Толки с кузнецом (1/1)

Аникей решил наконец сбросить груз с своих сильных плечей, и отправиться к Кречету, чтобы объявить о своем намерении; вышел бывший дружинник из своей избы, да и направился прямиком к избе Лады и ее брата, прохладно было на улице, зябко, одним словом, неприятно, и без этого холода не хотел молодец идти к кузнецу, пытался до последнего оттянуть неприятный разговор, знал он, что ни за что Кречет его не одобрит, уж сколько друг друга знали, ни дня не проходило без острых взглядов, которые метали они друг в друга при любом удобном и не удобном случае; порою страшно было находиться между ними, словно меж двух огней, даже воздух вокруг накалялся, что меж двумя кострищами, из которых агрессивно вылетали столпы искр, будто огонь презрительно плевался ими в воздух; но все-таки собрал Аникей волю в кулак, решил он, что необходима ему Лада, не сможет жить с мыслью, что испугался кузнеца.

Вышел топорник на улицу, да двинулся к двору Лады и брата её; наконец, дошел молодец до их избы, постучал, подождал на пороге какое-то время, пока кто-то, тяжело ступая, не подошел к двери и не открыл ему, в грузных шагах Аникей узнал Кречета, действительно, не ошибся топорник: открыл ему суровый брат девушки

—Здрав будь, дружинный! —совершенно спокойно поприветствовал гостя кузнец, безэмоционально, словно между ними существовала договоренность, по которой Аникей должен был прийти к нему

—И тебе того же! Дело у меня к тебе есть, кузнец! —выпалил Аникей, заходя в теплую избу

—Что за дело может быть у ратника к кузнецу? —недоуменно и настороженно спросил Кречет

—”Видно, догадался», —подумал Аникей и не ошибся

—Да сестра твоя больно люба мне стала, вот пришел я к тебе просить благословения—хочу, чтобы женою моей сделалась

Кречет помедлил с ответом несколько секунд, которые показались десятнику бесконечно долгими, и, наконец, ответил:

—Что же, Дружинный, не буду утаивать: невзлюбил я тебя попервам: уж больно ты хвост распушил, точно петух какой али павлин, да ещё и взбалмошный ты, будто отрок несмышленый, да больно шумный, взбалмошный; одним словом, раздражал меня ты знатно, прости уж, да только не могу не отдать тебе должное: не раз ты сестрицу выручал из беды: от грабастика уберёг, от Мары, да от варягов, спасал— на том спасибо; знаю я, защитник ты ей будешь достойный, а посему спокоен я, отдавая ее в твои руки, только смотри, дружинник, коли плохо обращаться вздумаешь с ней, не спасут тебя былые заслуги.Так и быть благословение своё даю, потому как знаю, коли откажу, век покоя знать не буду.

Аникея точно огрели обухом по голове, — настолько неожиданными оказались для него слова кузнеца.