Часть 4 (1/2)

Чимин обедает с Сокджином и Хосоком, и последний занимает всё его внимание. Чон Хосок постарше и Сокджина, и, тем более, Чимина, но ему ещё нет 30.

Это довольно высокий, худощавый мужчина в светлых брюках и светлой же рубашке с коротким рукавом. На ногах у него замшевые лоферы бирюзового цвета, а на тонком запястье хорошие часы и неброский браслет.

Хосок подстрижен довольно коротко на затылке, но его длинная чёлка порой падает на глаза, и он отбрасывает её назад нерезким движением головы.

Вообще он производит впечатление человека изящного и утонченного, но при этом, в отличие от Тэхёна, которым лучше любоваться издалека как солнцем, чтобы не ослепнуть, к Хосоку, наоборот, хочется подойти поближе.

Всё дело в его мягкости и теплоте. Сам он состоит из резких, тонких линий, от длинных узких ладоней до острых ключиц в вырезе рубашки и такой же острой линии подбородка. Но всё остальное - его голос и интонации, взгляд его светло-карих глаз и жесты, - плавные, тёплые, мягкие. Можно даже сказать, нежные.

Чимин думает о том, что если бы он рисовал портрет Чона, то он использовал бы только тёплые цвета и оттенки, - жёлтый, оранжевый, светло- коричневый, тёплый розовый. Но они не были бы яркими, это было бы что-то пастельное.

Хосок, как и Тэхён, харизматичен, это безусловно. Харизма в его подаче себя, в невычурной уверенности, во всём облике, включая его одежду. Всё на нём простое, но для Чимина очевидно, что недешёвое.

Кроме того, Хосок очаровывает и голосом, и слогом речи, и жестами.

Но самое, пожалуй, главное это то, что Хосок вас принимает. Он принимает вас с первой минуты, он настроен доброжелательно, по-дружески, словно вы знакомы тысячу лет, просто давно не виделись.

Сначала он утешает расстроенного Сокджина:

- Ты ведь знаешь Тэхёни, Сокджини, - начинает он вполголоса, мягко положив руку на плечо друга, - он такой наш ТэТэ. Как вихрь, как цунами, как мощный тайфун. Сегодня здесь, завтра там. Помнишь, как он тогда сорвался на Сицилию, и ты думал, что у него там кто-то появился? А они просто отрывались там с Юнги. Тэ - увлекающаяся натура. У него то джаз в голове, то он ходит лепить эти штуки из глины, то вдруг это гольф. А помнишь, как он с ума сходил по чечётке и тому парню, что преподавал её? Таскал его повсюду. Как его звали?

Хосок морщит лоб, силясь вспомнить имя.

- Джованни, - подсказывает Сокджин.

- Точно! Джованни, - подхватывает Чон, - Славный малый, и где он теперь? Прошло увлечение чечёткой, и всё, Тэ сделал ему ручкой. При чём скорее всего даже не попрощался, ушёл по-английски.

Хосок посмеивается. Чимин отмечает, что и смех у него тоже очень приятный. Негромкий, мягкий, но при этом низковатый, ласкающий слух.

В том, что он говорит о Тэхёне и как, нет ни капли осуждения. Хосок говорит с любовью и дружеским расположением, он принимает Тэ таким, какой он есть, со всеми его особенностями.

- Но заметь, - продолжает Хосок, - всё также обращаясь к Сокджину, - ты его константа. К тебе он возвращается ото всюду и ото всех, как корабль к своей пристани, к своему порту, как уставший путник к родному дому.

В том, что говорит Хосок нет никаких глобальных открытий, но его слова явно успокаивают Сокджина, его лицо разглаживается, в глазах появляется блеск, а на губах даже появляется улыбка.

Хосок напоминает Чимину огонь, около которого пожелает погреться любой человек, даже тот, кому не холодно. Или даже не огонь, а мягкий свет, словно Чон сама квинтэссенция тепла. Не обжигающего и яркого, как костёр, а ровного спокойного, как в камине или у уютной лампы.

- Кстати, Юнги говорил тебе об Аспене? - меняет тему Хосок.