Часть 9 (2/2)
Голова она так и не повернулась в сторону сочащейся ядом Пчёлкиной. Лишь продолжала со скрещёнными на груди руками смотреть на Сергея. Ей были прекрасно известны методы Юли, люди из пиар-отдела давно собрали на неё досье. Хочет казаться дружелюбной, но может вывести на эмоции, сама расчётлива и беспристрастно, каждое сказанное слово будет записано.
— Я поняяятия не имею, о чём Вы говорите, — ответила Женя, снова перейдя на «Вы». Потом улыбнулась озадаченному Грому. — Допрос окончен, товарищ мент?
— Вроде того, только я бы попросил за язычком-то, барышня, следить.
— А я бы попросила Вас больше не допрашивать людей на улице, светя своей ксивой.
— Это б-был не доп-прос, — пробормотал Разумовский, пряча глаза за рыжей шторкой.
Он изрядно вымотался от непродолжительного разговора с Игорем и уже жалел, что не послушал Женю — Гром явно всё это время давил на него, а ему нечего было противопоставить.
— Приятно было пообщаться, — тёплая рука девушки нащупала его.
— Евгения Романовна, у нас будет ещё возможность пообщаться, — более миролюбиво уточнила Пчёлкина, пряча за ненадобностью телефон в сумку.
— Только через моего адвоката, — бросила Женя, мысленно приблизив надоедливую журналистку к началу её списка «нежелательных лиц».
У башни Женя распрощалась с Сергеем, хотя и видела, что ему меньше всего хотелось сейчас остаться одному. Сослалась на работу и укатила такси. Потом, застряв в пробке, ещё долго прокручивала в голове утренние события.
Наверно, мне действительно надо переесть вести себя как нянька. Мы одного возраста, он владелец крупной компании, как и я, собственно. Он сам прекрасно знает, как нужно поступать. И в твоей протекции, Трофимова, не нуж-да-ет-ся. Уясни это наконец!
Разумовский уронил голову в ладони и зарылся пальцами в непослушные волосы.
Я постоянно делаю что-то не так. Всё, к чему бы я не прикасался, всё отворачивается от меня. Ещё этот майор… Почему он так навязчив, эти вопросы… как-будто он хочет меня поймать на чём-то, но ведь я ничего не делал! Я не виноват!
— Конечно, ты не виноват. Он просто хочет через тебя выйти на меня.
Сергей поднял голову и оттолкнулся от стола: около картины «Рождение Венеры» стоял Олег, протирая пальцем рамку от невидимой пыли.
— О-олег?
Сердце учащённо забилось. Он не видел друга несколько дней, ровно со дня презентации.
— Рад меня видеть? — Мужчина лениво повернулся лицом к картине, которую видел уже тысячу раз.
— Где ты был?
— Возникли некоторые дела.
— Пожар в «Восьмом небе» твоих рук дело?
Волков не ответил, но его затылок выразительно исказился. Рыжий подскочил со своего места и подбежал к другу.
— Это ты напал на Ефремова?
— Знаешь, а это было настолько безвкусно, что я полагал — ты и сам догадаешься, что это подражатель.
— Ты так спокоен? Ты думаешь в этом нет твоей лепты? Из-за тебя люди выходят на улицы и устраивают погромы. Подражая тебе, портят частное имущество, — Сергей обошёл Олега, загораживая собой картину.
— Этот разговор повторяется в сотый раз, — закатил глаза он. — И что ты от меня на этот раз хочешь? Чтобы я прекратил? Мой ответ — нет. Машина правосудия запущена, — Олег развернулся и присел на пуфик, элегантно поправив чёрный пиджак. — Перестань суетиться и наслаждайся жизнью. Слышал, ты таки сумел с Трофимовой спеться?
Рыжий до крови прикусил нижнюю губу, у него не было сейчас сил спорить, и обсуждать с другом Женю хотелось не больше. Но он покорно сел рядом, развернувшись к картине спиной.
— Её зовут Женя, и она прекрасный человек.
— Да? — Скептически приподнял бровь Волков. — Не рановато ли для таких заявлений? Сколько ты её знаешь: день, неделю?
— Это не важно. Мне кажется, что я знаю её вечность…
— Затылок болит? — Внезапно спросил Олег.
Сергей потёр ушибленное место.
— Есть немного, а что?
— Да так… Что там говоришь, целую вечность знаешь?
— Я себя не так хорошо знаю, как её.
— А вот это верно, — многозначительно вставил друг.
— У неё несчастная судьба: приехала из провинции, голодные студенческие годы, служба в Афганистане. Нам нужно ещё о стольком поговорить…
— Так что ты не договариваешь, кем она стала сейчас? Свой бизнес в Москве и Санкт-Петербурге, Свой небоскрёб, своя дорогая машина, шмотки-цацки — все дела. Не такая уж у неё и несчастная судьба.
— Олег! — Укоризненно воскликнул Разумовский. — Вспомни кем мы с тобой были и кем стали. Разве это умоляет всё, что мы пережили в детстве.
— Нисколько. Я лишь прошу тебя не идеализировать её. Ты же влюбился, как мальчишка, — хохотнул Олег, выдержал обиженный взгляд Сергея и вовсе рассмеялся. — А помнишь, как-то меня на пару дней со службы погулять отпустили, и я к тебе в общагу завалился с тремя такими красоточками. Помнишь, что ты мне тогда сказал? Что любовь волнует тебя меньше всего. На первом месте у тебя человечество, на втором твоя разработка, а на третьем искусство. Не подскажешь, куда ты сейчас Женю затолкал в своей строгой иерархии?
Сергей вовсе надулся и ушёл к столу.
— Я ещё не решил, — буркнул он.
— Что прости? — вытирая слёзы, переспросил Олег.
— Я не знаю. Может быть я не правильно тогда расставил приоритеты.