Глава 1. Секунду назад (2/2)

Угораздило же!

Очередной поворот не задался — карма у неё, что ли, такая? — и Софа, зацепившись за какие-то доски, кубарём покатилась вниз, по песку и земле пропахала нос и локти, а коленка предательски заныла, кровоточа.

Мальцева подорваться пытается, осознавая, что надо бежать и наплевать сейчас на всю боль, но становится поздно, потому что в следующую секунду чьи-то сильные руки её сзади хватают, поднимая. А впереди Витя выходит, весь запыхавшийся, но, очевидно, довольный результатом.

— Как тебя помотало-то, слушай, — усмехается даже, засранец, — Ну чё, знакомиться будем, спортсменка?

— Пусти ты! — брыкается из рук какого-то мужика под два метра ростом, но только тот фиг отпустит, — Дубина…

— Гришань, правда, чё ты, с дамой надо аккуратнее, — после этих слов напор ослабевает, но только Софе всё равно сил нет вырываться, хоть и пытается. Ещё одну ухмылку ловит от Вити, — Тем более, дама нам нужна сейчас живой и здоровой, хотя бы относительно. Она же не объяснила, зачем тачку нашего командира угнать хотела, и кто её подослал.

— Никто меня не подсылал! — уж что-что, а тем, чтобы сдавать своих, Софа точно не отличалась, и крысой становиться не собиралась.

— Ага, конечно, так я тебе и поверил. Ты просто так заявилась на базу афганцев и нашла там тачку Алика, случайно! Зурабовская?

— Для тупых повторяю: никто меня не подсылал!

— Слышь, ты чё быкуешь! — Витя, похоже, был не в таком шикарном настроении, — Ты на моего друга тут напала, считай, и думаешь, я с тобой шутки шутить буду? Как миленькая щас всё расскажешь, поняла? — он ближе подходит и во взгляде его можно угрозу прочитать, вот только Софе хоть и становится страшно, но взглядом она это не показывает. Знает, что стоит дать слабину и её начнут ещё больше «закапывать», пытаясь подмять под себя.

— Хорош, хорош, братан, — тот самый Алик появляется неожиданно, внося свою лепту. И Софу взглядом награждая таким, что у неё мурашки по телу бегут, но на деле она только фыркает, — Гриш, веди её на базу, там говорить будем.

Поспорить нереально: этот амбал её тащит вперёд, сцепив руки, и Софа не может не подчиняться, от этого становится даже противно. Поймали. Кощей, если узнает, прибьёт и ещё измываться будет.

Проходя мимо командира афганцев, Софа взглядом с ним сталкивается. И если в Аликовом плещется «нахрена?», то в её посыл один. И лукавством будто воздух пропитывается, так и хочется его ухмылку стереть, бесит ещё похлеще дружка своего, но в то же время Софа чувствует, что понимает, почему именно Алик командир, а не Витя.

Но их гляделки не могут длиться долго. Вскоре ей приходиться развернуться, потому что Гриша за локоть дёргает, вынуждая её шикнуть в его сторону.

— Полегче!

***</p>

Софе не доводилось раньше бывать в такой ситуации, и сейчас, оказавшись в ангаре, где была куча афганцев, Мальцева судорожно пыталась придумать выход из сложившегося расклада событий. Гриша «услужливо» проводил её прямо в кабинет, где они скрылись от чьих-либо глаз. Почти сразу же после них туда зашли и Алик с Витей, а Волков, кивнув ей, махнул рукой на стул, сам садясь на стол.

— Ну что, рассказывай, — его спокойствие Софу бесит.

Такое ощущение, словно он уже просчитал все её ходы и только и ждёт чистосердечного признания.

— Что рассказывать?

— Зачем машину угнать хотела, и кто тебя подослал.

Волков ответ выжидает, но Софа молчит и абсолютно безразличным взглядом водит вокруг, как бы между прочим подмечая:

— Это твой кабинет? Ремонт не помешало бы сделать, — хотя сама помнит, в какой халупе скитается. В гараже Кощея гораздо грязнее.

Алик губы поджимает, понимая, что разговор у них явно не клеится. Девчонка-то с характером, крутую из себя строит, да ко всему прочему ещё и его самого провоцирует своими невинными глазками водя по всему и ресничками хлопая.

Самоуверенностью аж за версту прёт. Афганец обычно таких терпеть не может, но её даже зауважал. Одна ведь на дело пошла. Да и сейчас против троих мужиков ни грамма страха не показывает.

— Так, может, тебя рабочей и наймём? Раз в ремонтах шаришь, — знает, в какую игру эта беглянка поиграть вздумала. И соглашается на короткую партию, глядя с лукавством и тем самым ещё больше выбешивая внутренности Софы, которая хочет просто встать и в лицо ему плюнуть.

Но её сдерживают даже не Гриша, который уже отпустил её руки и теперь стоит у двери, явно охраняя вход, чтобы она не смылась в случае чего, а свои какие-то мысли.

Пожалуй, подобное будет уже чересчур. Хватит с него и мячика, вон как пол лица распухло. Хорошенько, видать, пасанула, не растеряла талант.

— А я, что, на прораба или бригадира похожа? — в ответ спрашивает. И воздух в кабинете накаляется, потому что Софа чувствует каждой клеточкой своего тела напряжение от взгляда Волкова, который, кажется, клеем воспользовался, не иначе. И даже не шевелит глазищами своими, только пялится на неё в открытую.

— Ну есть малёха.

Софа в ответ на Алика смотрит и ей кажется, что он специально на понт её берёт. Или нет, не кажется?

— Не думаю, что твоя шайка-лейка найдёт столько бабла, чтобы я тут хотя бы пальцем пошевелила, афганец, — и так ехидно выговаривает, что Алику даже хочется зааплодировать.

Хорошо держится ведь, правда. Далеко пойдёт.

— Значит, всё-таки не отрицаешь, что прораб или бригадирша? — и эту фразу можно считать полноценным свидетельствованием. Один-ноль в пользу мужского состава, Волкова в частности, — А за угоны башляют прилично?

Софе, пожалуй, на это нечем ответить, кроме как задать встречный вопрос:

— Ваше гостеприимство, конечно, забавное, но, может, я пойду уже?

— На поезд торопишься?

— Нет, завещание писать. Мало ли, грохнете меня тут, этот качок так взглядом и пожирает, может, озабоченный? — Софа на Витю кивает, который в один момент готов сорваться, наговорив лишнего.

— Ты кто такая вообще, а? Ты крутой себя возомнила шибко? — и снова ближе подходит, а Софа только взгляд, даже не голову вверх поднимает. И одними глазками говорит «успокойся, малыш, меня не тронула твоя жалкая попытка припугнуть». От слова совсем.

И это почему-то правда, ей кажется, что он её не ударит. Слишком слабо для этого выглядит, да и, как это всегда считалось, «западло». А он же, как ни крути, афганец. Свои же уважать перестанут.

— А что, крутым здесь раньше был ты? — в ответ парирует. И, кажется, добивается приза зрительских симпатий, потому что взгляд Гриши возле дверей совпадает в геометрической прогрессии с пятью рублями, а не копейками даже, и он выдыхает как можно тише, не ставя на то, чем закончится подобный спектакль. Алик же наблюдает отстранённо за ней, не вмешиваясь пока что в перебранку.

— Послушай, цыпа… — Волков решает вмешаться раньше необдуманных последствий.

— Вить, выйди, я сам с ней разберусь, — к выходу товарища подталкивает, Витя на Софу зыркает, но та только усмехается ему в ответ и взгляд на Алика переводит, — Гриш, отведи его и закрой дверь с той стороны.

— Если ты решил, что останешься со мной вот так наедине, афганец, то я тебя расстрою, — выносит Софа свой вердикт, когда двери закрываются.

— Да? И чем же? — в ответ спрашивает. Ему и вправду становится интересно, вот только ответ, который получает, доводит ни до искренней улыбки, ни до чистейшей обиды.

Что-то посередине.

— А я переломанных вояк, возомнивших себя хрен знает кем, по вторникам не принимаю.

— А с чего ты решила, что я «переломанный вояка, возомнивший себя хрен знает кем»?

И снова гляделки. Кто первый сдастся или что-то вроде того. Софа не готова в этот раз проигрывать, поэтому с завидным упрямством изрекает:

— А что, нет разве? Сидишь тут в этом кабинете, гоняешь на мотоцикле, при этом тачка стоит во дворе, как рухлядь, ездишь на свои стрелы, вопросики какие-то решаешь, Супермена из себя корчишь или ещё кого, мне без разницы, а на деле тупо спрятался в этой конуре, как крыса, которая боится правде в глаза посмотреть. Войнушку заделал, посчитал, что так правильнее будет, а не навоевался ещё, нет? Ехал бы лучше обратно в Афган, может, жизнь чья-то бы осталась взамен твоей, которую ты тут просто так растрачиваешь, — и Софа знает, да, что глупо с её стороны подобное высказывать, вот только мнение наружу просится. И тут же «в лоб» прилетает ответка:

— А ты, значит, жизнь свою правильно проживаешь? Тачки угоняешь ни за что ни про что, сидишь тут теперь, когда тебя поймали, и корчишь из себя святошу, которой все чёт должны. Вот только я не припомню, чтобы у меня был должок к тебе, — Алик выравнивается и Мальцева понимает, что её слова задели его в какой-то степени. Не могли не задеть, иначе так бы сейчас не отвечал, — Чё ты вообще про Афган знаешь-то, а? Ты хоть раз войну своими глазами видела, кукла? Или ты только ресницами своими хлопаешь, расфуфыренная, папика ожидая, который клюнет на такое дерьмо?

Два-один.

— Знаю! — выдаёт, как отрезало, — Кому-то посчастливилось вернуться, а кому-то пришлось под пули лечь, чтобы ты, козлина, тут новую войну разворачивал и ещё каких-то бойцов терял. А у них, между прочим, родственники могут быть. Семья, не, не слыхал о таком? — зрительный контакт нарочно не прерывает, да и Волков не спешит, — Жёны, дети, братья, сёстры, в конце-концов! Вижу, что не думал. Так вот если у тебя своей семьи нет, то зачем тогда у других отнимать её? Как в глаза родных их смотреть будешь, если кто-то из твоих бойцов не сегодня-завтра пулю в лоб схватит, знаешь? А я знаю — ни черта ты в глаза их смотреть не будешь, потому что тебе плевать! Было бы не по барабану, ты бы эту войну с Зурабом уже давно на вторые планки задвинул или вовсе бы пресёк, но тебе же удобно быть командиром, держать кого-то в подчинении, а другие потом пускай хоронят, пускай страдают, зато твоя грёбаная цель в порядке и это важнее человеческой жизни, да?

Алик молчит. И слов не находит, зубами скрипя так, что о скулы порезаться можно.

— Всё сказала? — переспрашивает и в тоне уже не слышно ни лукавства, ни желания продолжать «игру».

Два-два.

— Ах, да, — Софа добавляет почти невинно, но вместе с тем и желчью брызжет ответной, в глубине души даже коря себя за свои же прямолинейности, нахлынувшие и фонтаном обрушившиеся. Однако, извиняться она не намерена, отчасти сказала правду, — Если ещё медаль за это повесят, то вообще жизнь удалась. Ты же героем вернулся, с орденами своими сраными, хвастался, небось, перед родственничками?

Три-два в её пользу.

Лихо так обернула ситуацию.

— Значит так, — произносит он в полной тишине, привлекая её внимание ожидающим взглядом. Сам на неё не смотрит, руками в стол упираясь и боком стоит, — Сейчас ты встаёшь и выходишь из этого помещения, потом из здания, и из территории. А увижу ещё раз, что ты шастаешь, или узнаю, что Кощей или Зураб воду против меня баламутят, то мало не покажется, так и передай. У тебя три секунды, пошла вон.

Софа Мальцева уходит, не желая больше ни видеть, ни слышать Алика Волкова. Попутно ловит взгляды Вити и Гриши, злой и обескураженный, подмигивая в ответ. И то, как на лице Вити проскакивает гримаса недовольства, заставляет Софу усмехнуться, хотя в душе от услышанного кошки скребут.

Почти уже в дверях оказывается, когда сталкивается с особью женского пола, входящей внутрь. Цветастая блузка, мини-юбка, туфли на небольшой шпильке и стройные ножки, а ещё волосы. Кудрявые, собранные в длинный хвост, на плечо закинутые. Знакомая картина, знакомые лица…

Вот только встречная узнаёт раньше, задавая вопрос.

— Софа? Мальцева, ты ли это?

И Софа не знает, на кой чёрт ей судьба подкинула подобную встречу, но ничего против не имеет.

— Я, — отвечает коротко, узнавая Эльзу, свою бывшую одноклассницу. Не сказать, что они были дружны, но и не враждовали уж точно, — Ты как здесь?

— Да это я у тебя спросить хотела! Не видела тебя лет пять, если честно, — Эльза удивлена, и глаза её горят, пока она оценивает наряд Софы, пытаясь поверить, что встреча в реальности.

— Почти, шесть.

— С ума сойти!

— Эльза, — их разговор Витя прерывает, косясь на Софу, — Ты чё с ней разговариваешь, ты знаешь вообще, кто она?

Та в ответ усмехается только.

— Витя, ну, конечно! Это Софа, моя бывшая одноклассница, а ты, что, подкатить вздумал? Учти, такой раздолбай, как ты, многим не пригодится, — Софе хочется улыбнуться, слыша такую лестную характеристику, а Павленко ясность проясняет.

— Вообще-то, фифа эта у Алика сегодня чуть тачку не подрезала!

— Витя, ты, что, на солнышке перегрелся? — Эльза помнит исключительно другую Софу, ту, что никогда бы не пошла на криминал, — Не мели ерунды. Мальцева, а ты иди за мной, я тебя не могу отпустить без подробностей, расскажешь хоть, что да как!

— Эль… — Софа и возразить не успевает, как оказывается втянута Эльзой снова к кабинету, благо только, что та оставляет её возле порога, а не внутрь тащит.

— Постой пока, я кое-с-кем поздороваюсь.

— Ну? — Витя снова подле оказывается, действуя Софе на нервы, — Долго ты, мадам, гостить здесь будешь?

— Тебя забыла вот спросить, — огрызается. И Павленко, к счастью отваливает, оставляя Софу одну в подвешенном состоянии.

***</p>

Осень 93-го</p>

Санька Рябинин не торопится домой со школы. Настроения нет — даже Вовка с Илюшей не в силах поднять его. Только как обычно понуро головы опускают, понимая, что все аргументы оказываются бесполезны в доводах, что пора бы возвращаться к нормальному состоянию. На крыше объявляться чаще, чем раз в неделю, а то и в две. И на улицу выходить, гулять, а не просиживать дома вечерами со своими учебниками.

Парень и сам понимает, что не выход это, что так только больше загоняет себя, но ничего не может с собой поделать. Женя тоже по телефону твердит, что он должен справиться со всем этим, вот только звонки эти становятся всё более редкими. Саня не хочет с ней говорить, будучи уверенным, что с поднятием трубки последует новая порция жалости.

А теперь ещё и статья эта. Он газету держит в руках, позаимствованную из кабинета физики в тайне от учителя. Заголовок на первой же странице, выведенный крупным шрифтом, гласит следующее:

«В РЕКЕ НАЙДЕНА МАШИНА КРИМИНАЛЬНОГО АВТОРИТЕТА»

Не статья, а так, скорее, заметка. О том, что транспортное средство принадлежит Алику Волкову, известному из банды афганцев, и что в самом салоне найдено тело девушки. Санька знает, кто это. Вовка с Илюшей тоже.

В конце единственным предложением значится, что Алик Волков теперь считается пропавшим без вести, и этот отрывок особенно жжёт Саньке душу. И непонятно, что хуже — вот так, с толикой надежды и в то же время кучи неизвестности, чем прямое и роковое «мёртв».

— Саня, Рябинин! — во дворе школы его настигает оклик, стоит отойти от крыльца метров на двадцать. Реакции ноль, поэтому девушке лет пятнадцати приходится даже перейти на бег, поправляя шарф на шее, и за руку его дёргая, едва настигнув, — Сань, да что с тобой? Я тебя зову, зову, а ты и не слышишь будто.

— Прости, задумался, — врёт. Просто разговаривать ни с кем не хочет, — Зачем ты меня звала?

— Тут такое дело, — Лиля Грачёва, его одноклассница, известная всем как «та ещё штучка», за которой многие пытались ухлёстывать, волосы поправляет, выбивая из них снежинки.

И волосы рыжие такие. Чем-то на Женю похожа даже.

Глазками стреляет, вот только у самого Сани нет настроения ни наблюдать, ни участвовать в дискуссиях.

— Неудобно к тебе обращаться, но…

— Лиль, давай по сути, — перебивает её он, — Я спешу.

— Да, прости, — виновато взгляд потупила, но в то же время улыбнулась едва, сталкиваясь с ним глазами, — Просто на следующей неделе лабораторная по физике, а ты же знаешь, у меня с ней проблемы. Вот и хотела тебя попросить помочь подготовиться. Если Эльвира поставит двойку, мои меня дома точно прибьют!

Сане только этого ещё не хватало. Он не уверен, что из этой затеи получится что-то хорошее, но ответить фактически не успевает. Лиля жалобное лицо строит и ладонями соприкасается.

— Пожалуйста.

И если Санька был готов отказать, то теперь уже нет. Потому что не сможет.

Потому что и дед, и дядя учили его другому. Что надо помогать тем, кто просит, особенно если этот «кто-то» слабее и носит женскую юбку, в которой Грачёва стоит на таком морозе. И как ей только не холодно?

— Ладно, — наконец, соглашается. И от этого Лиля радостно плескает в ладоши и внезапно обнимает его, отчего Рябинин в ступор впадает. Отстраняется почти сразу же, спустя секунду.

— Ой, прости, — неловко выдавливает из себя, — Просто для меня это очень важно и я рада, что ты согласился. Спасибо тебе.

— Не за что, — коротко бросает.

— Когда начнём? — воодушевлённая такая, что Саньке неловко становится, — Если ты не занят, можем прямо сейчас! Тут неподалёку я живу как раз…

— Н-нет, — запинается даже, что с него взять? Вовка бы поржал сейчас над его стеснением, хотя ему повезло, что на улице мороз и на него можно списать подобную оплошность, — Сегодня я не могу. Давай завтра.

— Хорошо, — этот ответ её несколько расстраивает, но она не подаёт сильного виду, — Ладно тогда, я пойду, — она отступает потихоньку, делая шаги назад и шапкой взмахивает в воздухе, прощаясь, — До завтра, Сань! — и улыбка не угасает, после чего разворачивается и в бег снова ударяется, натягивая шапку на голову. Серую, с помпоном.

Смешная она.

Вот только самому Сане никак не до смеха, отчего он тихо, что она даже не расслышала, шепчет в ответ:

— До завтра…