Принц Визерис Таргариен I (1/2)
18.08.300 ПЗЭ,
Система Драконий Камень
«Пламя и кровь».
С орбиты планета выглядела как вестибюль Семи Преисподних. Более чем подходящее место, из которого Эйгон Завоеватель выпустил своих драконов на Вестерос.
И девиз дома Таргариенов звучал в этом мире особенно естественно.
Триста лет прошло. Драконы были давно мертвы, но черная планета все так же была охвачена огнем. Не проходило и недели без того, чтобы очередной вулкан не просыпался и не выпускал в небо огонь и дым.
Красное и черное. Пламя и пепел. Магма и черный обсидиан.
Мир драконов, где они могли сколько угодно гнездиться и отдыхать. Люди всегда были здесь чужаками и смерть поджидала их на каждом шагу.
Но трудно было переоценить исключительную ценность этого мира для человечества. Постоянно извергающиеся вулканы залили планетарную кору множеством ценных ископаемых, которые очень легко было добывать и прямо здесь же обрабатывать, не боясь убить экологию беспощадной индустриализацией. Нечего было убивать.
Всю свою историю Драконий Камень был для Таргариенов главной крепостью, верфью, кузницей и арсеналом. Здесь было все, что могло понадобиться для войны как на поверхности, так и в космосе. Теперь, когда драконов не было, этот мир стал главной опорной базой Флота дальнего космоса, контролирующего Узкий войд, и форпостом для нескольких крупнейших ударных армий.
Это был полный антипод Саммерхолла, где он прожил последние годы. Там — райский мир, полный отдыха и неги. Здесь — мир-преисподняя, который всегда имел первостепенную важность. Этой системой владел его племянник, но он ни разу здесь не появился, предпочитая проводить время на мирах Простора. Визерис же напротив, многие годы уделял Драконьему Камню все свое внимание, пока не стал фактическим хозяином системы во всем, кроме официального титула.
То, как вел себя Эйгон, было презрением всех заслуг предков.
То, как он себя вел, было признанием того, как низко они пали.
— Итак, — начал принц-адмирал. — Мой брат-Император продолжает старательно закрывать глаза на весь окружающий мир с его бедами и вместо этого погружается с головой в пророчества тысячелетней давности… — он тяжело вздохнул. — И почему я не удивлен?
Ответить на его риторический вопрос решил старый лорд Селтигар.
— Мой принц… Я знаю, что вы, скорее всего, не захотите об этом услышать… И сочтете мои слова изменой… Но я не могу больше молчать. К моему величайшему сожалению, единственный доступный нам вариант спасения Империума — это смена власти.
Несмотря на его слова, никаких признаков сожаления на лице лорда Адриана никто не замечал. Но разве можно было за это упрекнуть? Нелюдимый вице-адмирал Селтигар сражался в трех войнах во славу дома Таргариенов, за что получил в награду лишь потерянные корабли и людей, утрату влияния в высших сферах сегментума Блэкуотер… И финальным аккордом стала история с его любимой младшей дочерью, которая была с позором изгнана от двора после того, как ее то ли совратил, то ли изнасиловал один из «любимых» племянников Визериса, но виновной в итоге оказалась она сама.
— Я понимаю, к чему вы клоните: надо принять решение здесь и сейчас. Но я напомню вам о том, что кронпринц Эйгон последние недели безвылазно сидит в системе Хайгарден. И если мы прямо сегодня выступим против моего брата и свергнем его с трона, начнется гражданская война. В самом удачном — для нас — исходе, я смогу взять своего брата в заложники вместе с императрицей и ее младшими детьми. Джоффри мы взять, скорее всего, не сможем, Эйгона тем более… И тогда Вестерос угодит в горнило войны.
— При всем моем к вам уважении, мой принц, разве Тиреллы не начнут войну даже в том случае, если принц Эйгон окажется под вашей опекой? — спросил вице-адмирал Бейлор Стонтон с планеты Рук, который явился на встречу не в мундире Императорского флота, а в своем фамильном наряде зеленого цвета. — Дом Розы слишком много поставил на брак своей дочери и наследного принца… И не отступится. А вы уже женаты. И ваша дочь слишком мала для того, чтобы предложить ее руку и сердце кому-либо.
— Получается, война начнется вне зависимости от того, будет ли у них свой претендент? — медленно спросил Визерис, стараясь не выдавать бушевавшую в нем бурю чувств. Не получилось. Его кулаки бессильно сжались, а в глазах разгоралась ярость.