Глава 22 Двадцать второе декабря - Шапка Санта-Клауса (2/2)

По крайней мере он думает, что может, но Драко протягивает руки и стягивает с Гарри джемпер через голову. Так что, возможно, не может, потому что теперь светлые ладони касаются его кожи, а зубы сжимаются вокруг сосков по очереди. Все, о чем Гарри может думать в этот момент, — Драко все еще полностью одет, и, черт возьми, его рот удивительный.

— Нечестно, — шепчет Гарри, выгибая спину в молчаливой мольбе о большем, сейчас, пожалуйста.

— Не думаю, что тут можно играть честно, — замечает Драко, отстраняясь, чтобы с кривой улыбкой встретиться с ним взглядом, а затем садится на бедра Гарри и расстегивает каждую пуговицу на своей рубашке, одну за другой.

Когда рубашка присоединяется к пальто на полу, Гарри резко выпрямляется и с силой целует Драко, прижимая их друг к другу от пояса до груди. Он проводит губами по четко очерченной линии подбородка, по теплой трепещущей точке пульса и вниз к плечу, пробуя кожу и скользя языком по выступающей ключице, а затем снова, потому что Драко напрягается в его руках и низко стонет. Этот звук молнией устремляется к члену и растекается жидким теплом в паху. Драко поднимает руку, чтобы коснуться лица Гарри, и тот целует ее, пока выцветшие линии Метки скользят по его щеке. Есть и другие шрамы, Гарри знает, что есть: бледно-розовые порезы, о которых он предпочел бы забыть, и зажившие раны от проклятий, которые говорят о годах, проведенных в сражениях с преступниками.

— Я люблю тебя, — шепчет он, и Драко тихо мурчит, наклоняя голову Гарри для поцелуя.

— Я тоже тебя люблю, — признается он, пристально глядя на Гарри, — и я хочу тебя. Любыми способами одновременно.

Гарри смеется, и смех будто эхом разносится внутри него. Он едва может двигаться или говорить, потому что представлял этот момент так много раз и никогда не смел мечтать, что это произойдет на самом деле, тем более на очень дорогом пальто в комнате, полной растений.

— Боже, — выдыхает он наконец, прижимая руку к своему члену и выравнивая дыхание. — Да. Хорошо. Подожди.

Слегка ошалело он оглядывает комнату в надежде, что в следующим миг никто не выскочит из-за горшка с растением. Здесь красиво; они окружены жизнью, а солнечный свет, льющийся через окно, мягко согревает кожу, но от жесткого пола у него болит копчик, и складывается такое чувство, что все это может оказаться просто очень, очень непрактично. Гарри вздыхает, чувствуя себя старым и совершенно неромантичным.

— Думаю, надо найти более удобное место, чтобы продолжить, — предлагает Драко, и Гарри улыбается, охваченный приливом облегчения.

Он, пошатываясь, поднимается на ноги и тянет Драко за собой, ведя его за руку к двери, где Драко останавливается и смотрит в комнату.

— На этом растении рождественскую шапка?

— Да, — кивает Гарри, пожимая плечами, что значит: «Очевидно. Почему ты вообще задаешь такой странный вопрос?»

Плюющееся растение важно шуршит листьями и снова плюется семенами через всю комнату с такой силой, что несколько из них прилипают к обнаженной груди Драко. Он смахивает их, хмурясь, когда они прилипают к ладони.

— Что это?

— Эм… что-то вроде семян, — говорит Гарри, надеясь, что Драко не истолкует это действие как ботаническое сексуальное домогательство.

— Как бестактно, — фыркает Драко, и, судя по выражению его лица, когда они с Гарри поднимаются по лестнице, он именно так это действие и расценивает.

Однако, когда они падают на кровать и предаются еще одному долгому неторопливому поцелую, Гарри быстро забывает обо всем, кроме тепла в животе и чудесной мягкости матраса под ним. Он обожает эту кровать; ее он купил одной из первых, когда ремонтировал дом, и как же много беспокойных ночей он провел прямо тут, сжимая в кулаке член и представляя, как этот мужчина прикасается к нему. А теперь Драко трогает его по-настоящему, расстегивает молнию, стягивает одежду и толкает Гарри на спину, одаривая его загадочной полуулыбкой, а потом наклоняется вперед. Гарри вскрикивает, дергает бедрами, сам того не желая, извиняется, теряясь в неконтролируемых стонах, когда Драко касается языком его члена. Гарри, полностью потерянный для этого мира, откидывает голову на подушки и закрывает глаза.

Гарри не понимает, когда Драко незаметно снимает с него штаны, но, обнаружив себя голым и дрожащим, наколдовывает легкое Согревающее, а затем протягивает руку, чтобы вслепую пошарить в ящике прикроватной тумбочки. На этот раз руки дрожат, и Гарри открывает глаза, понимая, что его ладонь обхватили чужие пальцы, помогая извлечь маленькую стеклянную бутылочку из хаоса внутри ящика. Он смотрит сверху вниз, как Драко смазывает свой член блестящим маслом, и предвкушающе дрожит от каждого движения.

— Почему ты все еще полуодет? — наконец справляется Гарри с собой, чувствуя, что совсем немного потерял голову.

— Я не тороплюсь, — отвечает Драко, скользя пальцами ниже, и Гарри решает, что ему больше ничего не нужно.

К черту. Все, что он хочет, — Драко, чтобы Драко продолжал прикасаться к нему так, чтобы Драко вошел в него и трахнул, пока Гарри не кончит. Опять же, если Драко продолжит так прикасаться к нему, то он может просто не успеть зайти настолько далеко.

— Сними одежду и трахни меня, — шепчет он, пораженный собственной смелостью.

Глаза Драко вспыхивают от возбуждения, и он отстраняется ровно настолько, чтобы снять брюки и нижнее белье. Забирается на кровать на коленях и нежно дотрагивается до себя, на миг давая Гарри насладиться румянцем на светлой коже и тяжелой полнотой члена, а потом наклоняется и целует его. Член Драко жарко прижимается к животу Гарри, а гладкие пальцы проникают в него, медленно и аккуратно, от чего Гарри только хочет еще большего.

— Я не уверен, что это в самом деле происходит, — шепчет Драко ему в губы, и Гарри улыбается, затаив дыхание.

— Ощущения довольно реальные, — замечает он, шипя, когда Драко вынимает из него пальцы и обеими руками хватает за бедра, подтаскивая его ближе. Драко колеблется секунду, достаточно долго, чтобы улыбнуться и откинуть волосы с глаз, а затем толкается внутрь так медленно, слишком медленно, что Гарри тяжело дышит и тянется к его бедрам цепкими руками.

— В тебе даже лучше, чем я себе представлял, — шепчет Драко, глядя вниз, в то место, где они соединяются, и будто успокаиваясь. — Черт… Гарри… Я не могу…

— Не останавливайся, — приказывает он, приподнимая бедра и сбиваясь с дыхания, когда Драко входит глубже, и волна болезненного удовольствия захлестывает его. — Пожалуйста. Я хочу чувствовать тебя.

Драко поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Гарри, и неуверенность на его лице настолько знакома, что Гарри улыбается. Реальность ситуации будто на мгновение пригвождает обоих к месту — оба точно понимают, что они делают. «Я занимаюсь сексом со своим напарником, — думает Гарри, а Драко наклоняется вперед, опираясь на руки, и сильно, с оттягом толкается в него. — Я в своей постели занимаюсь сексом со своим напарником, а закончив, мы просто начнем все сначала».

Но говорит Гарри лишь:

— Господи, Драко, черт, — потому что реальность кажется слишком прекрасной, чтобы удалось подыскать подходящие слова. Она слишком прекрасна для чего-либо большего, хватает сил и желания, только чтобы выгибаться в пояснице, страстно глядя на Драко и подмахивая каждому его толчку, наслаждаться ощущением его члена внутри и тем, как он распирает все сильнее с каждым движением бедер. Серебристые глаза обжигают Гарри, а губы двигаются в почти беззвучной мантре «о-боже-да, боже-да, о-гребаный-боже-да», которая тянет Гарри к точке невозврата.

Гарри чувствует, как Драко выплескивается внутри, зачарованно смотрит на смесь удовольствия и вины на его лице, когда он содрогается, толкаясь коротко и настойчиво. Гарри хватает Драко за запястья, шепча какие-то незначительные комплименты, когда подходит к собственном кульминации, наступившей так внезапно и с такой силой, что его так и не тронутый член тяжело дергается, поднимаясь от живота и выплескивая горячую липкую жидкость на живот и грудь.

— Это было… невероятно, — шепчет Драко, проводя кончиками пальцев по беспорядку на груди Гарри. Он морщится. — Но теперь у меня судорога.

Гарри берет себя в руки, когда они отстраняются друг от друга, чувствует липкость, когда поворачивается на бок, и скрывает улыбку. Он ощущает себя разгоряченно, перепачкано и великолепно, а когда Драко ложится рядом и целует в уголок рта, в груди разливается тепло.

— Надеюсь, это стоило того, чтобы пережить судорогу, — говорит он, и Драко секунду будто серьезно обдумывает это.

— Да. Определенно стоило.

— Хорошо, — улыбается Гарри и тянет Драко вниз, укладывая его голову на свою грудь. — Теперь все, что мне нужно сделать, это выяснить, как приготовить чай с помощью заклинания.

— Я очень удивлен, что ты еще не знаешь, как это делать.

— Знаю, но обычно у такого чая вкус мокрых листьев. Я понимаю, что технически так и есть, прежде чем ты возразишь, — говорит Гарри.

Драко улыбается.

— Гарри, почему у этого растения-извращенца рождественская шапка?

— Потому что скоро Рождество, — отвечает Гарри, наматывая прядь светлых волос на палец. — Даже для растений.

— В таком случае, у них у всех должна быть такая, — решает Драко. — Если делать все по справедливости.

Гарри фыркает.

— Я приму это к сведению.

— Что это? — спрашивает Драко, поднимая голову, как раз в тот момент, когда Каллиопа запрыгивает на кровать, и Гарри видит усы, полосы и один немигающий глаз. — А, это ты. Твой дом очень странный.

— Да, — соглашается Гарри, потому что так и есть.

— Мне нравится. — Драко приподнимается на локте и смотрит на Гарри, весь сосредоточие мягкого серебра и четких линий. — Моя квартира — просто квартира. Когда нахожусь здесь, я чувствую себя частью чего-то… странного. Странного, но особенного, понимаешь?

— Понимаю, — кивает Гарри, позволяя Каллиопе свернуться калачиком в крошечном пространстве между ними.

— Мне нравится, — повторяет Драко, прикрывая зевок.

Гарри целует его, притягивая к себе и закрывая глаза.

— Останься, — шепчет он, и улыбка Драко согревает кожу.