II. Мир живых. (2/2)

— Это неинтересно, — махнул рукой Чанбин, — Слишком легко.

— Как скажешь, — улыбнулся Хёнджин, — Чем бы дитя не тешилось…

Раздался резкий звук уведомления о сообщении. Феликс выудил телефон из кармана и прислонил его к уху, предварительно нажав на кнопку проигрыша голосового сообщения.

— Привет, Ликс, — раздалось из динамика, — Ну что, как тебе роман?

— Хороший, — быстро стуча по клавиатуре, написал в ответ Феликс, — Мне немного до конца осталось. Очень экзистенциально.

Хёнджин прыснул:

— Врёт же. Ничего ему не понравилось.

Феликс встрепенулся, снова окинув испуганным взглядом помещение.

Хёнджин заинтересованно поднял бровь:

— Он меня слышал?

— Вот это я и пытаюсь выяснить, Блуд, — довольно кивнул Чанбин, — Сколько бы я не спускался в мир живых – они все были слепы и глухи. Кроме него.

— Поразительно! — радостно воскликнул Хёнджин, — Я остаюсь! — и Блуд перекинул одну ногу через другую, устраиваясь поудобнее.

Феликс положил телефон на стол, закончив общаться, и вновь уставился в окно. По стеклу начал барабанить летний дождь, настукивая мелодию природы.

Смертный рвано выдохнул, и, вспомнив о забытом американо, вновь потянул из трубочки ароматный кофе с давно растаявшим льдом.

— А что, если дотронуться до него? — вслух подумал Чанбин, больше обращаясь к самому себе, чем к Блуду.

— А какой в этом смысл? — заскучав, вздохнул Хёнджин, — Мы не можем ощущать смертных. Как и они нас. Один из законов Семи Грехов.

Чанбин лишь отмахнулся:

— Не попробуем – не узнаем! — и легонько дотронулся до руки Феликса, настукивающей только ему самому известный ритм на деревянном столе.

Рука Греха не прошла сквозь руку смертного. Она осталась лежать на тыльной стороне ладони живого человека. Чанбина словно пронзило током. Он тяжело задышал, пока тепло разливалось по вековому холодному телу, и Чревоугодие резко отдернул руку, растерянно смотря на Феликса.

Феликс ошеломленно смотрел на него в ответ.