Часть 1 (1/2)

Этот день для Маркуса был отвратительным, а его окончание стало самым настоящим испытанием. Когда в Академии прозвучал отбой, он попытался заснуть, но как только он закрывал глаза — видел одно и то же искаженное лицо. Безобразное, испещренное гнойными ранами, искаженное кривой улыбкой с пустыми дырами вместо глаз. Это было его лицо. Он просыпался несколько раз, пот стекал по вискам, и парень никак не мог прийти в себя. Ему казалось, что длинные черные когти вылезают из под кровати и впиваются в шею. В конце концов, Маркус не выдержал. Взяв со стола плеер и наушники, нащупав в кармане пиджака пачку сигарет, он отправился на крышу.

Когда Маркуса терзали какие-либо мысли, он всегда уходил на крышу — там ему никто не мешал, особенно ночью. Он слушал, как где-то в городе воют сирены, как ругается семья проживающая в соседнем доме, окна которой выходили на Академию. В эти моменты Маркус чувствовал себя частью всего этого. Ему никогда не нравилось отчуждение, он всегда хотел вариться в котле жизни, а не быть изгоем. Днем ему было проще, а вот ночью все вылезало наружу. Как-будто старый Бугимен поджидал его в кромешной тьме.

Большую часть времени Маркус смотрел на город. Он его завораживал. На фоне играла какая-то музыка, в которую он никогда не вслушивался. Маркус вспоминал свою бывшую жизнь. Не ту, которая была у него в приюте, эту тему он старался обходить стороной даже в своей голове, а ту, которая была до всего этого — обычная жизнь. Спустя столько времени она казалась ему нереальной, как будто это был сон, который, после пробуждения, ты в одних трусах спешишь записать в дневник. Но со временем эмоции, записанные на шершавом листе, иссыхали и становились пустым набором слов. Так и воспоминания просачивались сквозь время, теряя свои краски.

Когда светало Маркус вытаскивал одну сигарету и глубоко затягивался. Он и до этого много курил, находясь на крыше, но ритуал — выкуривать одну сигарету при восходе солнца — стал для него неким очищением: мыслей нет, есть только принятие своей судьбы. Хотя даже в судьбу он не верил.

И в эту ночь Маркус натянул на себя толстовку, накинул капюшон и вышел на крышу.

На улице мерзко моросил дождь. Все небо было затянуто серой пленкой, казалось совсем чуть-чуть и она обрушится на Сан-Франциско. Ветер неприятно задувал в основание шеи и вынуждал юношу каждый раз вжиматься в толстую ткань, выдыхая теплый воздух на голую кожу. Маркус пытался побыстрее докурить и спрятаться от непогоды в здании, но был отвлечен громко воющими сиренами полиции где-то в городе. Сделав потише песню в наушниках, он уставился на яркие огни, но сколько бы он ни всматривался, увидеть или хотя бы понять откуда доносится шум было невозможно: каждый звук отскакивал от одного здания к другому, запутывая и увлекая в свою какофонию.

Маркус представлял, что где-то там убегает от копов мальчик с таким же лицом, как у него. Очередная попытка сбежать с приюта и очередной провал.

Маркус поежился не то от ветра, не то от неприятных воспоминаний. Выкинув бычок, собирался покинуть крышу, как увидел, что дверь, некогда наглухо закрытая, сейчас приоткрыта. Он осмотрелся вокруг, останавливаясь на копошащейся в вещах темной фигуре. Неизвестная личность что-то суматошно искала: она чуть ли не разрывала старые диванные подушки, чтобы засунуть в них руку; вытряхивала землю из горшков с засохшими цветами и даже подняла несколько камней, под которыми студенты прятали наркотики.

— Эй! — выкрикнул Маркус. Неужели на его глазах воришка пытается найти нычку?

Фигура резко развернулась, и ее ноги заскользили по мокрому полу. Маркус машинально протянул руку, но неизвестный сам устоял на ногах, расставив руки в стороны для балансировки.

— Как скользко… — тихо проворчал женский голос себе под нос. — Не думала, что в это время здесь кто-то будет.

Маркус опустил взгляд на обувь человека перед ним. “Дорогие…”

— Ты…вор?

Из под козырька кепки на Маркуса уставились голубые девичьи глаза.

— Вор? В Академии убийц? Сюда сунется только умалишенный.

Она улыбнулась и вернулась обратно к непонятным поискам непонятного чего, под недоверчивым взглядом юноши. Девушка хорошо ориентировалась по территории крыши, поэтому сомнений не было — она здесь уже была.

Некоторое время Маркус все еще молча наблюдал за ней, облокотившись о стену, но когда капля дождя упала ему на нос, — он не выдержал.

— Может объяснишь что ты делаешь?

Девушка недовольно выдохнула, откидывая прилипшие ко лбу длинные светлые пряди. Ее глаза все еще метались по окружающим предметам, пока не остановились на лице Маркуса. Он удивленно повел бровью.

— Ну… — она задумалась, судя по всему, взвешивала “за” и “против”, а потом продолжила. — Я когда-то заныкала здесь косяк с первоклассной травой.

— Когда-то? — Маркус выпрямился.

— Года...три назад? — после этого девушка поставила руки в боки и придала лицу недовольный вид. — Наверное я немного опоздала.

Парень стукнулся плечом о стену, проходясь взглядом по дивану. Он бы и сам не отказался сейчас от косяка. Затянуться, чтобы окружающий его мир принял хоть какие-то краски. После попадания в Академию ему и вовсе хотелось вместо утреннего кофе выкуривать траву. Она помогала ему намного больше.

В своей голове он уже нашел этот спрятанный косяк, щелкнул зажигалкой и…

— А как тебя зовут? — девушка раздражительно бросила выпотрошенную подушку на диван.

— Маркус,— задумчиво ответил парень, поднимая на нее рассеянный взгляд.

— Я — Грейс.

”Это имя или прозвище?”, подумал Маркус, концентрируясь на покрасневших от прохлады щеках девушки.

— Это говорящее имя, — она вновь улыбнулась и задрала голову вверх. Грейс вытянула руку, указывая на высокий столб. — Думаю, я могла спрятать траву там.

Маркус неодобрительно посмотрел наверх. Столб был достаточно высоким. Дотянуться до него возможно, но только встав на скользкие от дождя перила. В лучшем случае девушка упадет и разобьется, в худшем — упадет на людей… Маркус помотал головой:

— Вряд-ли оно там. Ты можешь упасть.

Но Грейс уже вовсю карабкалась на перила, держась за каменную стену.

— Я не могла недооценить учеников, — запыхавшись выдохнула она, отбрасывая копну светлых волос за плечо. — Знаешь, они даже в моей комнате находили заначки. Так что перед отъездом встал острый вопрос — где же они не будут искать. Ой…

Маркус подскочил к ней при первых же намеках на пошатывания: “ее ботинки на небольшом каблуке совершенно не внушают доверия”. Он коснулся ее ног, ненавязчиво подстраховывая. Маркус подметил, что от девушки очень сильно пахнет мятной жвачкой. Сверху донесся смех.

— Опа! Иди ко мне, детка.

Довольная Грейс выудила из углубления столба маленький пакетик. Радостно помахав им в воздухе, она оступилась и прогнулась назад. Маркус тут же потянул ее на себя, но девушка ловко перекрутилась и спрыгнула с перил, приземляясь рядом с ним.

Она встала к нему настолько близко, что запах мятной жвачки начал резать ему нос.

— Я же говорила. Я — Грейс, — выдохнула она, а Маркус был готов поклясться, что попробовал девушку на вкус.

Грейс.

В отличие от Маркуса девушка была одета более-менее по погоде: ее черное пальто было полностью усеяно мелкими каплями дождя, кепка прикрывала голову, а вот у Маркуса из-за ветра постоянно спадал капюшон, да и, вроде бы, плотная толстовка пропускала через себя весь холод.

Грейс уперлась локтями об ограждение крыши и покрутила в руках пакетик. Маркус, как завороженный подошел к девушке, не сводя глаз с единственного косяка. Он облизнул пересохшие губы и с мольбой в глазах заглянул в лицо девушки, прячущиеся под козырьком кепки. Грейс слегка оттолкнула парня от себя плечом. Распаковав пакетик, она приблизила косяк к лицу, пряча его от моросящего дождя. Щелчок. Глубокая затяжка. Клубы дыма взвились в воздух.

Маркус сглотнул.

Делиться своим “сокровищем” она явно не собиралась. Раздосадованно стукнув ладонью по мокрым перилам, юноша развернулся и пошел к выходу. На что он вообще рассчитывал? Он и сам никогда в жизни не стал бы делиться косяком. Негласное правило: последнюю даже вор не берет.

— Уже уходишь? — девушка с ухмылкой задержала свой взгляд на Маркусе, когда тот взялся за дверную ручку.

Неуверенно почесав затылок, он усмехнулся.

— Решил, что ты уже не поделишься, — он вернулся обратно к девушке и протянул руку к косяку, но она отпрянула назад. Маркус нервно выдохнул.

Бросив кепку на каменное ограждение, Грейс демонстративно затянулась, да так сильно, что, казалось, в ее легких не осталось места для воздуха, все заполнила дурь. Через секунду она резко сократила расстояние между собой и Маркусом. Не разрывая зрительный контакт, она едва коснулась его губ и медленно выпустила дым. От удивления юноша приоткрыл рот и, как только он начал втягивать дым, его глаза прикрылись от нарастающего расслабления. Запах травы, смешанный с мятой.

— Смотри на меня, — настойчиво произнесла девушка.

Маркус открыл глаза, сталкиваясь с мягким взглядом синих глаз.

Как только Грейс выпустила весь дым из легких, она отстранилась.

— Если и прикончить последний косяк, то только так. Еще?

Маркус кивнул, и девушка повторила это снова и снова. Ее волосы щекотали кожу, а теплое дыхание в совокупности с травой приносили намного больше удовольствия, чем привычное курение. У него закружилась голова.

Косяк постепенно подходил к концу. Грейс и Маркус стояли рядом друг с другом, свесив руки за ограду. Моросящий дождь закончился, но небо все еще оставалось затянутым серой пленкой. Они оба молчали. Маркус думал о завтрашнем дне, о том, где ему раздобыть косяк. Он готов был убить за него, лишь бы повторить сегодняшнюю ночь с новой знакомой. Но если завтра ее уже не будет? Парень повернул голову к девушке, наблюдая, как она с наслаждением затягивается. Под неравномерным светом уличных ламп Маркус увидел глубокий шрам, растягивающийся полумесяцем, под ее левым глазом.

Грейс не выглядела отрешенной в отличие от Маркуса. В ее глазах была ясность, но все равно он заметил в них борьбу. Каждый в Академии так или иначе имел свои тайны, а тот кто делился ими рисковал жизнью: слабость не приемлют в этих стенах. Маркус даже не хотел предполагать кто она. Ему не хотелось разрушать образ, который Грейс создавала вокруг себя. Если она хочет этого — так тому и быть.

— Сегодня последний день, — выдохнула она с улыбкой. — Последний день меня нормальной.

Маркус удивленно поднял брови:

— Ты останешься в Академии?

Она кивнула, вновь делая затяжку. Маркус мягко развернул ее лицо за подбородок, коснулся губ и втянул дым.

— Ты все это время слушал музыку? — отстранившись произнесла Грейс, указывая на наушники. Маркус снял гарнитуру и виновато скомкал в руках. — Нет-нет, подожди. Мне теперь интересно!

Грейс выхватила наушники и приложила амбушюру к уху. Она довольно качнула головой.

— Я знаю эту группу. Вернее, слышала по радио. Олдскул.

— В самое сердце,— Маркус наигранно схватился за грудь.— Ты знаешь их.

— Последние три года я много слушала музыку находясь в дороге.

— А где ты была? — поинтересовался Маркус.

Девушка задумалась. Ее пальцы отбивали ритм по мокрому ограждению. От подушечек пальцев разлетались мелкие капли.