Когда Джисон узнаёт главное (2/2)

— Дружелюбность, оптимизм и эмпатию, — бодро отрапортовал Хёнджин.

— Ты точно готовился и репетировал заранее, — глаза Джисона прищурились с подозрением.

— Неа, — беззаботно пропел Хёнджин. — Это абсолютно спонтанная идея, клянусь! Продолжим?

— Чувствую себя айдолом на интервью, — хихикнул Джисон. — В следующий раз вопросы с меня.

— Договорились! — Хёнджин просиял. — Мне нравится мысль про следующий раз! Любимая песня?

— Догадайся, — усмехнулся Джисон. — Подсказка: она нас связала.

— Ты лучший! — подпрыгивая от эмоций объявил Хёнджин. — А любимое направление музыки?

— Хип-хоп, в основном. Если для самовыражения. А так я люблю музыку в целом. Она — моя жизнь.

— Давно ты это понял?

— О, очень. Просто в какой-то момент пришло осознание, что без неё никак. Она наполняла каждый мой день, сколько себя помню. И даже сны мне снятся музыкальные, да-да, — заверил Джисон, поймав восторженный взгляд Хёнджина. — Это и хобби, и работа, которую я обожаю, и… воздух. Музыка — это всё. И даже моей любви способствовала тоже она.

— Как? — заинтересовался Хёнджин.

Джисону захотелось себя ударить. Это ж надо было так расслабиться и не думать над своими словами.

А с другой стороны, что-то внутри него так и дёргало поделиться. Признаться. Да, не напрямую — для этого смелости не хватит, наверное, никогда. Но выпустить слова, так долго запертые в сердце, казалось чем-то, от чего станет легче.

— Ты правда хочешь об этом слушать?

— Очень.

— Если бы не музыка, вряд ли бы вся эта история с любовью вообще началась. Для меня он был таким же обычным студентом, как и все остальные. Да, пересекались не редко, потому что мы с одного потока, но сколько нас таких? Сотни. К тому же, факультеты у нас разные. Я, в общем-то, всё своё время и внимание отдавал музыке, до личной жизни не было дела.

Хёнджин тихонько шёл рядом, будто извечный комок нервов угомонившийся на время.

— Потом у нас был общий выезд, сплочение студентов и бла-бла-бла, — усмехнувшись, продолжил Джисон. — Я и ехать-то не хотел, ребята потащили. Сказали, что за новыми впечатлениями. Ну я и впечатлился, — его лицо озарила улыбка от погружения в воспоминания. Светлая, с нотками печали. — Нас ещё тогда припахали устроить что-то вроде концерта, мы же с творческих направлений.

— Помню такое, — кивнул Хёнджин. — Действительно припахали. И танцоров, и музыкантов, и певцов.

— Да. Так вот, когда настал его черёд выступать, я сам не заметил, как так случилось, что из всех вокруг видел только его. Он… танцевал так, будто был рождён специально для этого. Будто вместо крови в его венах текла музыка. Это было настолько грациозно, настолько… изящно. Каждое движение такое… — Джисон взмахнул рукой, не в силах объяснить. — И взгляд. Он был в танце не только телом, он всю душу вложил, чувствуя музыку каждой своей клеткой. Он словно стал одним из инструментов и через себя добавлял ещё мелодий. Неслышимых ухом, но ощущающихся сердцем.

Хёнджин ужасно завидовал этому неведомому парню. Он бы дорого дал, чтобы на него смотрели так же, как Джисон на того, кого любит. Чтобы видели в нём то же самое. И чтобы вот так же не могли отказаться от чувств, несмотря ни на что. Он, конечно, не знает, что это за танцор такой, но он бы…

Что?

Что бы он сделал? На этот вопрос не было внятного ответа.

— Прости, что загрузил, — вырвал его из размышлений голос Джисона. — Теперь твоя очередь рассказывать. Какая музыка нравится тебе? Как давно любишь танцевать?

— Ты не загрузил, — покачал головой Хёнджин. — Просто захотелось, чтобы меня воспринимали так же. Чтобы в моих танцах тоже видели что-то, кроме моего лица. А люблю я танцы с детства. Наверное, как и ты музыку. Моя мечта — танцевать так, чтобы всем было ясно без слов, что я хочу донести. Чтобы не требовалось знания иностранных языков и люди со всего мира всё понимали и так. А музыка нравится разная, под настроение.

— Я в восторге от того, как ты танцуешь, — поделился Джисон. — Всегда так выразительно, выкладываясь по полной, сливаясь с мелодией в одно целое. Будто рассказываешь какую-то историю. В каждом танце разную, но каждый раз так ярко.

— Ты обращал внимание на мои танцы? — часто заморгал Хёнджин, стараясь отогнать ощущение подступающих слёз. — Это самое приятное, что мне когда-либо говорили.

— Да ладно тебе, — неловко улыбнулся Джисон. — Не может быть.

— Правда! — Хёнджин схватил его за руку, останавливая и притягивая в объятие. — Мне никогда такого не говорили. Спасибо.

Они замерли в этом моменте, не отпуская друг друга. Один — не в силах заставить себя отойти от любимого человека, второй — желая выразить, насколько ему важны сказанные слова.

И тут их телефоны синхронно завибрировали, заставив дёрнуться. Обоим пришли сообщения.

Чанбин</p>

Сони, мы уехали, студия в вашем распоряжении.</p>

Прочитал Джисон и нахмурился, не понимая, какого чёрта происходит. Хёнджин, тем временем, прочитал своё.

— Да они издеваются! — воскликнул он. — Оба закрутили романы в один день?!

Джисон медленно поднял на него взгляд.

— В смысле?

— Ну, сначала хён с Чаном буквально заблокировали доступ домой. Теперь ещё и Феликс решил устроить личную жизнь! Я, конечно, понимал, что ему понравился Чанбин, но чёрт возьми! В один день? Серьёзно?! — Хёнджин даже топнул ногой, выражая своё негодование.

А Джисону казалось, что весь мир разлетелся на осколки.

Сердцебиение тяжёлым гулом барабанов заполнило голову, вытесняя всё остальное. Лёгкое касание прохладных пальцев вывело его из ступора.

— Тоже в шоке? — спросил Хёнджин так буднично и принялся строчить сообщение. — Поверить не могу, что мои друзья выкинули такое одновременно! Феликс, видимо, впечатлился из-за хёна, других объяснений мне не найти.

— Я думал, вы встречаетесь, — выдавил Джисон, чувствуя подступающую истерику со смесью шокового паралича. — Ты и Феликс. Всё это время я был свято уверен, что вы пара.

— Мы? — искренне удивился Хёнджин. — Если только пара балбесов, свалившихся на голову святого человека. Это я сейчас цитирую хёна, — пояснил он. — Нет, что ты. Между нами никогда не было ничего с романтическим подтекстом. Да, мы живём и даже спим вместе, но нам просто одинаково не нравится одиночество. И мы любим много обниматься. Вот и всё.

Пиздец. Какой же это пиздец.

Можно просто умереть вот прямо здесь и сейчас?