XXV (1/2)

Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.

Владимир Маяковский

Из писем к Л. Брик</p>

С самого утра из головы зеленоглазой не выходил рассказ мамы об ее отце. Река была в надежде, что до самого развода он не спал с Лори, но для Эбири это казалось бредом полнейшим. Неужели наивность Эбири тоже от матери. Она не держала обиду за то, что они не рассказали Кейске и ей сразу, ведь те были еще детьми, но на душе был неприятный осадок, скорее всего от неполного принятия. Когда они расставались, Эбири не приняла это близко к сердцу. Но со временем поняла, что очень скучает по своим родителям и по своей семье. В какой-то момент ей пришло осознание, что и в Америку она улетела только ради отца. Понимала ведь, что теперь они будут видеться очень редко. Например, с Кейске они не виделись все это время, что Эбири жила в Нью-Йорке. Ей было тринадцать. Это тот возраст, который надо проводить с семьей, с родителями. Для Баджи было так. Потому и приняла решение лететь, не осознавая истинной причины. Желание быть с отцом. Желание нажиться с ним, затем с мамой. Америка, конечно, была мечтой, но наверное в более опытном возрасте. Когда она поняла все это, жить там стало еще сложнее. Помимо ее подавленного самочувствия, нехватки внимания от родного отца, вечно давила Фэаст со своим — Эбири не постесняться так назвать его — нагулянным сыном. Она до сих пор удивляется своему терпению и тому, как она не перешла на личности или как не придушила ее ночью подушкой. Еще более переломным моментом стал день, когда отпрыск блондинки назвал Атсуши «папа». Сначала Эбири думала, что ей показалось. Но нет. Она почувствовала, как рушится маленький мир перед глазами. Ощутила себя кинутым гадким утенком, которого никто тут не замечает, который никому тут не нужен. Они сидели за большим столом и что-то весело обсуждали, а Эбири смотрела на них. Просто смотрела и мечтала, что это Не Лори, а ее родная мама. А улыбается и что-то весело обсуждает он с Кейске. Она бы присоединилась к ним, и всей семьей они бы принялись дружно слушать байки Кейске о том, как бы он надрал задницу Манджиро, если бы тому в очередной раз не «повезло». Она стала ненавидеть этот дом. Чувствовала эту негативную и притянутую энергию, которая выражалась в каждой вещи, в каждом предмете. Как неощутимый запах. Поэтому в какой-то момент Эбири еще сильнее закрылась в себе. Перестала выходить, помогать убирать дом, помогать готовить. Она ненавидела все это. Было мерзко даже касаться чего-то. Атсуши несколько раз интересовался, что с ней происходит, но не понимал, что причина может быть в нем. А когда понял и начал исправляться, было уже поздно. Сейчас, рассказывая все это Чифую, — ей захотелось этим поделиться этим только с ним, — она неосознанно начала винить во всем Атсуши. Ей казалось, что как отец он провалился. Мацуно слушал внимательно, иногда выругиваясь матом, но попытался остановить негативный поток мыслей, направленный на его отца. Сказал, что так нельзя. Это будет неправильно. Все мы — один еденный организм. Поэтому мы должны делиться всем тем, что умеем лучше других. Всю жизнь надо учиться. Учиться у самых разных людей. Учиться лучшему. Неожиданному. Учиться на чужих провалах и ошибках. Ведь все имеют на них право. Зеленоглазый объяснил, что, возможно, Атсуши занесло не в ту степь. Будь возможность, он бы не допустил такого повторно. Эбири должна попытаться не осуждать его хотя бы сейчас. Отпустить обиды. Простить за все. И за то, что покинул ее слишком рано тоже. Мацуно наблюдал, как сильно сдерживает слезы Эбири, сжимая свои губы. Он приобнял ее, говоря разные утешительные и подбадривающие фразы. Когда слезы отступили, начал шутить и расспрашивать про Манджиро. Он является еще одной причиной бессонной ночи Баджи. Она краснеет, когда вспоминает прошлую ночь. Это были не просто страстные поцелуи. Он трогал ее. Не грязно, а будто через каждое касание передавал уважение к ней. Но это не отменяет того факта, что раньше его руки могли гладить ее спину или же бедра, но никогда не задерживались нигде. Они практически начали раздевать друг друга. Она почувствовала его желание. И свое тоже. Кажется, понемногу до нее начало доходить, что это в теории могло произойти уже вчера. А если дошло до такого, значит уже совсем скоро и теория никакая не понадобится. Все перейдет в практику. В целом, ей понравилось. Вроде. Но вот уже об этом она не стала рассказывать Мацуно. Только смеялась над его приколами и хорошо уходила от вопросов. А вот с Сано поговорить насчет этого хочет. Главное вывернуть все и сделать так, чтоб эту тему поднял сам он. Ей все еще было неловко.

Подходя к своей парте, на стуле Баджи заметила милый красно-розовый маленький пакетик. Выгнув бровь, она повернулась к своему классу, спрашивая, чье это. Все девчонки начали хихикать, говоря, что это ей передал красивый высокий парень с другой школы. До момента «высокий», ей даже показалось, что речь идет о Манджиро. Вот дурочка. Открыв пакетик, увидела в нем маленькую открытку и конфеты. Мило, но он даже имя не оставил. В открытке было что-то про неземную красоту, а в конце от руки написано: «чтоб ты не грустила и улыбнулась». Оценивающе выпятив губу и вскинув бровь, она закинула открытку обратно в пакет и начала повторять предмет. А стоит ли про это говорить Манджиро? Или какое его дело.

Так продолжалось еще несколько дней. На протяжении этого времени ей доставляли букеты цветов, разные сладости, начиная корзинами фруктов, заканчивая нежной выпечкой. Реке показалось, что это Манджиро обчистил чей-то огромный палисадник, пока Эбири не сказала, что это не от него. Конечно не от него. Ведь он знает точный оттенок роз, которые она любит. Темно-бордовые. Ни во что не упакованные. И ромашки. Ромашки любые и в любом виде! Самые яркие цветы, которые несут радость, позитив и доброту. Белоснежные или желтенькие лепестки так напоминают лучи солнца. А сам цветок будто тянется к большому горящему плазменному шару на небе. И больше ничего из цветов. Ни пионы, ни просто красные розы, ни лилии, которые ей понадаривали. Манджиро у нее ассоциируется как раз с желтыми ромашками. А Эмма с солнцем. Отправитель стал известен только сегодня. Буквально час назад. Она подозревала, что это и будет он. Одноклассник Эммы. А Эбири думала, что он сдался после нескольких попыток. Подруге она еще не успела ничего рассказать. Эмма только задаренную комнату видела. Уже нет мест, куда можно было положить цветы. У Эбири и так не было никаких ваз, а все запасы Реки уже заняты.

— А кто тебя цветами задарил? — спросил Манджиро.

Ребята гуляла по парку. Уже стемнело, людей было не так много. Больше таких же парочек, как они. Эбири пила вкусный, ароматный кофе, наслаждаясь времяпровождением с Манджиро.

— А ты откуда знаешь? — через секунду она поняла, что вопрос был очень глупый. Кто же еще мог.

— Эмма удивилась. Думала, это я.

— Но это не ты, — пожав плечами, Эбири двинулась дальше.

— Это упрек?

Девушка засмеялась, обращая свой взор на него.

— Нет, конечно.

Он подошел к ней, спрашивая, почему она ему ничего не сказала. А ей нечего было ответить. Просто посчитала ненужным, вот и все. На вопрос от кого, она все же ответила. Как раз в тот момент, когда ей написал Тадаши. Спросил, чем занимается и не хочет ли прогуляться. В десять вечера она может быть либо у себя дома, либо в доме Сано, либо с Манджиро на улице. Светловолосый посмотрел на Эбири, а она в свою очередь думала, как бы помягче отказать знакомому, который так добивался ее внимания.

— То есть он не знает, что ты, как бы, в отношениях, — казалось, что этими словами он имеет в виду не только Тадаши. Но и напоминает самой Эбири об этом.

— Ну, нет. Он не знает. Откуда ему знать?

— Не знаю, — парень слегка усмехается. — Наверное, ты должна была ему сказать. Логику не находишь?

Эбири потупила взгляд и ничего не ответила. Она с самого начала знала, что не будет говорить о том, что у нее начались отношения. Тогда для нее это было нормой. Но она не думала, что это может расстроить Манджиро. Он закатил глаза и пошел к выходу из парка. А что такого? Как-то он сам ей намекнул, что не хочет светить ею направо налево. Эбири быстро догнала его и схватила за локоть.

— Майки. Так со мной все перестанут общаться и внимания никакого не будет же.

Эбири заставила его остановиться. Он смотрит на нее и еще раз пытается повторить ее слова у себя в голове. Ему не послышалось? Медленно выдыхая, он прикрывает устало глаза. Ему же показалось, что до нее что-то стало доходить. Но она непробиваемая. Сано еще раз взглянул на нее, и ему уже не хотелось ничего ей говорить. Но неожиданно в его голове будто начал складываться пазл.

— А-а, охереть! Это поэтому ты несколько дней меня к себе не подпускала? Боялась, что если увидят со мной, пошлют?

Такое действительно было. При ком-то она не давала себя обнимать или близко подходить. Но о причине он даже подумать не мог. С его уст это звучало так бредово, но получается именно так. Эбири опустила взгляд на несколько секунд. Ведь ее мозг стал сразу выдавать рандомные аргументы, которые она поспешила выразить Манджиро.

— Ты сам хотел скрывать это!

Манджиро начинает смеяться. Ему правда смешно. От глупости Эбири и от самой ситуации.

— Не сравнивай. Я от определенных лиц, чтоб не было лишних проблем. И ты сама знаешь, о чем я!

— А что плохого в том, что к твоей девушке проявляют внимание? — из нее просто льется поток слов. И похоже, она даже не слушает Сано.

— Что? Давай я буду скрывать от всех, что у меня есть девушка и принимать все знаки внимания в свою сторону. Честно же!? Ты бы уже послала меня, если бы я окружил себя женским вниманием.

— Ну да, — отвечает Эбири. Манджиро смотрит на нее с выражением лица: «да ты что». — И вообще-то, ты и так это делаешь.

Лицо парня вытянулось в удивлении, а она дала понять, кого имеет в виду.

— Ты серьезно? Она просто сделала мне подарок.

— Он тоже.

— Она знает, что я с тобой.

— А зачем ты с ней переписываешься?

Терпение Манджиро почти лопалось. Он не хотел с ней сейчас разговорить и злиться, чтоб потом не наговорить ей лишнего. Он просто взял телефон, показывая, что их переписка закончилась на том, что он поблагодарил ее и ответил, что Эбири действительно является его девушкой. После этого на ее несколько сообщений он не отвечал. Парень усмехается тому, что Эбири снова нечего ответить.

— Слушай, дальше без меня. Если тебе не хватает внимания и хочется большего, то пожалуйста, — он произнёс это спокойно. Будто смирился со всем и ничего от нее уже не ждёт.

— Ты хочешь меня бросить? — в замешательстве спрашивает Эбири, смотря на его отдаляющуюся спину.

— Да, свали еще все на меня, — саркастичный тон и улыбка накрывают Манджиро.

— Ну я в первый раз в отношениях! Чего ты ожидал? Если я понимаю, что делаю что-то неправильно, я исправляюсь. Сейчас я поняла ошибку, — она виновато смотрит на блондина.

— Ты, наверное, шутишь надо мной?

Девушка начинает тихо и отрывисто посмеиваться.

— Хах, ну да, — наиграно улыбается. — Нам же так не хватает страсти! Бури, эмоций… Срачей!

Около десяти секунд он смотрит на нее молча, пытаясь понять по лицу, серьёзно ли она сейчас все это. Невинная улыбка, будто она не трепала сейчас нервы им, такие же невинные блестящие глазки, в которых он все-таки смог уловить вину. Сейчас он ее не понимал. И это тот случай, когда хочется придушить ее. А потом расцеловать. Он вообще нормальный? Не может же ему нравится в ней ее глупость. Или ему нравится в ней все?