Пролог (1/2)

Часто жизнь бросает человеку такие вызовы, которые он затрудняется осилить, мягко говоря. Хуже всего тогда, когда причиной таких ситуаций являются близкие люди. Люди, которых ты любишь всем сердцем, которым доверяешь больше, чем себе самому, когда это люди, с которыми узами ты связал жизнь. Когда такие люди предают, это больнее всего, мир теряет краски, наполняется горечью, злостью, болью и невыносимой обидой. К великому сожалению, именно в такой ситуации оказался я и мой самый близкий, самый родной человек, — мама.

Меня зовут Наруто Узумаки, шестнадцать лет, о себе в физическом плане могу сказать то, что довольно спортивный, подтянутый, у меня голубые глаза и пшеничного цвета волосы, волосы непослушные. Внешностью пошел в отца, и хорошо, что только ей. Живу с матерью, — Узумаки Кушиной. Кушина довольно молодая женщина, ей всего тридцать два года. Она ростом чуть ниже меня, — сто семьдесят семь сантиметров, сам я ростом сто семьдесят восемь. Она божественно красива: кожа её почти молочного цвета, она стройная, с идеальной талией, длинными ногами. Словом, с женственным телосложением. У неё также очень красивое лицо: лоб чуть шире нижней челюсти, выраженные острые скулы, лицо мягко сужается к подбородку. У неё фиолетовые глаза и длинные, прямые волосы алого цвета, длиной доходящие практически до бёдер, прядями до плеч, обрамлявшими её лицо с обеих сторон.

Она работала в банке на важной должности, а мой отец, — Минато Намикадзе, был успешным бизнесменом. Проживаем мы с мамой в городе Каганеи, в префектуре Токио. Отец не жил с нами. Конечно, он отмазывался тем, что у него работа, но недавно нам с мамой стало известно, что он регулярно изменяет ей. Сначала это стало известно мне, потому что я застукал его с Цунаде Сенджу, — учительницей в моей школе, «другом» семьи. Я приехал к отцу на каникулы, открыл дверь, благо, ключ от квартиры он мне сам дал, когда я приезжал в прошлый раз. Зайдя в квартиру, я заметил, что дверь в его комнату приоткрыта, заглянул и… На полу, стоя на коленях, была Цунаде. Из одежды на ней были только красные стринги, подчёркивающие устрашающе огромный зад. Попа Цунаде была очень большой и накачанной, как у женщин из Бразилии. Никто меня, вроде бы, не заметил. Блондинка молниеносно быстро двигала головой, а обнаженный блондин был в раю.

По приезду домой я думал, стоит ли рассказывать об увиденном маме. Тут и дураку понятно, что это будет для неё удар. Она любила отца настолько сильно, что мне не передать этого словами. Но в итоге я решил, что не буду ей лгать, ибо я не он, не буду скрывать. И с тех пор мама изменилась, стала отчуждённой, замкнутой, холодной. От улыбчивой женщины не осталось и следа. Это очень меня расстраивало, хотелось вернуть всё как было, вернуть счастливые дни, видеть её радостной, счастливой…

С того самого момента прошло около месяца. Я шёл домой, дул холодный, противный ветер. На дворе стоял холодный, противный ноябрь. Солнце садилось рано, от холода и слякоти мало какая одежда спасала. Домой я вернулся поздно, часов в десять вечера. Туч не было, светила полная луна. Открыв дверь ключом и зайдя в квартиру, я увидел, что в ванной горел свет, из неё валил пар. Это значило, что мама недавно приняла душ. Во всей квартире свет горел только в ванной. Это меня насторожило, потому что мама ложилась спать поздно. Закрыв за собой дверь на ключ, я пошел в комнату к маме, поздороваться.

Только я хотел поприветствовать мать, как увиденная картина заставила застыть в дверном проёме: В нескольких метрах от меня стояла мама, стояла лицом к окну, опираясь ладонями на подоконник. Из одежды на ней был белый, прозрачный халат и чёрного цвета стринги. О боги, не думал, что у неё такие красивые бёдра, такие большие, накаченные ягодицы… Как отец вообще подумал изменить такой женщине?

—Чего застыл? — Холодно спросила Кушина, полуобернувшись, — поздороваться зашел или есть дела важнее?

—Поздороваться, вроде бы, — неуверенно буркнул Узумаки, стараясь не смотреть в её холодные словно лёд глаза, — прости, что потревожил и застал в таком виде, но почему ты так одела в такую рань?

—Да мне плевать, можешь пялиться, — старшая Узумаки полностью повернулась к сыну, от чего тот едва не подавился воздухом, ибо её грудь так же была внушительных размеров, — а что касательно твоего вопроса, сейчас я хочу позвонить твоему папаше, приехать к нему под предлогом занятия сексом и убить.

—Я не ослышался? — Ошарашено выпалил парень, с непониманием уставившись на мать, — ты хочешь убить отца?

—Верно, — коротко ответила Узумаки, поправив волосы, — я собираюсь убить Минато. Он мало того, что изменил мне, так еще и отжал квартиру с помощью своих дружков.

—Я понимаю, он мразь, но я не дам тебе его убить, так нельзя! — Блондин сжал кулаки и встал напротив Кушины, — я не позволю.

—Тогда первым я прикончу тебя, Наруто, — женщина глубоко вздохнула, — ты не оставил мне выбора.

Наруто не успел даже удивиться, настолько всё быстро произошло: старшая Узумаки встала на руки, резко оттолкнулась от пола, и, находясь в воздухе, обхватила его голову своими накаченными бёдрами. Руками женщина обхватила туловище сына и сильно сдавила, блондин вскрикнул от боли. Она напрягла ноги, сдавливая его череп, словно тисками.

—Я не прекращу тебя душить, пока ты не отрубишься, или не умрешь, — холодно прорычала женщина, напрягая ноги еще сильнее, от чего в глазах Наруто слегка поплыло, — но если сдашься и позволишь мне сделать то, что я хочу, то пощажу тебя. Этот захват называется осьминог, и ты не сможешь из него выбраться.

—Я прошу, одумайся, — сипло прохрипел сын Минато, — это не принесет тебе спокойствия или облегчения.

—Заткнись, Наруто! — Кушина рыкнула и сжала ноги сильнее, от чего блондин слегка пошатнулся, — ещё слово и я убью тебя очень жестоко, клянусь!

—Послушай себя, ты хочешь убить собственного сына, — Наруто повысил тон, что стало для него ошибкой: аловолосая яростно зарычала и сжала ноги еще сильнее, затем всем весом качнулась вправо. Младший Узумаки уже еле дышал. Сознание потихоньку меркло, единственное, что он видел, — огромные ягодицы матери и её красные волосы, но и та картинка мира расплывалась.

—Мама, хватит, остановись, мне больно, — обессилено прохрипел парень, хватая губами влажный воздух. Но Кушина не ослабила хватку. Вместо ответа, женщина зарычала во всю глотку и, сдавив голову парня бёдрами со всей силы, начала раскачиваться. Когда тот начал падать, аловолосая прижалась к нему всем телом. Когда они упали, краем глаза, когда полуобернулась она заметила, что Наруто еще в сознании. Воинственно рыкнув, старшая Узумаки стиснула зубы, поднялась, отошла и на пару шагов и прыгнула так, что приземлилась задницей прямо на лицо бедолаги. Женщина еще пару раз с силой опустилась на лицо блондина, но тот не терял сознание. Тогда, Кушина раздраженно рыкнула, прижала руки сына к полу и села тому на лицо. Опьяненная злобой женщина действительно решила лишить жизни сына, причём довольно жестоким, но эффектным образом. Глубоко вдохнув, аловолосая начала двигать тазом, ягодичными мышцами, с каждой секундой наращивая темп. Через минуту женщина настолько нарастила темп, что её халат и волосы развивались словно парус на ветру, а движения ягодичных мышц напоминали дикую водную рябь Эмоции переполнили её настолько, что она завопила практически во всю глотку и ускорилась максимально. Старшая Узумаки уже не просто двигала тазом и ягодицами, она буквально подпрыгивала на лице сына. Он еле дышал. И даже ненадолго пришел в сознание. Когда женщина это увидела, то резко остановилась, положила ладонь на под голову блондина, резко сжала затылок и села, давя всем весом, продолжая надавливать ладонью на затылок. При этом она размашисто двигала тазом, иногда давая сыну вдохнуть свежего воздуха, а затем вновь давила всем весом. Так продолжалось до тех пор, пока ладонь младшего Узумаки не разжалась безвольно. Он, наконец, потерял сознание. Последний раз вскрикнув, Кушина резко выдохнула и закашлялась, — вырубить Наруто действительно было тяжело. Тяжело дыша, она взяла его руку и померила пульс, — блондин был жив. Кушина облегченно выдохнула.

Её глаза были закрыты, она сжимала зубы, по лицу стекал ручьями пот. Гнев спал, она осознала, что едва не убила своего сына.

Тяжелый приступ кашля вновь накатил, она слезла с блондина и легла рядом.

—Прости меня, Наруто, я люблю тебя, — прошептала Кушина, аккуратно обняв сына и прижав того к своей груди. Женщине даже было плевать, что на ней нет лифчика. Она чмокнула блондина в щёку и прикрыла глаз. Плевать, что они лежали на полу.

—И я тебя, мам, — слабо ответил блондин, ласково улыбнувшись, — прощаю, только больше так не делай. И никого не убивай.

—Ты быстро очнулся, — с толикой удивления проговорила женщина, — хорошо, обещаю. Ты чего-нибудь хочешь?

—Твою задницу, — ни секунды не сомневаясь, серьезно ответил блондин.