехочу.

— Тогда, может, тебе стоило ей предложить быть твоей девушкой? — Эбири подняла, наконец, голову, когда смогла избавиться от влаги в глазах.

Манджиро насмешливо закатывает глаза.

— Не знаю. Но уверен, будь я с ней, не сомневался бы в ее верности.

От такого заявления брови девушки подскочили. Она пытается собрать непонятные слоги в одно целое. Грустная улыбка накрыла ее лицо.

— Значит, во мне ты…

Но она не стала договаривать. В голову пришли отрывки воспоминаний, когда она действительно давала поводы усомниться в себе. То с Исао, то с его другом, то с Райли. Даже с тем же Казуторой. Он под словом «верность» имел в виду не только неизменность в своих чувствах и выборе, но и уважение, и честность, и искренность. Она часто подставляла его, не держала обещания, не договаривала или же вообще обманывала. Иногда позволяла лишнего. Манджиро всячески закрывал на это глаза, ведь она извинялась. Говорила, что такого больше не будет.

Только она хотела открыть рот, чтоб что-нибудь ответить, как ее остановил уставший голос Манджиро. Он же не стоять устал. А от нее.

— Ты не хотела неизвестности.

Хотела чтоб я сделал шаг — я сделал.

— То есть, предложил встречаться только потому что я этого хотела? — чуть помедлив, тихо спросила Баджи.

— Потому что я этого хотел. Хотя бы попробовать. И знал, что ты тоже. Ты говоришь, что все поняла, осознала, а на следующий день делаешь то же самое, противореча себе.

— Объясни, — смотрит на него, а он не понимает, что она имеет в виду. — Напомни, когда такое было.

Манджиро усмехается. И как у нее получается придавать себе такой невинный вид.

— Что ты делала с другом своего Исио, когда за тобой приехал Мицуя?

Девушка хмурит брови, вспоминая. Вот именно, что за ней приехал Мицуя. Откуда Сано знает об этом? Не мог же увидеть и послать кого-то другого к ней. Не так долго она стояла с Тадаши. А Мицуя не был похож на человека, который бы все передал. Даже если бы не так понял.

— Он подошел, позвал гулять. Я отказала. Сказала, что мне это неинтересно, у меня есть… был парень! И что это ты — Майки. Если Такаши тебе что-то передал, то передай, что он ошибся. Я, между прочим, даже от матчи отказалась!

Отказаться от напитка, за который готова душу продать. По ее меркам это очень сильный поступок.

— Мицуя мне не передавал. Я его торопил, а он просил подождать, потому что ты с кем-то беседовала и пила чай. Я описал ему Тадаши, а дальше сам уже понял.

Ну конечно. Она не зря не сомневалась в Мицуе. Но теперь ей стала ясна причина всего. Вечером она говорила, что не собирается больше принимать подарочки, внимание, а на следующий день, снова стоит с Тадаши, держа напиток, что принёс он, в руках.

— Я не пила с ним чай. А положила его рядом с мусоркой, — быстренько мотает головой. Это вообще ни при чем. — Короче. Ты поэтому игнорировал меня и общался как с говном?

Он молчит, но ответ она уже знает.

— Здорово. Тебе проще потерять человека, чем поговорить и решить проблему. Вместо этого ты все время проводил со своей подружкой. А я как идиотка гадала, что могло произойти.

— Я был у нее только сегодня. Мы встретили ее, и она пригласила нас поиграть в приставку.

Почему-то ему показалось, что он оправдывается. А она думала, он был у нее один. Только когда спросила с кем он был, поняла, что с Рюгуджи и Такемичи. От чего-то стало чуть спокойнее.

— Майки, я хочу, чтоб ты верил мне. Хочу, чтоб был уверен и не сомневался в моей верности, — она сделала шаг к нему, но ближе подходить не решалась.— Для меня это очень важно. И в прошлый раз я бы не стала себя так вести, если бы ты не сказал, что наши отношения надо скрывать!

— Я уже говорил, кого именно имел в виду.

— Ты сказал после, а изначально выразился непонятно. Это не так работает. Нельзя от кого-то скрывать, а от кого-то нет. Слухи поползут в любом случае. Ты же знал с самого начала, на что идешь. И я знала. Наоборот, с тобой я чувствую себя в безопасности.

Он смотрит на нее и не перебивает. Она говорила тихо и спокойно. Как будто объясняла что-то маленькому ребеночку. Сейчас она не казалась глупышкой. Переступила через себя, позвонила ему первая, чтоб все решить. А он, напротив, сделал выводы, не разобравшись.

— Ты в праве злиться. И у тебя были все основания подумать о том, о чем ты подумал. И теперь на любое мое странное действие будешь сомневаться. Подозревать в чем-то, — она поджала губы.

Признавать свои ошибки не всегда легко. Это вообще нелегко. Особенно для Баджи. Но эта ситуация была равносильна той, если бы какой-нибудь воришка пообещал своим родным, что больше не будет заниматься такими делами, а на следующий день у них что-то бы пропало. Все пальцы указывали бы на него. И через день, и через два. И даже через десять лет. Любое действие имеет свои последствия. Любое действие может как улучшить репутацию человека, так и хорошо ее подпортить. Это как идти по канату над пропастью в сотни метров без подстраховки. Как пятно, которое можно постирать, но след от которого полностью никогда не уйдёт, чем ты его не выводи.

— И если ещё есть возможность, я бы хотела доказать, что могу быть другой, — она заламывает себе пальцы. Волнуется. Очень. Ведь никогда раньше ей не приходилось говорить что-то подобное. Тем более Манджиро.

— Возможность и не исчезала, — он смотрит ей в глаза. Кажется, впервые за последние несколько дней без неприязни. Ее лицо принимает вопросительное выражение, и он добавляет: — Я вообще не понял, почему ты стала говорить о нас в прошлом времени. Ну, — он отходит от байка, — я виноват, неправильно понял, поторопился. Но я же не сказал, что больше не хочу иметь с тобой чего-то общего.

Баджи хлопает пару раз ресницами и с облегчением выдыхает.

— Как же ты бесишь! Ты бы и не имел, если бы я не заставила тебя выйти и поговорить. Знаешь как мне скучно было эти три дня?

— Ну ты же сама недавно говорила, что нам не хватает страстей, — приподняв подбородок и слабо улыбаясь, он начал подходить к ней.

— Ты что-то путаешь. Это тупой срач, а страсть — это когда вас переполняют все возможные эмоции и чувства, ты в порыве хватаешь свой объект воздыхания и…

Она театрально размахивала руками, замирая на самом, по ее мнению, важном моменте, и когда готова была продолжить, ее перебил Манджиро. Резким движением он развернул ее к себе и притянул с такой же резкостью. Его руки крепко сжимали ее талию, с каждой секундой все сильнее и сильнее притягивая ближе. Он что, хотел, чтоб она сквозь него прошла? От этого лицо порозовело и она опустила голову, на этот раз скрывая свое смущение. Чувствует его дыхание совсем близко. Пытается хотя бы чуть-чуть ослабить его хватку, но он толкает ее, зажимая между своим телом и холодной стеной. Зимой вышла в одной толстовке. Вот дуреха. Однако ей в такой холод стало жарко.

— Все правильно делаю? — спрашивает парень, залезая прохладными руками под кофту Эбири. Она сразу напрягает живот, а по всему телу выступают мурашки. Ее голова все еще опущена. Он слышит как бьется ее сердце, и ему очень нравится такая реакция. Даже спустя сто лет, он будет вызывать такие чувства и легкую дрожь по телу. И он это знал. Одной рукой потянулся к ее подбородку, поднимая его и заглядывая в глаза. Она сразу отворачивается, но он ловит ее взгляд. — Осталось только поцеловать? — приблизившись еще, прошептал тихо на ухо, задевая его губами.

— Да.

Он улыбнулся и прошелся языком по скуле. Внизу живота что-то приятно заныло. Медленно выдохнув, девушка немного повернула голову к нему, чтоб их губы поскорее нашли друг друга, но когда до этого оставались считанные миллиметры и секунды, Баджи отвернула голову.

— Стой. А Иза знает, что мы с тобой вместе?

Манджиро отрицательно мотает головой.

— Но она поймёт, — он снова притягивает ее подбородок, а она снова его останавливает.

— Нет. Ты сам ей скажешь. Мне кажется, она метит в твою сторону! И мне она, не сказать, чтоб прям, вау, как нравилась.

Сано удивленно вскинул брови, всматриваясь в темные зеленые глаза. Потом пожал плечами и ответил:

— Ладно. А ты что, к ней ревнуешь? — девушка закатывает глаза, а он тихо смеется. — Я не дам тебе повода приревновать меня.

— Поверю, — она повела бровью и оттолкнула парня, пока он был отвлечен разговором. — А сейчас мне надо доделать уроки.

— Эй, а поцеловать на прощание?

Парень произнёс это наигранным тоном, передразнивая Эбири, ведь обычно об этом напоминала она. Точнее, она напоминала про объятия. Но для него отличий, видимо, нет. Хотя какая разница. Ему и обнимать ее приятно, и целовать, и смотреть на нее. Даже просто рядом стоять. Баджи закатила глаза и улыбнулась. Взяв одну сторону лица в руки, оставила на его щеке мягкий поцелуй и быстро убежала в сторону дома с радостным лицом, сказав, что напишет ему, как зайдёт в комнату. Он проводил ее взглядом, а когда она скрылась за дверью, сел на байк и доехал до соседнего дома. И конечно, не понял сразу, почему Эмма с такой странной улыбкой смотрит на него. Светловолосая сразу узнала этот персиковый оттенок глянцевой помады.