Молча (1/2)

***</p>

Александр мало помнит раннее детство. Но один эпизод отпечатался в голове на всю жизнь:

Вот Александру около пяти лет, и он сидит в кабинете врача. Тот всё время тяжело вздыхал, мялся и косился в сторону пациента. Его мать стояла рядом и жаждала услышать диагноз сына. Александр не понимал, что маму так сильно беспокоило. Он же хорошо себя вёл: и игрушки за собой убирал, и кашу ел без капризов, и не мучил бесконечными вопросами. Александр всегда молчал и вёл себя максимально тихо, в отличие от двоюродных братьев и сестёр. Те никогда не замолкали и кричали так громко, что уши закладывало.

— Саша, давай, скажи мне: «Привет», — ласково улыбался доктор, пахнущий спиртом и лекарствами.

— Мхмг, — промычал в ответ Александр и посмотрел на маму. Он ожидал услышать похвалу, потому что никогда до сегодняшнего дня не говорил ничего такого длинного. — Мхмг. — повторил маленький Щиголев и улыбнулся.

Мама совершенно не была рада ответу. Она побледнела и нервно накрутила прядь волос на палец.

— Я не могу сказать точно, почему он такой, но вы сами видите, — доктор больше не смотрел на пациента.

— Но с этим можно же что-то сделать? Существуют же хоть какие-то таблетки? — Мама говорила почти шёпотом.

— К сожалению, тут мы бессильны. Вы можете только научить его языку жестов и надеяться на чудо, — врач нахмурил седые брови. — У вас особый случай: обычно люди немые, потому что глухи. Но ваш сын прекрасно всё слышит. Из него получится отличный музыкант, но не певец.

— Но есть хоть какие предложения того, что с ним? — Голос дрожал и чуть не срывался на плач.

–Тут либо сильный испуг, либо мутация речевого аппарата. Большего сказать вам не могу, — мужчина, чьего имени Александр не запомнил, со скукой посмотрел в окно. — Советую вам надеяться на первое. Тогда у вашего сына будет шанс стать нормальным.

–Мхмх, — Александр дёрнул маму за руку, когда услышал, что сейчас он ненормальный. — Мхмх! — Хотелось плакать, ведь все знали, что ненормальные никогда не будут счастливы.

–Но он уже издаёт звуки! Это же значит, что можно научить его говорить хотя бы простые слова! — Мама совершенно не обратила внимания на обеспокоенного сына. — У меня просто не мог родиться ненормальный ребенок!

Эти слова заставили Александра замереть на месте и стиснуть зубы. Прижаться к маме больше не хотелось, только бежать прочь, подальше от родителя. Мама казалась самым большим предателем, которому больше никогда нельзя доверять. От этого становилось только больнее, а слёзы стекали по щекам.

–Голубушка, прошу вас, успокойтесь. Ваш сын может и ходить, и прыгать, и бегать. Вместо того, чтобы кричать, вы должны учить его языку жестов, — раздражённо сказал врач.

Дорога домой была долгой. Возможно, так казалось из-за того, что мама не держала за руку, как делала это обычно. Александр шёл, едва поспевая за широкими шагами родителя. Мама ничего не говорила, она будто пыталась забыть о наличии ненормального сына. Тот вытирал слёзы руками, громко шмыгал носом и пытался привлечь к себе хоть какое-то внимание мамы.

–Мхм! Мхмх! — Громко мычал Александр, смотря на бледную маму. — Мхмххх! — Произнести что-то большее не получалось, несмотря на всё желание.

–Ты самое большое разочарование в моей жизни, — мама резко остановилась и посмотрела на сына мёртвым взглядом.

***</p>

— Я Саша, можно просто Лось, — широко улыбается молодой человек и протягивает руку.

Поручик пожимает её и кивает. Он молчит и не представляется, просто мягко улыбается. Говорить Щиголев так и не научился, да и мычать он прекратил, когда пошёл в школу. Дети там оказались очень жестокими. Они быстро дали понять — ненормальным лучше не демонстрировать свои отклонения в обществе.

— А ты? — Саша теряется и выпускает чужую ладонь.

Щиголев по-прежнему молчит, но делает странные движения руками. Конечно, он знает, что его не поймут. Язык жестов знают только глухие и их родственники. Именно поэтому Поручик начал носить с собой блокнот. Так его хоть как-то понимали другие. Но порой прикасаться к бесконечным тетрадям не было желания. Бесконечные записи только напоминали Поручику о его ущербности и ненормальности.

Леонтьев не понимает этого, его брови сводятся к переносице, а губы сжимается в тонкую полоску. Он явно злится за игнорирование своих слов, но произнести что-либо Поручик не в состоянии. И написать он ничего не может: тетрадь осталась лежать где-то на столе кухни квартиры, непонятно кому принадлежавшей.

— Саня, не злись на него, — к Сашам подходит пьяно улыбающийся Андрей. — Это Поручик, он немой, поэтому не отвечает тебе. Поручик обычно с блокнотом ходит, а в этот раз что-то на столе его оставил. Поручик у нас, как Герасим, ему только своей Му-му не хватает — смеётся Князев.

Поручику от этого мерзко, он опускает голову и облизывает свои губы. Он ненавидит знакомиться с новыми людьми: всем приходится объяснять своё молчание. И каждый чёртов раз превращается в дикое унижение. Оно всегда окутывает с головой и заставляет ненавидеть себя только больше.

— А ты не мог бы показать что-то на языке жестов? Пожалуйста, — Робко просит Саша, когда Андрей уходит. — Только не посылай меня своими лаптями на хуй. Я не собираюсь издеваться над тобой.

Поручик смотрит с удивлением, а после вместе с новым знакомым шагает на кухню. Там Саши усаживаются за стол, и Поручик. Открыв тетрадь. Начинает писать: «Начнём с простого». Почерк у Щиголева красивый, ровный и практически каллиграфический. Это результат стараний матери, она всегда кричала и била, когда Александр делал ошибки в тетрадях.

— Начинай, я готов, — Лось поправляет очки и смотрит с большим азартом в глазах.

Поручик сжимает кулак так, чтобы большой палец находился поверх остальных четырёх. Молодой человек держит в таком состоянии ладонь несколько секунд, а после записывает в тетрадь: «Это буква «А». Я покажу ещё пять, ты только попробуй повторить всё». Руки немного дрожат из-за непонятного волнения и выпитого раннее алкоголя. Однако это совершенно не влияет на качество почерка. Но тут большую роль играет привычка писать буквально всегда ровно, ведь иначе начнутся крики.

— Вот так? — Спрашивает Саша, повторяя жест тёзки.