«Испорченный ребёнок» (2/2)

Память услужливо подкидывала Тише воспоминания о побеге. Как он крался по коридору, как от ужаса сжималось сердце и кружилась голова, как явно он представлял себе расправу. Даже то, что теперь отец был в тюрьме не гарантировало Тише безопасность. Мозг был уверен, что за углом его сейчас кто-то подкараулит, схватит и затащит обратно в ад. Тиша проходил через это столько раз, что просто не мог убедить себя не бояться. Из-за этого страха он раз за разом отказывался от идеи выйти на улицу, бежал обратно в свою комнату и намертво там запирался.

Когда тётя пыталась хоть как-то его поддержать и успокоить, Тиша впадал в оцепенение даже от самого ласкового прикосновения. Такое повторилось дважды, и Кейтилин поклялась, что больше никогда не прикоснётся к нему без разрешения. Тише было очень стыдно, он даже пытался извиниться, но тётя лишь попросила сразу сказать ей, если ему когда-нибудь захочется объятий или любого другого тактильного контакта. Тиша дал слово, хотя совершенно не верил в собственное исцеление.

Все эти осколки так глубоко загнали ему под кожу, что он просто не мог избавиться от них самостоятельно. Но и просить у кого-то помощи не решался. Кейтилин и Эванжелина уже так много сделали для него. Гораздо больше, чем он вообще надеялся. Тиша никак не мог привыкнуть, что кому-то действительно было до него дело. О нём беспокоились и заботились, регулярно кормили, интересовались сном и самочувствием, никогда не трогали и исполняли каждую робкую просьбу. Тиша не понимал, чем заслужил всё это, и как сможет расплатиться.

Всё время он проводил дома, с жадностью поглощая знания, которые раньше были ему недоступны. Теперь у него были силы и возможности, чтобы заниматься учебой. Довольно скоро Тиша сделал приятное открытие: он довольно сообразителен, особенно по части анализа и расчётов. Опасаясь, что такими темпами племянник окончательно замкнется в себе, Кейтилин начала чаще брать выходные, чтобы проводить с ним время и периодически вытаскивать прогуляться. Постепенно это стало приносить плоды: Тиша перестал бояться злосчастных поворотов и даже переместился со своими уроками на веранду, потом начал делать небольшие вылазки вверх или вниз по улице.

— Как прогулка? — поинтересовалась Эванжелина, когда Тиша вернулся с одной из таких.

— В этот раз дошёл до дома мистера Кёрчеса, — скромно похвастался тот. На двадцать три шага дальше от дома, чем пару дней назад. Маленькие победы тоже победы.

— Ты мой герой! В следующий раз проходи мимо, вряд ли его старая рожа может показаться приветливой, — она забавно сморщилась, высунув кончик языка.

Тиша разулся и повесил куртку на крючок.

— Нет, он славный.

Это была правда. Почему-то этот старикашка внушал доверие. Прямолинейный, не стесняющийся в выражениях, вечно всем недовольный, он подкармливал у себя во дворе бездомных собак. Когда Тиша гулял с тётей Кейтилин, всегда вежливо кивал мистеру Кёрчесу в знак приветствия и слышал в ответ неизменное: «Ходют тут все, ходют, тьфу».

— Ужин скоро будет готов, — проворковала Эванжелина, помешивая что-то вкусно пахнущее на сковороде.

— Я пойду приму душ.

Тише хотелось смыть с себя холодный пот, которым он покрывался при каждой одиночной прогулке. Он поднялся в свою комнату и плотно закрыл дверь. Хотел защелкнуть замок, но, сделав над собой усилие, оставил всё, как есть. Взяв полотенце из шкафа, он направился в ванную. Тиша знал, что находился в безопасности, знал, что ему ничего не грозит, но всё равно не мог заставить себя сразу снять одежду. Он закрыл дверь ванной и на этот раз защёлкнул замок. Потом подставил под ручку заранее подготовленную швабру.

В прошлый раз, когда он так забаррикадировался и забрался в ванну в одежде, Кейтилин сильно перепугалась. Она подумала, что он собирался навредить себе. После долгих уговоров ей удалось выдавить из Тиши объяснение такого поведения. После его рассказа она оставалась бледной несколько часов, потом разрешила оставлять швабру в ванной, чтобы Тиша мог как следует запираться и чувствовать себя в безопасности. Ещё какое-то время он продолжал мыться в нижнем белье и майке, чтобы избежать приступов паники. Тёр себя мочалкой, не жалея тонкую кожу, пытаясь выдрать из неё душный запах чужой похоти. Тише казалось, что тот въелся в него навсегда.

Закончив с водными процедурами и переодевшись, Тиша вернулся на кухню, где уже красовался накрытый стол.

— Проходи, мой золотой, — подбодрила его Эванжелина, — хочешь чего-нибудь перекусить, пока Кети не пришла? Я тут столько всего наготовила под настроение.

— Спасибо, Эванжелина. Я могу помочь? — с энтузиазмом предложил Тиша.

— Конечно! Держи, отнеси-ка на стол.

Она передала ему миску с пёстрым овощным салатом. Когда Тиша взял её, хлопнула входная дверь и в коридоре появилась Кейтилин с кучей пакетов. Её щёки раскраснелись, и улыбка сияла до ушей — шопинг явно вышел удачным.

— Привет, домашние!.. — радостно позвала Кейтилин.

— Мы тут, милая! — отозвалась Эванжелина, помахав ей рукой.

Тиша совершенно чётко понимал, что происходит, и голова ещё продолжала радоваться приходу тёти, когда тело само по себе дёрнулось в сторону от резкого взмаха, а руки метнулись к голове, потому что её нужно было защищать в первую очередь. Всё произошло за долю секунды. Салат грохнулся на пол. Миска не разбилась, но еда разлетелась по всему полу.

Тиша уставился на неё так, словно вместо овощного сока и масла по паркету расползлись ядовитые кобры. В голове что-то помутилось. Живот болезненно скрутило и от страха задрожали колени. На глаза навернулись слёзы, хотя от них никогда не было толку. Не помня себя от ужаса, Тиша бросился на пол и принялся собирать салат дрожащими руками.

— Простите! П-простите, я всё уберу… Простите!..

— Боже, мой мальчик, прости меня, я… Я не хотела! О, господи!.. Прости меня!.. — наперебой с ним залепетала Эванжелина, в панике не зная, с какой стороны подступиться к перепуганному ребёнку.

— Подожди, не трогай его, — предостерегла подоспевшая Кейтилин.

Эванжелина вцепилась в волосы, мечтая вырвать их с корнем. Беспокойно метнулась туда-обратно, не зная, что делать и чем помочь. В итоге просто отошла подальше, чтобы не сделать ещё хуже. Тем временем Кейтилин опустилась на колени и стала помогать Тише с его бесполезным занятием.

— Вот так, сейчас всё соберём, да? — приговаривала она, возвращая овощи обратно в миску. — Слушай, мне кажется или этот салат тухлый?

Тиша замер и поднял на неё огромные глаза. Кейтилин с серьёзным видом понюхала собранные с пола листья и скривилась.

— Нет, ну точно. Это есть нельзя. Понюхай.

Абсолютно не понимая, что происходит, Тиша послушно потянулся вперёд и принюхался. Салат пах нормально, но он побоялся спорить. Его до сих пор трясло от пережитого стресса, по вискам катился пот. Глубоко укоренившейся страх издевался над телом, а ядовитые мысли уже во всю проедали мозг. Что за больная реакция? Он давно должен был научиться держать себя в руках и не устраивать такие сцены! Только и может, что нервировать близких и учинять беспорядки! Тиша затравлено посмотрел на Эванжелину, которая вжалась в угол кухни и смотрела на него не менее испуганным взглядом.

— Выбросим салат к чертям, да? — как ни в чём ни бывало спросила у неё Кейтилин.

— Да-да. Тухлый салат. К чертям его, к чертям, — судорожно закивала та.

— Всё правильно, Тиша, давай их сюда, — удовлетворительно произнесла Кейтилин, придерживая миску, чтобы Тиша мог собрать в неё остатки нарезанных овощей.

— Простите, я не хотел…

— Мы знаем, что не хотел. И Эва тоже не хотела тебя пугать, правда?

— Конечно! Прости меня, мой золотой! Дура бестолковая, дёргаюсь не подумав.

— Ты не дура, — осадила её Кейтилин, — всё, вдох-выдох, и сбегай, пожалуйста, за тряпкой.

— Да, тряпка, точно, — спохватилась Эванжелина и метнулась в коридор, но на полпути обернулась, — Тиша, золотой мой, прости меня, я…

— Н-нет, это я… Прости, пожалуйста, за мою реакцию и за салат…

— Тряпочку, милая, — напомнила Кейтилин.

Эванжелина всплеснула руками и убежала в кладовую. Тем временем Тиша поднялся на ноги и помог встать тёте. Она не сразу выпустила его руки, отвела к столу и усадила на стул, а сама присела перед ним на корточки, чтобы не давить своим ростом.

— Я не хотел так реагировать, — выдохнул Тиша, — иногда мне кажется, что всё уже прошло, но потом оно появляется снова, и я никак не могу это контролировать.

— Мы будем работать над этим, милый, — уверенно сказала она, — все вместе: ты, я, Эва. Если ты готов, мы можем найти человека, который поможет тебе проработать все эти проблемы.

— Я не понимаю, какая от этого будет польза. Мне не нужно ничего «вытаскивать на поверхность». Эти воспоминания не меркнут. Я не хочу ещё и проговаривать их вслух.

— Грамотный психолог поможет тебе разобраться, как жить с ними дальше, понимаешь? Никто не способен убедить тебя в том, что ты достоин счастья. Только ты сам. А психолог просто подскажет, как это сделать.

Тиша понимал, что ему нужна помощь. Он устал делать вид, что ему становится лучше. Проблемы не исчезали, страхи не проходили, дурные мысли продолжали насиловать его психику, запутываясь в ещё более тесный клубок. Отрицание всего этого до добра не доведёт. Если Тиша правда хотел перестать беспокоить близких, ему нужно было разобраться со своими демонами.

— Ладно. Если ты считаешь, что так надо, я согласен.

Тогда в его жизни появилась Ливет. Приятная женщина средних лет с мягким голосом и добрым, спокойным лицом, на котором никогда не отражалось чересчур ярких эмоций. Она ничему не учила Тишу, только плавно направляла поток его мысли и подсказывала верный путь к тому, чтобы заново выстроить свою личность. Тиша решил довериться ей.

На протяжении полугода четыре раза в неделю они вместе убеждали его в том, что он заслуживает нормальной жизни. Всё, что с ним произошло, это не его вина, а преступление других людей. У него есть силы и возможность справиться с этим и жить дальше. Он может выбрать этот путь вместо того, чтобы замкнуться в себе и страдать.

Тиша взял себе тётину фамилию и проколол ухо. Левое, как и у всех членов его новой семьи. Эванжелина подарила ему свой серебряный кафф, мотивируя это тем, что теперь у них с Кейтилин будут парные. Это был первый настоящий подарок в жизни Тиши. Как выяснилось позднее, очень даже недешёвый. Первое время Тиша боялся его носить, но потом они с Ливет пришли к тому, чтобы он перестал стесняться красивых вещей, которые ему очень шли.

После того, как Тиша решился надеть кафф, к нему постепенно пришло желание носить хорошую одежду. Они с Эванжелиной стали вместе ходить по магазинам. Она потихоньку прививала ему вкус и учила разбираться в брендах и стиле. Тиша довольно быстро определился, какие цвета ему идут и какие вещи нравятся.

В какой-то момент он решил больше не жалеть себя. Невозможно понять, как жить в новой реальности, пока с ней не столкнёшься. Поэтому Тиша набрался смелости и попросился в школу. Домашнее обучение хорошо подтянуло его знания, но усугубило и без того хромающие навыки коммуникации.

Оказавшись среди шумных и активных подростков, Тиша поначалу растерялся. Сверстники держались от него на расстоянии и косились с любопытством. Тиша не понимал, как интерпретировать их поведение, поэтому невольно предполагал худшее. Ему казалось, что все вокруг знают о том, чем ему приходилось заниматься. Это стыдно. Это заслуживает осуждения. Это делает его грязным и недостойным нормального общения.

Но на этот раз Тиша не успел закопаться достаточно глубоко. Ливет быстро вычислила новые болевые точки, и они начали работать с желанием Тиши нравиться людям. Преодолевая страх и неловкость, он учился взаимодействовать с другими ребятами. Наполнял себя извне новыми интересами, эмоциями, ощущениями, запахами и вкусами. Конечно, периодически Тише становилось горько от того, что ему с таким трудом давалось то, что было так легко и естественно для других, но постепенно он преодолевал жалость к себе. В конце концов, мир ведь ему ничего не должен.

Случайные грубые слова или жесты легко бередили раны в его душе, но Тиша не хотел, чтобы люди общались с ним с оглядкой на его прошлое, а значит он сам должен был раз и навсегда оставить его за кормой. Он убедил себя в том, что достаточно сильный для этого. Достаточно сильный, чтобы просто держаться на плаву. Какое-то время это приносило радость и удовлетворение. Его жизнь стала спокойной. Ничего плохого, но и ничего хорошего.

Тиша застрял в какой-то серой неопределённости, где вроде было безопасно, но очень тяжко для него. Он старался хорошо учиться, чтобы нравиться преподавателям, старался много улыбаться и помогать, чтобы ладить с одноклассниками, старался вести себя спокойно, чтобы не волновать родных. Сил на какие-то посторонние загоны просто не оставалось, но Тиша постоянно ловил себя на смутном чувстве ожидания. Он не знал, чего именно ему так не хватало, ведь он уже имел гораздо больше, чем заслуживал, но что-то никак не давало ему дышать полной грудью. Он остро нуждался в чём-то, чего был лишён. Но что это понять не мог, поэтому напряжённо ждал, когда же это «нечто» озарит его жизнь.

Если бы понадобилось назвать день, когда всё изменилось, Тиша вспомнил бы тот вечер, когда спустился на кухню, чтобы выпить молока, и случайно застал там незнакомую гостью.

— Ой, родной мой, познакомься, — спохватилась Кейтилин, поднявшись из-за стола, за котором они как раз пили чай, — это Улупе Чампин. Они с сыном переехали в соседний дом, и она зашла к нам поздороваться.

— Здравствуй! Тебя ведь Тиша зовут? Очень приятно, — улыбнулась женщина, протянув ему руку, которую Тиша вежливо пожал в ответ.

Миссис Чампин была невысокой и полноватой. Её кожа имела очень красивый шоколадный оттенок, чёрные кудрявые волосы ореолом окружали голову, усталое лицо испещряли морщины, а тёмно-карие, почти чёрные, глаза смотрели очень тепло и ласково. Женщина с первого взгляда понравилась Тише. В тот момент он даже не подозревал, насколько судьбоносной окажется эта встреча.