3 °• Крылья, что не летают. (1/2)

По коже будто скользит что-то холодное и влажное, оно касается практически невесомо и распознать вряд ли получится, что реально, а что выдумал воспаленный мозг.

Непослушное тело пробивает крупной дрожью, мышцы отказываются подчиняться, начиная сокращаться под кожей и совсем не собираясь расслабляться. В голове будто взрываются петарды, раскидывая мысли и лишая возможности покинуть эту чёртову клетку собственного сознания, ухватившись за что-нибудь адекватное.

Существует такой интересный факт, который показывает силу и одновременно слабость нашего организма: падающее тело с огромной высоты, которое лишилось крыльев, способно погибнуть ещё не соприкоснувшись с землёй.

Почему? Выброс адреналина. О, как же это может убить? Ведь он участвует в реализации состояния, при котором организм собирает все свои силы для устранения угрозы, но никак не для самоубийства.

Верно, вот только какая угроза в подвешенном состоянии или полной расслабленности, отсутствии нагрузок при полёте — падении или же сне.

При свободном падении страх перед смертью провоцирует выработку дикого количества адреналина, он делает мышцы настолько прочными и сильными, словно сталь, вот только противостоять нечему и некому. Скелет попадает в клетку, тканевые канаты стягиваются все сильнее, пока просто не переломают кости, что и приводит к преждевременной смерти, удар лишь ставит заключительную точку, не оставляя и шанса на спасение.

Чимин застывает в немом крике, так и не получив свой спасительный удар, который бы закончил мучения хрупкого тела. Омега сжимает пальцами одеяло, хрустят кости и хрустит ткань, облегчения не наступает, глупый организм не может отличить сон от реальности, не может провести эту проклятую черту.

Горячие слезы стекают по щекам, заливаясь неприятно в уши. По комнате разлетаются тихие всхлипы и стоны, позвать на помощь не получается, да никто и не услышит, рядом никого нет. Никто не придёт спасать глупую омегу от собственного сознания.

Стоило смириться и затихнуть, позволить себе уйти на самое дно, куда не проникают солнечные лучи, там тьма, мрак, там огромные твари, которым осталось раскрыть пасть и проглотить несопротивляющееся тело, раскусить и переварить.

— Тише-тише, — голос тёплый, нежный и такой родной, — все хорошо, Чимин, — лба касается горячая ладонь, убирает влажные пряди, зачесывая бережно волосы назад.

Парень тихо скулит и пытается открыть неподъемные веки, глаза будто слиплись, хочется поднять руки, но ни одна часть тела не слушается своего хозяина.

— Расслабься, ты только хуже делаешь, — волосы продолжают гладить, также прикосновения ощущаются и на теле. Кожу неприятно стягивает, покрывает мурашками, пришлось послушаться и расслабиться, отдаться в чьи-то руки, — молодец, — сказал кто-то с улыбкой.

Наконец-то глаза открываются, Чимин видит все рамазано, ему на мгновение показалось, что он действительно оказался под водой. Расфокусированный взгляд останавливается на силуэте, который отдалённо напоминает лицо. Слух стабилизируется намного быстрее, чем остальные органы чувств, которые по-прежнему испытывают шок.

— Ты меня видишь? Это я, — щеку трогают, слегка оттягивают пальцами, а после мягко поглаживают, — ты меня здорово напугал, Чимин. Очень напугал.

— Хосок, — почти хныча зовет друга парень, — я не могу. — омега хрипит, пытаясь двинуться, — не могу.

— Тише, умоляю, — Чон на взводе, разбитый вид лучшего друга сводит с ума, ему очень страшно, но показывать это преступление, — скоро станет легче, я с тобой, — бета продолжает наглаживать омегу, держа его на своих руках и прижимая к груди, как маленького ребёнка.

Спустя некоторое время тело омеги будто наливается кровью, бледная кожа краснеет, а дыхание учащается. Чимин открывает глаза и круговыми движениями обводит комнату взглядом, а после переводит его на Хосока, который выжидающе смотрит, ждёт, когда Пак скажет что-нибудь, — доброе утро? — тихо шепчет омега, шмыгая носом.

А после из груди вырывается глубокий и дрожащий хрип, бета сдавливает младшего в сильных объятиях, — твою мать, Пак Чимин, — Чон ругает его, ругается матом, что-то тихо рычит, но омега не понимает, ему сейчас слишком хорошо. Он не один.

Они сидели на кровати и смотрели вниз, не зная, что сказать, как правильно начать разговор после того, что случилось.

— Спасибо, — первым не выдержал тишины Чимин, — что пришёл ко мне, — парень поднимает глаза и смотрит на бледного друга, который продолжает молчать, — Хосок..

Пак подползает ближе к Чону и скользит рукой по смятой простыни, пальцы натыкаются на чужие пальцы, переплетают их, сжимают и Хосок будто просыпается, сжимает маленькую ладонь в своей, тянет на себя, пока Чимин не утыкается носом в плечо, — я перееду к тебе в комнату, Чимин, — серьёзно говорит бета, заставляя омегу отстраниться и заглянуть в глаза.

— В этом нет необходимости, — заявляет Пак и тянет свою руку обратно, — мы уже давно не маленькие, ты не обязан, — но руку омеги не отпускают, только сильнее сжимают.

— Чимин, ты не дышал, — глаза Хосока набираются слезами, а омега беспомощно приоткрывает рот в немом вопросе, — я зашёл разбудить тебя, а ты лежал на кровати, — каждое слово давалось бете с огромной сложностью, — твоя голова свисала вниз, когда я поднял тебя и уложил нормально, то понял, что ты не дышишь, но твоё сердце билось, — Чон верхними зубами провел по нижней губе, — неужели ты пытался убить сам себя? Это все из-за сна? Ты снова лунатишь?

Пак растерянно бегал глазами по лицу друга, пытаясь понять, что он говорит, что имеет ввиду. Чимин же не пытался себя убить, это бред и он в этом уверен, да вот только вспоминает, как самому себе разрешил ко дну идти, прямо в самую бездну тело свое затянуть позволил добровольно и омега сокрушается, прощения просит, пытался объяснить, но не получается, голос не слушается, дрожит и срывается.

Парни успокаиваются спустя минут пятнадцать. Омега пытается сделать вид, что ничего не произошло, теперь же всё хорошо и это главное, но бета так не думает.

Хотелось бы Паку избавиться от собственной головы, которая упрямо скрывает внутри себя что-то маленькое и колкое, что-то, что мешает нормально спать парню, заставляя становиться участником игры «Сдохни или умри» и по ощущениям у него есть все шансы на победу.

Чимин очень благодарен Хосоку, ведь тот не бросает, явно больного на голову, друга. Нянчится, слезы и сопли утирает, к груди прижимает и обещает, что все будет хорошо.

Вот только Пак совсем не разделял рвения Чона жить в одной комнате. Чимин трепетно и жадно относится к личному пространству, совсем не собираясь с кем-то его делить, пускай даже с лучшим другом.

— Ой, прекращай это, прошу тебя, — цыкает младший, пытаясь заправить постель под внимательным взглядом Хосока, — я не буду снова жить вместе с тобой и дело вовсе не в том, что мне нравится одиночество, — врет омега, — ты ведь не вечно сможешь быть рядом и присматривать за мной, не думаю, что я настолько уж идиот, чтобы откинуться во сне.

— О да, а сегодня был розыгрыш? — Чон стоял позади Пака, вгрызаясь взглядом в затылок младшего, будто пытаясь физически заглянуть в его «бестолковку», чтобы понять, чтобы наконец-то найти причину странного ночного поведения и помочь, — Чимин, пойми..

Омегу достала излишняя эмоциональность и забота беты, тот никак не угомонится и даже после отказа попросту будет патрулировать комнату, выжидая очередного приступа Чимина. У Чона это уже в крови, он привык быть нянькой для маленького и слабого Пака.

— Да нихера я не хочу понимать, Хоуп! — Чимин разворачивается резко на сто восемьдесят градусов, становясь буквально нос к носу с Хосоком, — прошу просто оставить меня в покое, правда, разве что-то меняется? Ничего нового со мной не происходит и чем больше ты пытаешься мне помочь, тем меньше мне верится, что я нормальный.

Чон раскрывает глаза, зрачки сузились до маленьких точек, старший глубоко втягивает носом воздух, наполняя лёгкие до отказа, — Во-первых, ты нормальный, Чимин, боже. Это вообще не то, что я имел ввиду, идиот, — Хосок немного успокаивается и даже смущается, — а во-вторых, как ты меня назвал? Я прибью тебя, — добавляет старший уже улыбаясь.

Пак тупит взгляд, погружаясь на пару секунд в раздумья, — Хоуп? — омега сильно краснеет, — блять, я не специально, это все на эмоциях! — и Хосок уже смеётся.

Давно-давно, когда Чимину было около семи лет, они с Чоном были особенно близки. Младший не отходил от старшего, буквально прилипая к нему и преследуя, боясь потерять из виду. Хосок был никак не против компании маленького омеги, ему льстили внимание и любовь, которыми его награждали изо дня в день.

— Хосок-хён, хёёён, любимый, — тянет нежно высоким госолочком малыш, дергая старшего пухлыми пальчиками за подол свободной рубашки, — умоляю, пару страниц хотя бы, я правда отстану от тебя и лягу спать, — глазки блестят от выступающих слёз.

— Чимин-а, тебе нужно выступать в театре, — смеётся Чон, опуская взгляд, — такое актёрское мастерство пропадает, такой талант, — старший поднимает раскрасневшегося мальчика на руки, держа под попу руками.

Омега оплетает короткими руками шею беты, прижимаясь щекой к щеке, слегка потираясь и буквально мурча, — хочу ту сказку, — младший слегка улыбается, упоминая книгу, которую они так и не дочитали.

— Кто бы сомневался, — шепчет Хосок и несёт коалу в комнату, — только потом, чтоб точно спал, как убитый, понятно?

— Обещаю, — уверяет младший, часто кивая.

В комнатке горит ночник: пламя в керосиновой лампе слегка щелкает, жёлтый и тёплый свет падает на стены и предметы, создавая уютную атмосферу, совсем домашнюю и семейную.

Чимин сидит между ног Хосока, спиной облокачивась и ложась на грудь старшего. Их ноги накрыты тёплым и пуховым одеялом, маленькие крылья аккуратно сложены и совсем не мешают. Мягкие и крохотные пальчики сжимают большой палец на руке беты, водят им по странице книги и если есть картинки, то обязательно обводят импровизированным карандашом контур.

— Хён, а что такое «хоуп»? — интересуется ребёнок, откидывая голову назад таким образом, чтобы увидеть подбородок старшего.

Чон покачал головой, опуская взгляд на Пака, — в данном произведении герой так называет важного для себя вампира. Если буквально, то слово «хоуп» — переводится, как «надежда», но в контексте происходящего имеет немного иное значение, — малыш внимательно слушает, тихонько кивая и будто прося объяснить, — главный герой совсем потерял смысл жизни, отчаялся, для него некогда красочный и яркий мир потускнел, вместе с цветом пропали чувства, пропало желание жить, но его спас, — Хосок тянет большой палец, возвращая взгляд Чимина в книгу. Старший обводит личико нарисованного парня, — вот этот омега, он вдохнул жизнь в тело главного героя и заново раскрасил его мир, пробудил желание жить, стал его любовью, стал его верой и стал его надеждой, стал Хоупом, — Чон улыбнулся, слыша, как малыш мечтательно вздохнул.

— Хён, ты мой Хоуп, я люблю тебя, — Чимин развернулся в его руках и обнял за шею, прижимаясь всем телом к Хосоку, — ты моя надежда, хочу на тебе жениться.

Чон закашливается и слабо хлопает по спине Пака, — ты чего такое говоришь, малявка? Омеги не женятся, а выходят замуж, к тому же твой супруг обязательно должен быть альфой, — твердит старший.

Мальчик упирается руками в плечи беты и смотрит тому в глаза, — но я не хочу никакого альфу, Хён, — миленький носик хлюпает, — хочу навсегда остаться с тобой! Я буду всегда-всегда называть тебя своим Хоупом! — утверждает и почти клянётся Чимин, не зная, что его хватит всего на три года.

— Так, Чон Хосок, — омега цепко хватается пальцами за рубашку на плече парня и тащит на выход, — мы сейчас опоздаем на занятия, хочешь уступить свое место всезнайки какому-то другому? — бета не пытается тормозить, лишь тяжело вздыхает, понимая, что разговор окончен и более Чимин на контакт идти не намерен.

Хосок вышел за пределы комнаты и лишь потрепал тёмные волосы младшего, прощаясь и без слов желая удачного дня. Чимин прочитал это в тёплый прикосновениях.

Омега нервно расстегивал пуговицы домашней рубашки, пальцы скользили, дурацкая одежда не хотела поддаваться на жалкие попытки парня избавиться от неё, поэтому в следующую же секунду по полу разлетелись белые пуговки. Чимин стоял и смотрел перед собой, — идиот? — поинтересовался у тишины Пак, — идиот, — озвучил он вместо неё, не сомневаясь в ответе.

Чимин влез в форменные брюки, просовывая тем временем руки в рукава рубашки, — бант? — омега крутился вокруг собственной оси, ища синюю ленту взглядом, — да блять, — прошипел со злостью, — ну и похуй, пойду так, — вроде бы решил Пак, избавляя себя от проблемы — поиск пропажи, но легче не стало, раздражение лишь сильнее охватывало его.

Чимин стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью за спиной. Не длинные ноги достаточно быстро двигались, крылья сложились, чтобы не создавать сопротивление, замедляя омегу, который снова опаздывал на занятия.

Заветная дверь возникла в конце коридора и Пак ускорился, от чего волосы развивались на ветру, слегка прыгая на голове от бега. Дыхание сбилось, а в груди жгло, а, казалось бы, обыкновенная нагрузка.

Не успел Чимин обрадоваться, засматриваясь на настенные часы, которые сообщали о том, что он ещё не опоздал, в его запасе есть пару минут, как носок туфлей правой ноги цепляется об какое-то препятствие, а левая нога ещё была в воздухе, поэтому тело с грохотом полетело на пол, учебники и пенал разлетелись в стороны, ладони взяли на себя основной удар, болезненно счесав верхний слой кожи.

— Черт, — протянул знакомый голос, — ты мне обувью испортил, поцарапал своими идиотскими туфлями, — придётся тебе их чистить.

Омега повернул голову и наткнулся взглядом на туфли, которые были в точности, как его идиотские, — мне? — возмутился Пак, наконец поднимая голову.

Чимин ни мог не узнать того красивого омегу из библиотеки, который повел себя грубо по отношению к темноволосому.

— Тебе-тебе, — он усмехнулся, упираясь руками в свои стройные бока, — ты же наступил мне на ногу.

Пак поднялся с пола, прожигая взглядом Сокджина, о да, имечко запомнить не составило труда, такая же яркая личность.

— Нечего выставлять их, — омега присел на корточки, собирая свои учебные принадлежности и выпрямляясь, спокойно посмотрел на Кима, — я ничего не буду делать для тебя.

— Слушай, коротышка, — Джин приблизился к Чимину, смеряя того взглядом, — ты не совсем понимаешь с кем говоришь и как говоришь, я могу закрыть глаза на это, только в этот раз, если ты попросишь прощения.

— У тебя комплексы какие-то? — сказать, что Пак был удивлён — ни сказать ничего, — с чего я должен просить у тебя прощения? Ты меня задерживаешь, — омега носил в себе раздражение, что накопилось ещё в комнате, поэтому смелости было, хоть отбавляй, — я иду учиться, а ты — нахуй, — сам себе ужасается Чимин и уносит ноги, пока его собеседник в шоке хлопает глазами, раскрыв рот.

— Чимин-а, — радостно встречает его Тэхён, когда Пак подпирает дверь спиной, будто бы сейчас кто-то начнёт в неё ломиться, — ты чего? Иди скорее к нам.

Пак заставляет себя сделать пару шагов и выдыхает с облегчением, ведь никто не заходит следом за ним.

Омега плюхается на стул, укладывая учебники на парту, — я знаю, что ты хочешь спросить, говорю сразу — нет, — Чимин поднимает взгляд и встречается им с задорным взглядом Кима, который закрывает рот, улыбаясь, но все также сидя в пол оборота.

— Ты внезапно убежал вчера, — Тэхён обидчиво надул нижнюю губу.

— Прости, не было настроения общаться, — честно ответил Чимин, открывая учебник.

— Вот бы и сейчас не было, — отозвался сосед по парте, хрипло прочищая горло, — я бы смог выспаться.

— Пошел бы в комнату, а лучше в задницу, — спокойно сказал Ким.

— Прости? — Мин поднял голову и посмотрел на смелого омегу, которого кровожадный взгляд альфы ни чуть не напугал.

— Прощаю, мой хороший, — явно издеваясь пропел Тэхён.

— Чонгук, — позвал Юнги парня, который сидел прямо перед ним, а когда тот обернулся продолжил, — научи свою омегу манерам. Он совсем не умеет говорить с альфами.

— Свою омегу? — робко подал голос Чимин.

— А я не говорил? — улыбается Ким, — Чонгук мой альфа и у меня даже метка есть, — в подтверждение слов омега цепляет длинными пальцами воротник своей рубашки, демонстративно открывая вид на симпатичный узор.

— Вы истинные? — шокированно раскрывает глаза Пак, слегка качая головой.

— А как же, — прячет метку Тэхён, — стал бы я иначе встречаться с «этим»? — делает акцент на последнем слове и кивком головы указывает на Чона.

— Попрошу-ка, — грозно возникает Чонгук, мягко пиная ножку стула, на котором сидит Ким.

Тэхён смеётся, смотря на обиженного альфу, а потом тянет того за руки, пытается обнять, но Чон не даётся, показывает характер.

Чимин переводит взгляд на Юнги, который, собственно, этот балаган устроил, а тот мирно дрыхнет на парте, отвернувшись к окну и накрыв книгой голову. Все, что происходит не с парнем — никак его не касается. Отличная позиция.

Чимин знал, что лучше лишний раз не беспокоить Мина, хоть некогда весёлый и игривый характер твердил, что страшно необходимо потревожить соседа, постучав пальцами по той же книге на его голове.

Желание все больше брало верх над сознанием омеги и рука невольно потянулась к альфе, который ничего не подозревая погрузился в царствие Морфея. Так думал Чимин.

— Я убью тебя, — раздался снизу слегка басистый и хриплый голос.

— А? — Пак отдернул руку, прижимая испуганно и удивлённо её к груди, — к-как ты увидел?

— Так я угадал, — книга упала на парту, когда Юнги поднял голову, — решил доебаться до меня?

Две пары глаз вели борьбу: светло-карий сгорал, как сухая древесина, отдалённо отдавая дымкой серого оттенка, а всему виной огненное пламя на дне зрачков глаз напротив.

Стоило Мину податься вперёд, пугая омегу, как дверь с шумом отворилась, пропуская высокого и худощавого мужчину.

Юнги склонил голову набок и взглядом дал понять Чимину, что тому просто повезло и это временное затишье.

Парни отвернулись друг от друга, рассматривая вошедшего учителя: очки с толстенными линзами, что делали глаза до смешного крупными, покоились тяжёлым грузом на самом кончике длинного носа, губы были сжаты в тонкую линию, а щеки неестественно втянуты, подчёркивая высокие скулы и делая лицо похожим на голый скелет. В целом вампир выглядел смертельно больным.

— И так, открываем бестриарий, — высокий голос, как скрип старой дверной петли, порезал собой пространство, доносясь до чувствительных на звуки ушей молодых вампиров, — начнём со страницы сто пять, думаю, что с фурриями и крикунами все ознакомились ещё в школе.

В ответ же в кабинете повисла гробовая тишина, которую разбавлял еле слышный шорох.

— Вы серьёзно? — тихо поинтересовался учитель Хан, смотря на ребят, — это и дети уже должны знать. Твари из данной главы обитают в наших краях, наткнуться на них легче, чем найти ирисы в середине мая, которыми, собственно, осыпаны опушки до отвала.

Мужчина проводит взглядом по своим ученикам, щуря глаза и всматриваясь в лица.

— Вот ты, — кивает подбородком на случайного парня, — что представляет из себя лесной крикун?

Подросток сжимается, уменьшаясь пару раз в размере, смотрит загнанно по сторонам и ищет поддержку в глазах одногруппников, но те лишь отворачиваются, не желая участвовать в этом процессе.

— Что, — старший трёт пальцем переносицу и пожимает плечами, — даже внешне описать не сможешь?

В ответ получает еле заметное покачивание головой: нет, не сможет.

Тяжёлый и озадаченный вздох выходит из впалой груди, учитель снимает очки и складывает руки перед собой на столе.

— Открываем страницу первую, внимательно её иследуя, там хоть и вводная часть книги, но не менее важная, чем все последующие, — строго подмечает Хан.

Чимин опускает взгляд вниз и дрожащими пальцами перелистывает в самое начало. Шустрые зрачки бегали по буквам, пытаясь донести информацию до мозга:

— Дорогой читатель, эта книга является работой всей моей, и не только, жизни. Книга «Бестиарий» — это энциклопедия о самых необычных, странных, добрых и опасных, фантастических существах всего мира. Эта книга — чудесный инструмент, позволяющий укрепить отношения с ключевыми представителями мировой фауны. Мы не просто так собрали информацию про наших интересных соседей. К великому сожалению, добиться мирного сосуществования, которое помогает ужиться различным обывателям кругосветья, не принося друг другу вреда — не является возможным, поэтому тут вложены все способы защиты от опасных тварей, которые могут причинить нам зло. Необходимо проявить мудрость и милосердие, ведь все заслуживают вековать на сей земле. Не зря мир был разделён, каждый вид, той или иной формы жизни, получил свое пристанище, на котором имеет полное право жить и развиваться. Прежде, чем возвышать свой меч — подумай дважды. Легче всего начать войну, но как же тяжело сохранить благо. Если ты уверен, что твои намерения чисты и благоразумны, то двигайся дальше — познавай, а я тебе в этом помогу.

Омега вчитывался в каждое слово, что оставил на бумаге автор. Естественно, что убивать кого-либо просто ужасно, но мир так устроен. Выживает сильнейший, как бы это печально не звучало.

— Скукота, — заявляет Юнги, — почему нельзя просто использовать знания, которые собрал этот, — Мин склонил голову ближе к книге, читая имя автора, — Хван Сивон, чтобы уничтожить опасных существ, мешающих нам жить?

— Ты, видимо, плохо прочёл то, что пытался донести до нас Сивон, — Хан приподнял уголок губ.

— А вот и нет, — хмыкнул подросток, — почему я должен кого-то уважать лишь за то, что он существует?

— Ударь его, — будто бы предложил учитель, смотря на Пака.

Омега вскинул брови и посмотрел на альфу, который перевёл взгляд в ответ.

— Ударить? — будто не расслышал Чимин.

— Да, ударь своего соседа, — спокойно сказал мужчина.

— Ч-что? Я не буду, — голос дрогнул.

— Что за бред? — отозвался Мин, — за что бы мелкому бить меня? Зачем?

— А почему нет? — пожал плечами Хан, — он ведь просто может.