Часть 5 (2/2)

Однажды Ги Ён, начав уже мысленно отмечать конец холостой свободной жизни, гулял с директором Чу и сотрудниками в баре и, видно, махнул лишку: как он очутился потом в местном гей-клубе, Су Ги Ён не помнил. Зато точно помнил, что решение снять напоследок парня в продолжение личного повода для банкета было почти осознанным. И вот, наверное, с этого момента что-то пошло не так. Полупьяный перепих с незнакомым случайным парнем оставил после себя неизгладимое впечатление. Притом, что никакой призрачной тени Джи Ху в тот день рядом не маячило, как это было в Нью-Йорке, когда, не без помощи Мич, мозги совсем съезжали набекрень.

Напротив, Ги Ён начал ремонт в новой квартире, выплатил наконец кредит за автомобиль, в общем, жизнь налаживалась — он и думать не думал об оставшемся в далёком прошлом Юн Джи Ху, пока его рожа невольным воспоминанием не всплыла перед глазами на самом пике. Допустив, что злую шутку с ним сыграл алкоголь, Ги Ён на следующий день повторил опыт на трезвую голову. Эффект был тот же: возбуждение казалось более острым, а оргазм гораздо более ярким и пронзительным, нежели те, что он испытывал, когда был с женщинами. И он уже не мог свалить всё на особую будоражащую привлекательность стыдного и грязного запретного развлечения или влияние Джи Ху. Свидание прошло на удивление ровно, совсем как самое обычное свидание, они даже успели немного поболтать и обменяться контактами.

Как ни неприятно признавать, но его собственный член в совершенно спокойной обстановке, при наличии свободного выбора, не имея особенных предубеждений против женщин, при прочих равных предпочитал парней. Кто бы мог подумать… Сказать, что Ги Ёна открытие не порадовало — ничего не сказать. Отводил Ги Ён душу, почём зря поливая имя Юн Джи Ху. Не-не, он понимал, что Джи Ху не виноват, конечно, и просто удачно подворачивается на язык. Но, во-первых, если бы не Джи Ху, Ги Ён, возможно, до конца жизни бы ни о чём таком не догадался, ибо у него не было бы повода сравнивать, а во-вторых, Джи Ху сейчас далеко, и ему, откровенно говоря, по бую, полощут его простые смертные или в его честь сооружают алтари, лишь бы не имели наивности доводить свои маленькие бытовые радости до его сведения.

Потом было тяжёлое расставание с едва не состоявшейся невестой. Она начала его раздражать. Не сама по себе, а как напоминание о неприятном открытии. И уже после пришло чёткое и неотвратимое осознание, что к Джи Ху он испытывал нечто большее, чем просто увлечение, волнующее как любое первое, незнакомое прежде чувство. Любовь или не любовь, но пустоту, оставшуюся после Джи Ху, невозможно было заполнить ничем. И никем.

— Э, алё-гараж, — ебанутый Мин защёлкал своими дурацкими пальцами напротив носа. — Ты что там, окончательно завис?

— Что тебе, блять, от меня надо?

— Хм, интересная формулировка… Вот умеют же некоторые ясно и чётко выразить мысль… — Настроение Мина по неизвестной причине подскочило еще на градус. Поэтому последовавшее за этим нападение оказалось пугающе внезапным: — Что ты сделал с Джи Ху, мудила?!

— Что?! Ты на что, сука, там намекаешь? — взревел Ги Ён, вылетел из машины, выволок оттуда же Мина и решительно захлопнул дверь. — А ну, пиздуй нахуй отсюда, причём пешком.

— Ну, будет, медвежонок, не горячись, — не смутившись, сбавил обороты Мин. — Что я, по-твоему, должен был подумать, когда он уже сколько времени ходит как в воду опущенный?

— Повторю для идиотов, сующих нос не в своё дело. Я. Его. Не. Насиловал. Что бы там с ним сейчас ни происходило, я ни при чём. Спроси лучше у его жены.

— Спросил уже. Из Дже Кён ничего кроме твоего имени вытянуть не удалось.

— Ты там каким боком вообще?

— Мы с Джеки крёстные их детей. Остатки летних каникул и все рождественские каникулы дети провели у нас. Само собой, мы заметили, что у Дже Кён с Джи Ху не всё хорошо. Детей навестить вдвоём только один раз приехали и друг с другом почти не разговаривали. Делают-то вид, типа всё норм, но, серьёзно, алё, кого они думают надуть? Джеки её всё-таки прижал — он умеет. Она про тебя заикнулась. И Джи Ху вдруг ТА-АК на неё посмотрел… Слушай, я Джи Ху всякого видел. Эти вот все его фокусы мне до одного места. Но в тот день я бы на её месте просто в кучку радиоактивной пыли превратился. В общем, ясно было только, что он в полном дерьме, и сам уже не вывозит. Он всегда жуткий, как Хиросима, когда не вывозит…

— И? — перебил Ги Ён. — Что этот псих вам наплёл? С чего вы решили меня крайним сделать?

— Он? В том-то и дело! Ни за что не поверишь, что он мне сказал! МНЕ! Ни в какие ворота, Су Ги Ён.

— Ну, — сдержанно поторопил Ги Ён. У него начала болеть голова от Мина. Этот петушара хоть пять минут может нормально разговаривать? Не восклицать, не заламывать руки, не причитать…

— Я ему помочь хочу, а он — мне, — Мин сделал страшные глаза: — «Отвали уже в конце концов от меня. Как же ты меня задолбал»!

— Блять, — с не меньшей патетикой обречённо выдохнул Су Ги Ён.

— Ага, — жалобно подтвердил Мин. — Представляешь, так и сказал, сволочь.

Ги Ён помолчал, собираясь с мыслями, и подытожил:

— Ну, раз уж мы прояснили недоразумение, то давай-ка, приятель, до гостиницы и в аэропорт. Твои по тебе, небось, соскучились.

— Ага. Держи карман шире, — искренне восхитился Мин. — Может, ты и не виноват, но никуда я не уеду, пока не выясню всё, что известно тебе. Увидимся завтра у тебя в офисе, медвежонок.

Ни одна живая душа не имела права осудить Ги Ёна за то, что он в конце концов сломался.