Часть 39. Нездоровая любовь (1/2)
После душа Ширасаги заметил новую одежду. Она оказалась в плетённой корзине, которую в возбуждённом состоянии Луи бы ни в жизнь не открыл. Вальт действительно неплохо знает, куда и что положить, чтобы это нашли вовремя.
Дом в таких двояких ощущениях казался ещё темней. Луи удивился, как он ранее не замечал, что в коридоре так до отвратительного тихо. Только неприятный скрип полов, и больше ни звука. Прекрасная шумоизоляция.
Сад, что показался в окне, был мрачным и диким. Высокая трава, большие деревья, которые едва покачивали листьями от ветра. Задний двор был большой, но совершенно заброшенный. Видимо, Аой не любитель следить за огородами. И Луи его прекрасно понимал. В их возрасте это мало кому интересно.
Странное давящее чувство не оставляло Ширасаги. Ему было неспокойно. До странного неспокойно. Сколько Луи себя помнил, его не пугали ни темнота, ни тишина, ни тени деревьев. Но здесь он буквально от всего ждал подлянки. То ли потому что Ширасаги почти не расставался здесь с Вальтом, то ли от того, что они поссорились, обстановка стала куда неприятней. Словно не только Вальт, но и сам дом на него обиделся. Но это полный бред. Дом не может быть живым.
Старые, но на славу сделанные ступеньки скрипели ещё хуже пола. Они едва прогибались от веса Луи. И как он этого не замечал ранее? Пожалуй, с Вальтом всё действительно казалось иначе. Светлей и прекрасней.
В комнате с самого начала горел свет. Вальт прекрасно знал, куда именно направится Луи, когда будет в пылу страсти. Подготовил комнату заранее. И свет всё ещё горел. Только вот самого Аоя в комнате больше не было. Одна кровать с не заправленной простынёю и двумя подушками. Толстые тёмные шторы на окне, не позволяющие свету войти или выйти в помещение. В некоторых местах половицы отходили, Луи предполагал, что там свои тайнички с оружием. Единственная тумбочка рядом с кроватью. В нижнем ящичке должна быть аптечка. А в верхнем смазка.
Моргнув, Луи окончательно осознал. Если Вальт не в этой комнате, то где?
Плохое предчувствие только усилилось. Не мог же он пойти туда? Зачем ему это? Там холодно, темно и сыро.
Ноги сами повели Ширасаги в сторону чёрной резной двери. Он включил свет только в маленьком коридорчике между дверьми, словно предчувствуя, что свет в том месте излишен.
Открыл дверь и застыл на пороге. Завёрнутый в одеяло Вальт сидел на коленях прямо у дивана. Такой маленький и светлый в этом большом, тёмном и холодном подвале совершенно без окон. Казалось, что если Луи вот прямо сейчас закроет дверь, Аой погаснет, словно лучик света в непогоду.
Всё в этой картине вызывало отторжение. Всё казалось неправильным для Луи.
Вальт не должен ходить в это место, когда ему плохо. Вальту вообще не должно быть плохо. Почему он не остановился сразу? Вальт же явно дал понять, что грубый секс ему не нравится. Да и Луи не был его большим поклонником. Просто влюбился в громкие стоны Аоя, в его прекрасный голос. Но он мог получить его гораздо меньшей ценой…
Ширасаги никогда не любил сожалеть о сделанном. Предпочитал исправлять то, что уже накосячил. Ведь чем раньше он исправит сотворённое дерьмо, тем меньше оно будет вонять. И сейчас он точно так же смело спускается по лестнице.
Нужно было забрать Вальта из этого прогнившего местечка. Будь его воля, он бы заколотил проход в эту комнату раз и навсегда. Но об этом Луи подумает чуть позже.
Пока Луи спускался, Вальт ни разу не обернулся. Даже не вздрогнул, когда Ширасаги коснулся его левого плеча. Того самого, на которое надавил во время секса. Он постарался быть нежней и ласковей. Если остался синяк, а он остался, то ничего приятного от чрезмерно сильного прикосновения Вальт точно не почувствует.
Луи аккуратно опустил обе руки на талию Аоя, слабо отстраняя Вальта подальше от дивана. Ему хотелось взять подростка на руки и просто вынести его поскорее из этого места.
Но Аой буквально вцепился в кожаный диван, не желая от него отрываться.
— Вальт… — Ширасаги не решался брать Вальта на руки и насильно утаскивать. Это могло сделать лишь хуже. Но и смотреть на то, как Аой сидит в обнимку с диваном, у которого умерла та женщина он тоже не мог.
— Я хочу остаться с мамой! — голос Вальта прозвучал так по-детски, что Ширасаги даже передёрнуло. У него появилось едкое и отвратительное чувство, словно он только что трахнул ребёнка, а не человека, которому уже исполнилось шестнадцать лет.
— Вальт, здесь её уже нет… — сказать Аою сейчас про то, что его мать давным-давно умерла, казалось чем-то греховным. Поэтому Луи даже не знал, как ещё объяснить, что эта женщина давным-давно осталась пережитком прошлого, существующем лишь в голове самого маньяка.
— Нет! Не правда! Она здесь! Она здесь, я знаю это! — уверенность Вальта заставила Луи снова вздрогнуть. Мать Аоя уже должна была сгнить в земле и превратиться в скелет. Но почему же Аой не признавал этого?
— Вальт, её здесь нет. Посмотри. Здесь негде спрятаться, но я её не вижу, — Ширасаги попытался воззвать к логике, однако услышанный ответ заставил его замолчать на долгие десять минут.
— Конечно, ты её не видишь! Она же прячется в стене! — люди не могли «прятаться в стене», но жуткая догадка заставила Луи просто уткнуться в синие пряди Вальта, и долго-долго обнимать его, в душе ужасаясь ситуации. Они сидят в комнате, где не просто самоубилась мать Вальта. Её здесь же и похоронили.
После десяти минут от ледяного пола не спасал даже ковёр. Да и вообще мало что могло спасти. Ведь холодно было не только физически. Уж сколько всего повидал Луи, но история семьи Вальта снова и снова вызывает у него тихий ужас.
— Вальт, пойдём в душ. Ты же ещё не купался… — вспомнил Луи, в надежде, что сможет отвлечь Аоя и унести куда подальше. Не было ни сил, ни желания больше находиться в этом чёртовом месте.