Глава 18 Восемнадцатое декабря – Комнатное растение (2/2)

— Спасибо.

— Не за что, а теперь проваливайте оба, — прощается Рон и захлопывает дверь с такой силой, что она дребезжит в петлях. Через мгновение он снова открывает ее. — И я не хочу видеть никого из вас завтра поблизости от Косой аллеи.

— Могло быть и хуже, — решает Драко, когда они возвращаются в Атриум. — Во всяком случае, он вроде бы поверил нам.

— Поверил, — соглашается Гарри, вспоминая, насколько серым стало лицо Рона, когда кусочки паззла начали вставать на свои места. — А теперь мы… ждем, я полагаю.

Драко кивает, подавляя зевок тыльной стороной ладони.

— Я должен быть у родителей через несколько часов. Наверно, мне лучше немного поспать.

Гарри ловит зевок, на секунду откладывая совместную аппарацию, чтобы не отправить их обоих в другое измерение. Он все еще переполнен адреналином от ночного путешествия в Аврорат, но никакое волнение не может стереть тяжелую усталость в конечностях или какую-то инертность в реальном времени, которая будто замедляет движения, настолько нервные окончания протестующе подрагивают. Он чувствует себя так, будто израсходовал запасы энергии на следующие несколько дней и теперь испытывает острый ее дефицит.

— Умняехоужнсроомигхермионой, — бормочет он сквозь еще один натянутый зевок, вглядываясь в Драко сквозь полумрак прихожей. — Черт.

— Что? — спрашивает Драко, наклоняясь ближе и хмурясь. Он хорошо пахнет. Лимоном. Бумагой. Кофе.

— У меня еще ужин с Роном и Гермионой вечером… возможно, только с Гермионой, — повторяет Гарри, почти уверенный, что Рон сегодня снова задержится в Аврорате допоздна.

— Прекрасный десерт на хорошей кухне в коттедже. Мое сердце обливается кровью за тебя, — говорит Драко, а затем трогает Гарри за плечо и выходит в ночь, тихо напевая себе что-то под нос.

Гарри смотрит ему в спину, а затем несет спасенное растение знакомиться с новыми друзьями. Он находит для него место рядом с пальмой и устало ждет, когда дом скажет свое слово. И действительно, древняя магия окутывает растение, словно осматривая его увядшие листья и иссохшую почву. Гарри улыбается, решив быстро обойти остальных подопечных перед сном, а когда возвращается с подкормкой для растения-паука, то уже начинает выглядеть счастливее.

— Удачи, — бормочет он себе, новому растению, Рону и его команде и на секунду задерживается в дверях, вдыхая ароматы земли, жизни и новых начинаний, прежде чем подняться по лестнице и забраться в постель. Несмотря на путаницу в голове и мурчащий кошачий клубок на подушке, он засыпает уже спустя несколько секунд.

**~*~**</p>

— Итак, э-э… насколько он зол? — спрашивает Гарри, когда Гермиона впускает его и объявляет, что сегодня они ужинают только вдвоем.

— Очень, но в основном на себя, — рассказывает она. — Я тоже очень зла, но Рон сходит с ума от беспокойства. О чем ты только думал?

Гарри пожимает плечами, зная, что у него нет никаких аргументов в свою защиту.

— О том же, о чем думаю всегда, когда что-то делаю, — признается он. — Ни о чем. Я был в отчаянии.

Выражение лица Гермионы смягчается, и она обнимает его так крепко, что он едва может вдохнуть.

— Ты идиот, и Драко тоже, — шепчет она. — И если с кем-нибудь из вас что-нибудь случится, будут последствия.

— Понимаю, — бормочет Гарри, обнимая ее в ответ.

Она отпускает его, выглядя успокоенной.

— Конечно, теперь полностью твоя вина, что Рона нет здесь, чтобы приготовить ужин, так что я приготовлю его сама. Это всего лишь ризотто, насколько это может быть сложным?

— О, нет, — шепчет Роуз с порога, и Гарри усмехается.

— Я помогу. Серьезно, это меньшее, что я могу сделать.

— И правда, — соглашается Гермиона, — но я посмотрела на рецепт и решила, что он выглядит так… будто я очень сильно хочу картошку фри.

Роуз молча исполняет победный танец в дверях кухни, а затем убегает обратно в свою спальню. Гарри улыбается, даже когда ему велят снова надеть пальто и под руку тащат сквозь ледяной ветер в ярко освещенный магазин с рыбой и картошкой фри, очередь в который тянется аж до улицы. Рыба оказывается невероятно вкусной и стоящей того, чтобы ждать столько времени в очереди, что теряешь чувствительность в пальцах. Роуз и Хьюго заканчивают ужинать в рекордно короткие сроки, Роуз уходит в свою комнату с книгой и яблоком, а Хьюго сворачивается под одеялом и засыпает еще до конца истории Гарри, оставляя взрослых отдыхать перед камином и гадать, как Рон справляется с операцией-в-последнюю-минуту.

— Не могу поверить, что он солгал о папке, — говорит Гарри, глядя на Гермиону поверх кружки с чаем. — Не знаю, поверил ли ему Рон, но он в любом случае это сделал.

— Он пытался защитить тебя, как и всегда, — говорит она, и от брошенного ею взгляда он чувствует себя уязвленным. — И я думаю, что сейчас самое время рассказать мне то, о чем ты никак не хочешь рассказывать.

У Гарри перехватывает дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

Она улыбается.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Не лучше ли тебе рассказать об этом, пока Рона и Драко здесь нет?

— Я бы предпочел вообще не говорить об этом, — говорит он, зная, что только это — уже признание само по себе.

— Гарри, я хочу, чтобы ты был счастлив. Вы оба. Я просто не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы заметить, что вы двое… — Она хмурится. Пожимает плечами. — Что у вас есть чувства.

— Ты имеешь в виду, что не можешь поверить, что тебе потребовалось столько времени, чтобы заметить, что я настолько сильно влюблен в него, что даже не смотрел на других больше десяти лет? — уточняет Гарри, слова безостановочно срываются с губ, отчего лицо краснеет, а глаза щиплет. — О боже, это звучит жалко.

Гермиона смеется, но это нежный смех. Она наклоняется и касается его колена.

— Я почти уверена, что дело не только в тебе.

Гарри поднимает взгляд, сердце болезненно дрогает в груди.

— Не надо.

— Ладно. Я просто хочу сказать… может, он и не против этого. Я видела, как он смотрит на тебя, — шепчет она, укладываясь на своей стороне дивана и сворачиваясь калачиком. — Но опять же, он видел, как ты смотришь на него, и мы все еще здесь. Мужчины, — вздыхает она.

— Я не смотрю на него так, — бормочет Гарри, решив проигнорировать последнюю часть и просто восхититься тем, как легко он теперь себя ощущает. Ужасно — да, унизительно — да, но легко. Гермиона не осуждает его; она просто… Гермиона, и прямо сейчас это именно то, что ему нужно.

— Я понимаю, потому что только сейчас начала замечать, — говорит она.

— Ты очень занята, — вставляет Гарри.

— Я очень занята. Но… Гарри… ты смотришь на него так, словно он единственный человек в комнате.

Гарри смотрит на огонь, потому что не может смотреть на нее. Она слишком хорошо чувствует все это, и ему кажется, будто он оказался голым в комнате, полной людей, и все они — Гермиона Грейнджер.

— Иногда я думаю, что да, — признается он. — И это… С тех пор, как я перестал видеть цвета, я вижу его еще яснее. Он весь серебристо-белый, когда все остальное серое. Что… наверное, звучит безумно.

— Гарри, ты знал, что белый свет — это не отсутствие цвета? Это все цвета сразу, — говорит Гермиона, и он пристально смотрит на нее.

— О чем ты?

— Белый свет — это сочетание всех цветов спектра, — объясняет она. — Мы используем белый свет для определенных видов исцеления, потому что он самый сильный — в нем присутствуют все цвета и вибрации. Когда ты смотришь на Драко и видишь белый свет, ты не видишь какой-то определенный цвет — ты видишь все цвета сразу.

— Драко — все цвета сразу? — бормочет Гарри, внезапно желая увидеть его так сильно, что все тело ломит.

— Для тебя — да, — подтверждает Гермиона и, как и всегда, все понимает. Она просто все понимает.

Драко — все цвета сразу. Он красный, и синий, и зеленый, и фиолетовый, и звездный. Прямо сейчас он сидит за столом у родителей, притворяясь, что наслаждается смехотворно изысканной едой, и, вероятно, жалеет, что не может бродить по своей лаборатории, или помогать Рону с планами, или хотя бы в очередной раз обыгрывать Гарри в Эрудит. Ему не нужна магия, чтобы исцелить Гарри; он — тепло, он — напарник, он — белый свет.

Гарри улыбается, поставив кружку на подтянутые колени. Гермиона улыбается в ответ, выглядя крайне довольной. Она идет за остатками штоллена, давая Гарри ломтик с очень большим куском марципана, и долгое время они вообще ни о чем не разговаривают. Мысль о Драко поселяется в животе Гарри и окутывает его, как теплый плащ, даже когда наступает ночь и разговор неизбежно переходит к планам Рона на утро. Гермиона, конечно, волнуется, но это не первая ее такая ночь, и она не будет последней. Когда Гарри предлагает остаться, она закатывает глаза и практически выталкивает его за дверь, уверяя, что все они сталкивались с гораздо худшим, чем Гризельда Финтон, и что те, кто может сейчас хоть немного поспать, должны именно этим и заниматься.

Он едва ли пробыл дома десять минут, когда раздается стук. Он мягче, чем обычно, возможно, учитывая время, но Гарри знает, что это Драко, еще до того, как открывает дверь. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга, серые глаза скользят по растрепанным волосам Гарри и странным носкам, а Гарри смотрит на темную официальную мантию и напряженное лицо. Гарри, не говоря ни слова, впускает Драко в дом, делает ему чашку чая и садится рядом на диван. Он зажигает огонь, и они вместе смотрят в темное окно, позволяя волнению перетекать между ними и расставлять все по местам. Всякий раз, когда Гарри бросает взгляд на Драко, серые глаза тоже останавливаются на нем, такие яркие в темноте, а потом ускользают.

Драко снимает верхнюю одежду и позволяет ей соскользнуть на пол, сбрасывает туфли и закидывает ноги на диван, выглядя так изящно в брюках, жилете и рубашке с короткими рукавами, что так и норовит привлечь внимание Гарри. В итоге он сдается, поднимает ноги с пола, кладет голову на диванные подушки и позволяет себе любоваться. Драко улыбается, медленно дыша, с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками. За окном начинает накрапывать дождь, барабаня по стеклу и, наконец, погружая Гарри в сон.