Глава 7 Седьмое декабря - Церковь, украшенная к Рождеству (2/2)

— Он коричневый, — скептически замечает Драко. — Коричневый — странный цвет.

Гарри вздыхает.

— Я думал, это был красный. Шерсть называется «Осенние листья». Зачем делать ее коричневой?

Драко моргает. Пытается подавить улыбку.

— Потому что иногда осенью листья коричневые?

Гарри легонько пинает его под столом.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Черт. Может, я смогу изменить цвет заклинанием, когда он будет закончен.

— Я уверен, что некоторым детям нравятся коричневые джемперы, — абсолютно не уверенно говорит Драко, а затем улыбается. — Тем не менее это очень впечатляет. Я понятия не имею, как ты машешь спицами, и это получается.

— Это немного сложнее, чем просто махать спицами, — замечает Гарри, но все равно решает принять это за комплимент. Поддержка Драко всегда была немного необычной, но Гарри считает, что это предпочтительнее вежливому «вышло хорошо» или неопределенному кивку от кого-то, кому на самом деле неинтересно. Драко говорит комплименты, и ему всегда интересно. Он всегда уделяет Гарри внимание, как делает это сейчас: его глаза напряженно вглядываются в полотно, а пальцы скользят по рядам петель, которые стали намного аккуратнее после вмешательства Молли.

— Это впечатляет, — повторяет Драко, и Гарри улыбается.

— Спасибо.

— Вот так ты справляешься, значит? — уточняет Драко, оглядывая шерстяные клубки, недавно купленные бутылки с растительной подкормкой, смешную одноглазую кошку. Заявление без прикрас, искреннее, и оно застает Гарри врасплох.

Он кивает. Пожимает плечами.

— Ты должен найти себе занятие. Ты не можешь просто сидеть в постели и пялиться на стены… поверь, я пробовал. А потом попробовал все остальное. Вязание, фотографии, живопись…

— Растениеводство? — предполагает Драко, и что-то услужливо постукивает и стонет в оранжерее.

Гарри смеется.

— Да. Я даже пробовал печь, но это так чертовски скрупулезно.

— А это нет? — спрашивает Драко, приподнимая бровь и показывая на наполовину готовый джемпер.

— Я позволяю себе много вольностей, — признается он. — Иногда это срабатывает, иногда нет. Выпечка — это как наука… как варка зелий. Я почти могу, если сильно надо, но это не мое.

Драко подпирает подбородок рукой и вздыхает.

— Гарри, единственное, что я делаю вне работы, это варю зелья. Надеюсь, я делаю это, потому что мне нравится, но я больше ничего не умею. У меня есть один интерес, но даже он чаще используется для работы. Боже милостивый, я самый скучный человек в мире.

Застрявший где-то между весельем и печалью, Гарри понятия не имеет, как реагировать. Драко абсолютно не скучный, но под самоуничижительной улыбкой скрывается разочарование, и приходится бороться с очень реальным желанием отодвинуть доску для игры в Эрудит, схватить Драко за воротник и показать ему, каким интересным Гарри его находит. Спустя мгновение, не обращая внимания на румянец, ползущий вверх по шее, Гарри поднимается и ставит чайник, потому что это то, что он всегда делает.

— С тобой не скучно, — заверяет он. — Ты немного трудоголик, и тебе, вероятно, не помешало бы хобби, но ты не скучный.

Драко улыбается, потягивается и подходит, чтобы опереться на стойку рядом. Он теплый и пахнет чаем и цитрусовыми. Он обхватывает руками край стойки, привлекая внимание Гарри к своим предплечьям и запястьям, от которых тот всегда чувствовал слабость в коленях. В этот момент он думает, что если когда-нибудь увидит Драко без одежды, то может просто вспыхнуть.

— В общем, — говорит Драко, напоминая, что они все еще разговаривают. — Нет смысла беспокоиться о хобби, когда я даже не могу нормально постирать одежду. Ты знаешь, как трудно навести порядок без магии?

Гарри фыркает.

— Да, Драко. Как ни странно, я знаю.

Драко хмурится.

— Ну, мне не нравится, это все, что я могу сказать. Я могу справиться с невозможностью аппарировать. Я даже могу справиться с тем, что мне не разрешают вернуться к работе. Но что сводит с ума, так это то, насколько я, видимо, полагаюсь на магию, чтобы делать… все. Обычные дела. Это… невыносимо.

Гарри ухмыляется.

— Что я могу сделать?

— Бог его знает, — вздыхает Драко, и Гарри вспоминает милую кудрявую викарию и ее уютную маленькую церковь. Он не уверен, какой совет она дала бы Драко, но знает, что должен сказать сам.

— А если подумать? — предлагает он, наливая горячую воду в чашки.

— Ты знаешь, как отстирать кофе с белой рубашки?

— Драко, я вырос в семье маглов. Я не был частью этой семьи, но узнал много нового об уборке дома без магии. Через две улицы есть прачечная самообслуживания — мы могли бы устроить тебе экскурсию.

Драко мгновение смотрит на него с опаской, а затем пожимает плечами.

— Можно.

— Конечно, можно, — кивает Гарри, а вернувшись к игре, рад видеть, что Драко выглядит счастливее, чем за последние несколько дней.

Он забыл о папках, и Гарри решает не напоминать. Когда Гарри возвращается после прогулки несколько часов спустя, он понимает, что папки все еще лежат на столе, и, что само собой разумеющееся, Каллиопа сидит на них и чистит свои усы. Заинтригованный, Гарри прогоняет ее и уже открывает грубую бумажную обложку, но что-то останавливает его. «Не сейчас», — говорит он себе, давая папке закрыться. Прямо сейчас ему нужно подкормить растения и сделать несколько заметок для Невилла о последних испытуемых. Прямо сейчас ему нужно накормить себя и Каллиопу и подумать о чем-то другом, кроме Драко. Попытаться подумать о чем-то другом, кроме Драко.

С новоприобретенным чувством решимости он берет бутылки с подкормкой и направляется в оранжерею, сопровождаемый Каллиопой и Патриком. Зеленые колышущиеся массы голодны, и у него есть дела, которым нужно посвятить время.