На Москву (1/2)

В приподнятом настроение Крис взбежал по ступенькам парадной. Теплый летний день, не жаркий, а такой как следует. Мид немного замедлился, любуясь остатками имперской роскоши: не доходный дом, а настоящий особняк, причудливо поделенный на квартирки. Кристиан с легкостью представил, как по парадной лестнице, а именно на парадной лестнице находилась квартира Лары, неспешно спускалась прекрасная княжна, придерживая подол вечернего платья, она следовала на прием во дворце...

Крис спешил к Ларе, оттого не смел промедлить хоть минуту. Кристиан Мид влюблен. Влюблен без памяти! Именно к этой мысли он пришел побеседовав с Ройсом. Дэвид резонно заметил, что никакой здесь любви нет, что чувства эти смахивают на банальную страсть. Именно тогда Крис решил, что бесповоротно влюблен. В конце концов, страсть — дело пошлое, ему не подобающее.

И теперь, казалось, словно все невзгоды остались в том ночном разговоре, теперь все будет как в сказке. Кристиан представит Лару Ворон дяде на посольском приеме и все будет хорошо! Лара непременно понравится его дяде! Непременно...

Мид замер, заметив темную фигуру около дверей Лары. Сперва ощутив жгучую ревность, он быстро нашел в себе силы прислушаться:

— Ворон, я не понимаю, почему ты даже уволиться нормально не можешь? — в стальном голосе слышались нотки раздражения.

— Нормально это как? Я планировала уехать в Москву, мне сказали, что вас не будет еще несколько дней. Предлагаете мне каждый день ваши пороги обивать? — фыркнула Лара.

— Я не понимаю. Твои анализы в полном порядке, возвращайся к работе хоть сейчас!

И даже понимая, что разговор ведется между начальником и подчиненным, Крис не мог отделаться от навязчивого идеи, будто и этот мрачный незнакомец неравнодушен к Ларе.

— А я не хочу! Не хочу работать в месте, где меня шлюхой считают! — воскликнула Ворон.

— Я тебя не понимаю, Лариса, чем ты вообще занимаешься? Меня сегодня утром на столе ждали две бумаги: твое заявление и просьба представить тебя к награждению за заслуги перед Родиной.

— А что, служить стране во время отстранения нельзя? — съязвила Лара.

— Ворон, что ты себе позволяешь?! Почему я сам должен к тебе бежать? Почему ты меня в квартиру не пускаешь? Ты совсем берегов не видишь? — не выдержал ее собеседник.

Неизвестный говорил так резко, что Крис едва ли мог оставаться на месте. Хотелось ударить этого темного, защитить милую Лару... Отчего-то Крис продолжал стоять на лестнице, не решаясь обозначить свое присутствие.

— Так вызвали бы меня в кабинет! У меня есть телефон! — Лара перевела дух. — Товарищ Касторский, вы, верно, правы, но я не хочу лишний раз в отдел заходить и работать с вами я больше не хочу... — она говорила поразительно медленно. — Я может счастье свое нашла наконец... Отпустите меня в Москву, по-человечески прошу. Я вернусь позже и все, что нужно подпишу. Отпустите меня... Я больше так не могу...

Мужчина на лестничной клетке помолчал, обдумывая слова.

— Странный ты человек, Лариса. Делай, конечно, что хочешь, но имей в виду сбежать с историком тебе не дадут. Может быть ты и уволилась, но страна тебя не отпустит... — Касторский вздохнул и холодно добавил: —  О брате подумай. Хорошей поездки.

Крис не дослушал: осторожно он спустился на первый этаж и встал под лестницу. Мид чувствовал, что стал свидетелем разговора, не предназначенного для его ушей. И снова назойливая мысль: у Лары из-за него проблемы. Мимо прошла внушительная фигура в деловом костюме. Крис дождался, когда входная дверь захлопнется, и поспешил к Ворон. Он нетерпеливо надавил на звонок.

— Что-то еще?! — Лара резко распахнула дверь. — А, это ты?

Она быстро переменилась в лице. Улыбнулась, чмокнула его в щеку и пригласила войти.

— Меня немного задержали. Такси уже внизу? — она быстро забежала на кухню, вернулась уже с небольшой сумочкой в руках, — возьмешь чемодан?

Она говорила довольно быстро, возможно одно лишь это выдавало ее недавнее недовольство, а может и не выдавало. Приди он минут на десять позже, не узнал бы, что с Ларой что-то не так. На миг Крис пожалел, что пришел слишком рано. Элегантная, без коротких шорт, Лара снова была собой. А Мид хотел видеть ее прежней.

— Пойдем же! Не хочу опоздать, — она кокетливо улыбнулась.

***</p>

Лара любила Московский вокзал. Всегда любила, любила за близость к Галерее и Старбаксу на первом этаже, за суету, за Сапсаны, на которых просто так можно рвануть в другой город… Она спешила через переполненный перрон — скорее к Кире. Только сейчас девушка поняла как сильно скучает. Погрязнув во всей этой неразберихе последних дней, Лара совсем перестала звонить верному другу. Буквально ночь и она кинется ему в объятия, кинется к единственному человеку, который не осудит.

Они остановились возле носильщика. Погруженная в радостные грезы, Лара терпеливо ждала, когда у нее заберут сумки. Ворон не сразу поняла, что на нее смотрит заплаканная девочка. Она смотрела робко, пугливо, словно и сама хотела заговорить с Ларой, но никак не решалась. Совсем юная, она отчего-то показалась знакомой. В голове у Лары Ворон билась лишь одна мысль: не подходи! Не нужно в это все влезать, у нее и своих проблем уйма. В конце концов Лара не выдержала и подошла:

— У вас что-то стряслось?

Крис с интересом наблюдал за внезапным актом милосердия. Невольно задумался о том, что в Ларе невероятно развит альтруизм.

— Лариса Константиновна, здравствуйте... — всхлипнула та. — А вы к Кириллу Константиновичу, в Москву, да? — и девушка снова разрыдалась.

Лара поморщилась и вздохнула, конечно девчонка ей знакома: ведь это она не пропускала ни одного выступления Кириллушки, именно эта девчонка подкарауливала Лару возле дома в день отъезда Киры. Ларе казалось, что в ней не осталось той странной любви к людям, которая свела ее с Федей, с Пелагеей... Девушка печально улыбнулась и села рядом на скамейке:

— Боюсь представить, кого ты провожала.

— Никого... Поезд пропустила, билетов нету... — и девушка зарыдала пуще прежнего.

— А уехать нужно прямо сегодня?

— Завтра начинается... Начинается поступление... В театральный... А я все пропущу... А я так хочу, как Кирилл Константинович... — девочка уткнулась в Ларино плечо.

В суете вокзала Ларе показалось, будто они одни. Чувство полной беспомощности, однажды она сама переживала что-то подобное, когда хотела уехать учиться в Европу, но проклятый средний балл, испорченный когда на первом курсе, не дал ей возможности поступить со стипендией. Ужасное чувство: полностью осознаешь свою вину, но сделать уже ничего не можешь. Ничего. И будто все двери перед тобой закрываются.

К ним подбежала бледная женщина, сжимающая в руках деньги. Мускулистая с круглым лицом, она наверняка работала на каком-нибудь заводе, возможно откладывала деньги на светлое будущее дочки, а теперь стоит с этими деньгами и никак не может ей помочь.

— Прости, прости меня, Аннушка... — она чуть ли не упала на колени перед дочерью. — нет билетов. Прости, меня, это моя вина... Я так виновата...

Аннушка издала какой-то ужасный не человеческий вой. Лара обхватила ее двумя руками. Прекрасно зная, каково это осознавать беспомощность, она хотела снять эту боль. Ворон еще раз похлопала девочку, встала, подошла к Крису:

— Поезжай на поезде без меня, я ей билет отдам.

Лара улыбнулась носильщику и сняла свой чемодан. Крис должен был как-то ее остановить, почему-то показалось, что если мисс Ворон останется в Ленинграде одна, он больше ее не увидит. Нужно было сказать хоть что-то:

— Это твоя подруга?

— Нет, она поклонница моего брата. — Лара потянулась к сумочке. — Девочка завтра поступает, а билетов на поезд нет. Представляешь, как ужасно, если она не сможет попасть на экзамен?

Крис не видел в этом ничего ужасного. Куда страшнее возможность упустить Лару:

— А как поедешь ты?

— Возьму билет на утренний поезд или ночью на машине поеду. Мне то в Москву можно когда угодно приехать...

Совершенно спокойная Лара. Крису показалось, что он сошел с ума: почему мисс Ворон делает вид, что отдать дорогущий билет на поезд — обычное дело? Он презрительно покосился на Аннушку:

— Если это так важно, почему озаботилась поездкой в последний момент? Ей это может стать хорошим уроком.

Лара изумленно посмотрела в глаза спутника, недовольно поджала губы и разочарованно заметила:

— Ты такой злой? Какая разница почему она едет так поздно. Неужели, имея возможность, ты не постараешься ей помочь? Это жестоко.

Лара вернулась к рыдающий девочке и с улыбкой протянула ей билет. Аннушка сначала нерешительно посмотрела на бумажку, а затем бросилась мисс Ворон на шею. Мать Аннушки расплакалась, а Лара казалась такой счастливой, что Крис не выдержал:

— Думаю, вы должны поехать вместе.

Не понимая почему, Мид протянул женщине свой посадочный, а на душе стало так легко: пусть Лара останется в Ленинграде, но он останется подле нее.

— Как же? Как же мне вас благодарить? — всхлипнула женщина. — Вот, — она протянула деньги, — прошу возьмите.

Лара снова ласково улыбнулась и покачала головой:

— Аня, не вздумай провалить вступительные, — она игриво свела брови, — Выслежу тебя на концерте брата и спрошу по всей строгости!

Мисс Ворон обняла малознакомую девочку и затем долго смотрела ей в след. Крис же всматривался в свою спутницу, гадая, откуда в человеке такое сострадание к бедам других. Он бы непременно спросил, но тут их окликнул Ройс.

— О, мои дорогие! Лара, — он бросил чемодан, чтобы поцеловать руку девушки, — наслышан о ваших подвигах.

Лара покосилась на Криса: эта история совершенно ей не подходила. Да и вообще, наличие английского шпиона скорее создавало дополнительные вопросы, нежели что-то проясняло. Повезло же, что Крис стал свидетелем!

— И, что, голубки, куда направляетесь? — Ройс сверился с часами, прикидывая, не пропустит ли свой поезд.

— О, Дэвид, я имел неосторожность пригласить Лару на прием в посольстве... — начал Крис голосом жалующегося мальчишки.

— Да, а я как главная бессеребренница — подарила свой билет одной очаровательной абитуриентке! — перебила Лара. — Крис, я только понять не могу, зачем ты свой билет отдал?

Мид замешкался: он ожидал услышать высокую оценку этого великодушного поступка, а вместо этого чувствует себя последним идиотом. И каким-то неестественным показалось признаться в том, что все это ради нее. Разве Лара не понимает таких простых вещей?

— Я решил, что позволить ехать тебе на машине одной ночью в другой город — бесчестный поступок! — нашелся историк.