Повседневная рутина. (2/2)
— Да не кричи ты так! — Машет руками Такемичи, выглядя как спелый помидор.
— Я никому не дам свои порно журнальчики! — Возникает Сузуки.
— А тебя не спрашивали. — Зловеще проговаривает Ямагиши.
— Ах ты…!
— Парни, может, пойдём на выход? — Скромно спрашивает Ханагаки, и друзья бурно соглашаются, после чего они шумной кампанией бредут в сторону улицы, споря о том, кому достанется приставка.
***</p>
Придя домой, Такемичи первым делом решает приготовить ужин. За этот день он слегка измотался, поэтому просто делает себе омлет.
Он быстро съел еду, и принялся переписывать конспекты с тетради Сендо. (Перед тем, как Такемичи вернулся в свою берлогу, он зашёл в гости к Аккуну, за тетрадями, при условии, что на следующий день в школе непременно вернёт их.)
На часах без четверти полночь, а в глазах не единый намёк на сон. Он не придумывает ничего лучше, кроме как просто включить настольную лампу и тупо рисовать каракули в черновике. Проходит всего сорок секунд, и это занятие ему надоедает. Выбросив уже всю исписанную тетрадь в урну, Такемичи поднимается со стула и начинает блуждать по комнате, не зная чем себя занять.
В итоге он выключает лампу, заваливается на кровать, укутавшись в одеяло по подбородок, и закрывает глаза, каким-то чудом засыпая.
***</p>
Ему вновь снится кошмар.
Он лежит на асфальте, в зоне стоянки. Глаза направлены в самое небо над головой, он дышит тяжело, учащённо. Ханагаки поворачивает голову чуть влево, и видит Хину. Она взрослая, с теми же длинными персиковыми волосами. Её глаза испуганно осматривают его, а он подмечает, что вдоль её живота простирается глубокая рваная рана, из которой течёт кровь. Много крови. По ощущениям, ему не лучше, но смотреть на то, как близкий человек умирает у тебя на глазах, больнее в сотню, а то и в тысячу раз, если не больше.
На глазах выступают слёзы и Такемичи зажмуривает глаза.
— Т-Такем. ми-чи. — Тачибана заходится в приступе кашля, и это заставляет Такемичи распахнуть глаза. Он нащупывает холодную руку возлюбленной и сжимает, яростно и отчаянно. В надежде, что это даст Хине сил. Но этого, конечно же, не происходит. Кашель прекращается, и Хината произносит сквозь боль: — Я люблю тебя, Такемичи. — Она в последний раз одаривает его искренней улыбкой, прежде чем закрыть глаза, навсегда.
Слёзы стекают по его лицу с новой силой. Он чувствует, что ему тоже недолго осталось, но перед ним Хина, и только она. Он ненавидит себя за то, что не смог её спасти. В который раз…
Он медленно закрывает глаза и перестаёт дышать.
***</p>
Такемичи подрывается, с силой сжимая простынь. Он набирает в лёгкие воздух, прерывисто дыша, а затем яростно берёт первую попавшуюся вещь и швыряет в стену. Чёрт возьми, ну почему он должен проходить это опять, в недрах своего разума, сопровождающимися долгими ночными кошмарами. Что ему делать, как с этим, блядь, бороться?!
Ханагаки бьёт кулаками несчастную подушку. Когда гнев стих, он прижимает её к себе, сцепляя в объятиях и зарываясь в неё лицом. Хочется плакать, безудержно, безостановочно. Хочется кричать, рвать глотку, чтобы все слышали, что он постепенно ломается.
Эти нескончаемые скачки, смерти дорогих людей, кошмары. И всё это сопровождается лишь невыносимой болью.
И как с этим жить? Да, может он и сможет изменить судьбу этих детей, но нельзя же просто забыть те воспоминания, в которых ты проживаешь в прошлом. Где люди умирают, защищая других, где на глазах умирает девушка, в которую ты безоговорочно влюблён, и где тебя же самого и убивают в треклятом будущем.
Ладно, пора взять себя в руки и строить блядское «счастливое» будущее для всех и каждого.
Такемичи идёт в ванную комнату и смотрит в зеркало. Тёмные синяки под глазами уже появились. Он тяжело вздыхает, после тщательно умывает лицо, чистит зубы, затем шагает в свою комнату и надевает школьную форму. Взгляд падает на часы, и он удивляется. 03:24. И четыре часа даже не проспал. Ханагаки подошёл к окну, и чуть сдёрнул штору. За окном непроглядная тьма, даже фонарные столбы, и те не отображают свет. М-да. И что ему делать ещё четыре часа? Балду пинать что-ли?
Он снова вздыхает и звездой падает на кровать. Спать не вариант, думать над дальнейшими планами не вариант, хавать еду не вариант. Почитать мангу? А что, звучит как опупенная мысль!
Ничего примечательного Такемичи не нашёл, поэтому его выбор остановился на манге «Сага о Гуине».
Проходит всего-то пара минут, и Ханагаки думает, что чтение манги ему сейчас не поможет. Он откладывает комикс на свой стол, (потом дочитает) берёт портфель и идёт в сторону входной двери, там он переобувается, надевает куртку и выходит за дверь.
В лицо бьёт освежающий ветер. Погода что надо, особенно для его и без того перегруженной головы. Мысли теряются где-то глубоко в подсознании, и это здорово, если честно.
Ханагаки вновь пришёл на детскую площадку. Он оставляет ранец неподалёку и садится на качель, начиная легонько раскачиваться, попутно пиная камушки.
Буквально через минуту он уже парит высоко над землёй, делая «полусолнышко», и раскачивается ещё сильнее, чтобы исполнить полноценное «солнышко», но тут в глаза бросается чья-то маленькая тень, и это заставляет пыл Ханагаки поутихнуть.
Он сбавляет скорость, вскоре совсем остановливаясь. Ханагаки подбирает рюкзак и идёт к маленькому силуэту… котёнка? Да, точно. Ближе подойдя к животному, Такемичи наблюдает, как тот, явно зашуганный, вертится вокруг да около, не зная, куда себя деть. И как он вообще увидел с большого расстояния это маленькое существо?
— Хей, малыш. — Зовёт он пушистое создание. Тот сначала поглядел на Такемичи своими испуганными голубыми глазами, и хотел было уже драпать куда подальше, но… от Такемичи ведь убежишь? Правильно — нет. Поэтому он как какой-то «флэш» махом сокращает расстояние между ним и котёнком, затем аккуратно берёт это напуганное создание на руки. — Не бойся, я тебя не обижу. — Он улыбается, осматривая пушистика на наличие каких-либо ран, после облегчённо выдыхает. Ничего. — Так, и кто ты у нас? О, мальчик. Что ж с тобой случилось? Тебя бросили, да? — Задаёт он различные вопросы зверьку, не ожидая от него услышать ответа, лишь тихое мяуканье. — Ты не против, если я тебя приючу к себе? Всё таки, на улице не лето, а ты вдобавок ещё и голодный. — Такемичи выжидающе смотрит на котёнка. Тот никак не реагирует. — Молчание — знак согласия. — Он раскрывает куртку, прижимает к себе котёнка и шагает прямиком в сторону хаты.
Вот так он и оказался у себя дома с пушистым комочком шерсти. Он, конечно, надеется, что не будет подбирать каждого бездомного животного. Он насыпает на миску кошачий корм, и наблюдает за тем, как зверёк с аппетитом употребляет пищу (перед тем как пойти домой, Такемичи зашёл в магазин, купить все принадлежности для кошек, благо тот круглосуточный оказался.) Он открывает свою раскладушку. Время 04:29. Он решает не терять времени зря, поэтому, когда котик закончил поедать корм, он берёт его на руки и несёт к ванне, прихватив с собой специальный кошачий шампунь.
Мыть кошек — это, конечно же, дело не из лёгких. И Такемичи убедился в этом лично. Как только он включил тёплую воду, и без того зашуганный котяра стал вырываться из рук бедного Ханагаки, царапая того и кусая.
Когда процедура была закончена, Такемичи насухо протирал котёнка полотенцем, при этом шёпотом матерясь как не в себя. Красные полосы окрашивали его руки, и он зло смотрел на кота.
— Молись, чтоб я не заразился. — Шепчет Такемичи, а после ему в ответ прилетает гневное шипение. — Чё шипишь на меня? Я тут пострадал, в отличие от тебя! — Громким шёпотом говорит Ханагаки, а после заливается тихим смехом. — Ладно, ладно. Проехали. Не злись, я же любя. — Он убирает полотенце, и смотрит, как этот пушок отряхивается от последних капель воды, и начинает зализывать шерсть.
Такемичи фигнёй не страдает. Наливает в одну миску молоко, в другую добавляет корм и думает, где котёнок будет спать. Однако, не прошло и полминуты его раздумий, как этот комок шерсти сам пристроился на его кровати, точнее сказать, на подушке. Ханагаки хлопает глазами и кивает. Значит они будут делить его кровать. Звучало бы заманчиво, если бы не то, что он случайно может спихнуть кота после очередного кошмарного сновидения. Ну, а вдруг кот не отлетит посреди ночи на пол? Ну, как говорится, не попробуешь — не узнаешь.
— Так-с, и как же мне тебя назвать, дружок? — Подходит он к кровати и наклоняется, начиная чесать котика за ушко. — У тебя есть какие-нибудь предпочтения? Может… — Он обрывает себя, почувствовав что-то тёплое на своей руке. Такемичи отдёрнул её и увидел кровь. — Так, дружище, покажи-ка мне своё ухо. — Он аккуратно поворачивает головку чёрного цвета создания, и удивляется в который раз. У котёнка на затылке виднелась среднего размера открытая рана. И как он не заметил? Ведь осматривал же его, плюс к тому же ещё и мыл этот комок нервов. — Чёрт, нужно сходить к ветеринару. Но блин, это мы сделаем когда я приду с занятий, хорошо? Сейчас обойдёмся бинтом. — Ханагаки уходит в ванную за аптечкой, по возвращению назад он осторожно обматывает бинтом макушку маленького друга, после чего облегчённо улыбается. Окей, он не убил кота, какой «прогресс».
Такемичи убирает бинт в аптечку и убирает на тумбу. Он чувствует, как на его руку ложится что-то тёплое, точнее кто-то.
— Ну, зато у меня появилась идея как тебя назвать. — Улыбается Такемичи. — Твоё имя — Шрам. Что скажешь?
Чёрный комок шерсти только согласно (это не точно) мяукает, продолжая ластиться к руке хозяина. Такемичи поднимает мохнатое чудо и укладывает на подушку.
— Отдыхай и набирайся сил, а мне нужно в школу. Не боишься один оставаться, м?
А Шрам только смотрит на него усталыми глазами, которые так и норовят сказать «Да иди ты уже на хоть на все четыре стороны и дай мне поспать, чё толку от того, что ты со мной вообще базаришь? Думаешь я те отвечу, ага, нафиг ты мне не сдался, так что вали, кожаный.»
— Ну ладненько. — Потирает ладоши Ханагаки и взяв ранец, уходит из дому.
***</p>
— Ты завёл животное? — Лицо Ацуши выражало явное недоумение. — А твои родители не против?
— Пф, ты смеёшься? Я ведь один живу.
— Оу, точняк. Тогда я к тебе сегодня в гости наведаюсь, погляжу на твоего сожителя. — Серьёзно говорит Сендо, откусывая кусочек бутерброда.
— Ха-ха, да без проблем.
Они сидят на крыше во время обеденного перерыва и пускают разные шуточки.
— И конечно же, Ямагиши со своим шипко заумным лицом говорит «Ребят, если вы не заткнётесь, то я лично засуну вам в ваши роскошные ротики сухую рыбу, и залью её спиртом», только я ничего не понял, потому что пришёл только к концу их «делового» разговора.
— Надеюсь, там не было слов из разряда «А после я ещё и раздену вас до гола, и вы у меня попрыгаете перед школой в самую холодную погоду. Пощады не ждите.»
— Ну, это перебор. Мало что там можно себе отморозить.
— Соглашусь. Аккун, вот скажи мне…
Его перебивают. В который раз.
— Ага, я так и думал, что вы здесь застряли! — Выкрикивает Казуши, подойдя к ним впритык. — Сознавайтесь, что вы тут делали? Мастурбировали друг другу? М-м-м? Или же что-то большее? — Подмигивает он и улыбается как хищник какой-то.
— Чё? — Не понял нифига Такемичи.
— Ямагиши, ты — тупица! — Выкрикивает Ацуши и наваливается на Казуши. — Такой мелкий, а много то ты знаешь! Совсем поехавшая у тебя головёшка!
После разливается задорный смех. Макото стоит в стороне вместе с Тацуей, о чём то перешёптываясь, Аккун щекочет Ямагиши, а Такемичи нихрена не понимает, и кажется, поймёт ещё не скоро.
Вот сидели тише воды ниже травы, никого не трогали, паиньки такие, и тут на тебе. Пошлые шуточки в расход пустили.
— Всё, у меня у-уже. ахахх, живот болит! Отцепись от меня, Сендо! — Ямагиши отталкивает от себя Аккуна, тот летит на пол со словами «Ай, бля!» и настаёт тишина. Проходит мгновение и заливистый смех друзей оглушает пространство крыши. Да сколько можно ржать?
Такемичи, как самый ответственный, помогает Ацуши подняться на ноги. Когда тот в порыве неискренней ярости хочет уже дотянутся до Казуши, Такемичи дёргает того на себя и жестом показывает «стоять на месте».
— Пацаны, достаточно. Вы же так друг друга перебьёте, заодно и повторно получите звездюлей от родителей. А оно вам надо?
—Фе, и с каких пор ты стал такой занудой, Ми-чи-и-и? —Недовольно спрашивает Ямагиши, поправляя очки.
— Я не зануда, просто я самый разумный из вас.
— Да ты обдалбай и выпендрёжник!
— Ай, бесполезно с тобой спорить, Ямагиши. Давайте уже, собирайте монатки и валим отсюда.
Все что-то согласно мычат и идут в сторону выхода из крыши. И вот, Такемичи поворачивает ручку, открывает дверь и видит.
— Хина?! — Выкрикивает Ханагаки, затем смотрит чуть влево, где рядом с девушкой пристроился парень в очках. Знакомый тип. Кажется он уже его… Чё? Да ну на!
— Кисаки?!
Да чё за хрень происходит вообще?