Бесы (1/2)
***</p>
— Мне нужна ваша помощь, Леонтьев, — Александр Анатольевич говорил ровно и чётко.
Товарищ Леонтьев, как его называли близкие знакомые (ни в коем случае не друзья), заинтересованно поднял бровь. Этот человек всегда смотрел прямо в душу, и обычно все собеседники начинали испытывать острое чувство дискомфорта. Александр Анатольевич не вошёл в их число. Он не только не боялся взгляда тёзки, но и не называл его товарищем, несмотря на крайне близкие отношения. Александр Анатольевич не желал произносить слово «товарищ», потому что оно звучало несколько бесчестно и слишком по-революциоерски.
— Что случилось, Щиголев? — Леонтьев широко-широко улыбнулся, обнажая ряд неровных желтоватых зубов.
Александр Анатольевич сделал шаг вперёд и оглядел тёзку в попытках распознать его истинное настроение. Оно всегда было скрыто от людей и подстраивалось под них. Подобное являлось самым настоящим лицемерием. Из него Леонтьев состоял целиком и полностью. Он мог днём скакать возле человека и нахваливать его, а ночью выпустить пулю в лоб и труп скормить свиньям. Иметь дело с подобным человеком было, мягко говоря, опасно и рискованно. Любой здравомыслящий человек, сумевший раскусить личность Леонтьева, сбежал бы от него, но не Александр Анатольевич. Он имел странный, ненормальный интерес к молодому революционеру, несмотря на неприязнь ко всем коммунистам и подобным личностям. Было что-то в Леонтьеве притягивающее, неестественно прекрасное и необыкновенное.
— Мне нужно избавиться от тела. Извольте не делать такое осуждающее лицо, я знаю вас уже пятый год. Мне известно, что вам не в первой избавляться от трупов, — Александр Анатольевич нетерпеливо сверлил взглядом собеседника, что так лениво сидел на кресле с газетой на коленях.
— Кого вы там убили, Щиголев? Неужели, вам так надоела бедная Мария? Я даже не представляю, что могло натворить столь невинное и доброе существо, чтобы прогневать вас и заслужить смерти от своего самого любимого человека, — он прикрыл рот ладонью, одетой в перчатку, и хихикнул.
Но веселье не подхватили. Александр Анатольевич лишь скривился и сжал кулаки. Он ненавидел, когда о его жене кто-либо говорил, и неважно, плохо или хорошо. Мария Нефёдова-Князева (фамилия до замужества) имела значительные отклонения в умственном развитии. Недуг не отразился на внешности, если не считать искривлённую челюсть и хромоту. Мария стала женой Александра Анатольевича исключительно из его желания хоть немного, да загладить свои грехи перед богом. Бракосочетание состоялось не сразу, а только спустя несколько дней со дня знакомства. Тогда Александр Анатольевич и повёл Марию под венец, не спросив разрешения у её единственного живого родственника, старшего брата, по имени Андрей Нефёдов-Князев. Он узнал обо всём чуть ли не последним, но возражать не стал.
— Моя супруга забила своего братца до смерти, — холодно произнёс Александр Анатольевич. — Я успокоил Марию и уложил её спать, но с трупом нужно что-то делать, нельзя оставлять его в доме. Вы же поможете мне с этим, Леонтьев? — это был не вопрос, а утверждение, пусть оно и звучало немного иначе.
— Мы точно говорим об одном и том же человеке? Мария даже мух не убивает и просит сделать это кого-то другого. Вы наверняка врёте мне, — в голосе Леонтьева слышалось искреннее удивление.
— Она убила его, потому что Андрей решил распустить руки, — Александр Анатольевич проглотил слюну, вспоминая вид мёртвого тела Андрея, чьё лицо напоминало кровавое месиво. — Мария дала клятву, что никогда не изменит мне. А её братец до нашей с ней свадьбы мучил Марию, — Александр Анатольевич не мог выдавить из себя простое слово «насиловал».