I. Восемь смертных грехов. (2/2)

— Тогда, пожалуй, начнём, — в центр комнаты вышел Чан, держа в руке ветхую рукопись.

Гордость, Зависть, Чревоугодие, Блуд, Гнев и Алчность окружили Леность, взявшись за руки.

— Умоляю вас, пощадите! Ради Всевышнего! — Леность метался по полу, бросаясь к братьям.

— А ты пощадил смертных? Ты сжалился? — спросил Чонин в отчаянии, в уголках его глаз собрались слезы, — Ты уничтожил их забавы ради, а сейчас молишь нас о помиловании?

Вцепившись в ногу Блуда, Леность зарыдал, плачем перекрывая звук насылаемого Унынием праведного проклятья.

— Прекрати! — терпение Гнева было исчерпано.

Глаза Минхо словно выцвели, потеряв свой яркий шоколадный цвет, ступни оторвались от земли, и он, взмахнув рукой, швырнул Леность в стену. Леность, издав сдавленный стон, свалился на пол бесформенной кучей. Гнев тяжело выдохнул и жестом притянул тело Лености внутрь круга семи смертных грехов.

— Прости, брат, но мы поклялись, — прошептал Минхо едва слышно.

— Прошу начинать, Уныние, — вымученно улыбнулся Хёнджин.

Чан набрал воздуха в лёгкие и, расправив пергамент, громко провозгласил:

— Клятвой связаны восемь Смертных Грехов, нарушивши которую будет изничтожен Грех, потеряв личность и разум, отправившись в бездну нетленности, — сильный голос отскакивал от стен и высоких потолков, эхом отзываясь внутри каждого Греха, тело Лености оторвалось от земли и медленно поплыло вверх, навстречу к пустоте, — Всевышний, забери же нарушившего клятву в Вечность, обреки на заслуженные страдания!

Леность озарился ярким светом, ослепив семь Грехов, и исчез в Бездне Времени, оставив после себя только небольшое пятно крови на стене.

Джисон упал на пол, не в силах дышать.

— Зависить? — взволнованно обратился к нему Минхо, — Всё в порядке? — Грех подошел к нему и приобнял за плечи, помогая встать.

— Да, — Джисон поднялся на ноги, отряхивая своё одеяние от тысячелетней пыли, — Не каждый день отказываешься от названного брата…

— Мы обязаны были это сделать, — обратился к Зависти Сынмин, — То, что он сделал…

— Нам всем тяжело, — Минхо продолжал мягко держать Джисона за плечи, поддерживая, — Но мы поклялись.

Джисон вымученно улыбнулся, и Грехи начали выходить из комнаты, в которую надеялись больше никогда не попасть.

Чан, оставшись в комнате последним, медленно подошел к месту, на котором минуту назад безжизненно лежал Леность. Уныние упал на колени и обратил взор ввысь.

— Мы все любили тебя, Леность, — обратился Чан в пустоту, — Но отныне смертных грехов будет лишь семь.