Глава 9. Обман (2/2)

— Прошу прощения, — Ван Дэ кивнула коллеге. — Господин решил потребовать, чтобы мы прооперировали его на дому.

— Странный какой-то, — Чон Иль посмотрел ему вслед. — Еще и оставил после себя этот запах.

«Запах несбывшихся планов, » — подумала девушка, усаживаясь за компьютер и не оглядываясь на хлопнувшую позади дверь. Она дотронулась до лба рукой, прислушалась к ощущениям и поняла, что все еще чувствует отголоски темной энергии, которая накрыла ее минуту назад. Но укола совести она не почувствовала. Обман был обоюдным.

«Кажется, мне стоит отрастить на затылке глаза.»

***</p>

— И в кого ты такая надоедливая? — терпение горного духа кончалось все быстрее с каждым разом, когда рядом с ним находилось больше одного проблемного ребенка. Но Кан Йунг в этом не было равных — она могла так быстро утомить Ли Ёна своими бесконечными расспросами, разговорами, пением, что он несколько раз подумывал повесить ее на дерево с заклеенным ртом. Только, чтобы не слышать ее.

— В маму, наверное. А может в папу, — на вопрос, не требующий ответа, Кан Йунг решила его всё-таки дать. — Но они не надоедливые, а упорные. Так папа говорит. Он рассказывал про господина, с которым торговался почти десять минут…

— Все, хватит! — не выдержал Ли Ён. Он запрокинул голову и приложил затылок к теплой коре дерева. — Невыносимая, так ещё и не одна. У меня таких, как ты, трое!

— Ты, наверное, очень устал? Может, поспишь? Хочешь, я тебе сказку расскажу и спою?

— Ён! Йунг! — из леса с радостным кличем выбежал Ли Ран, держа в руках небольшую веточку с розовыми нежными цветами. — Я нашел азалии, первые в этом году!

— Вот и славно. Можешь дать мне одну. И идите к реке, дайте отдохнуть… — приняв от брата небольшой цветок, горный дух поднял брови, окидывая детей взглядом, и махнул ладонью. Жестом говорил, чтобы его поскорее оставили в покое.

Дети вскоре спускались вниз по горной тропе, беспрестанно болтая. Слышалось журчание лазурной реки, вскоре под ногами зашуршали серые круглые камешки, и дети устроились недалеко от кромки воды. Кан Йунг уже третий год подряд разделяла с Ли Раном эту трапезу. Столько они были знакомы, и успели сдружиться так крепко, что, казалось, ничто их не могло разлучить.

Они были немного похожи: оба обожали проводить время за разговорами, любоваться природой и играть в шумные подвижные игры. Оба были изгоями, не похожими на остальных. И хоть А Ым тоже отличалась от жителей деревни, они ее тоже не любили.

Они делились друг с другом обо всем, что происходит. Ли Ран мог часами говорить о тренировках с братом, о своих победах в бадук, о том, какой Ли Ён умный, сильный и храбрый. И ревностно относился к тому, что с А Ым он тоже проводил время. И с ней он разговаривал не так, как с Йунг, а более сдержанно, будто она и впрямь была какой-то особенной.

Йунг же говорила о том, что хочет стать лисицей, несмотря на заверения матери о выдумках. Ли Ран догадывался — девочка ведь не жила вдали от людей, а значит могла пострадать, раскройся ее секрет. Говорила, что отец уезжал торговать все чаще, пропадал все дольше. Говорила про злую старуху из соседнего ханока, которая называла маму коварным зверем. Маму, казалось, это совсем не беспокоило, но Йунг было так обидно! Она не могла выказывать неуважения к старшим, но иногда так хотелось ответить этой старой карге что-нибудь эдакое!..

А сейчас, наслаждаясь сладкими азалиями, которые тоже успели Йунг полюбиться, дети говорили о страшных существах.

— А я думаю, что нет никакого Имуги! — в очередной раз протестовала девочка.

— А вот и есть! А за то, что не веришь, возьмёт и съест тебя! — мальчик оскалился и издал гортанный рык.

— А ты в него веришь и боишься! Хоть раз-то его видел? — Йунг подняла брови и встала на ноги, поправляя ханбок. — Молчишь, значит, не видел! Трусливый, глупый лис!

Она запрыгала на месте, качаясь из стороны в сторону. Радостно завизжала и кинулась вдоль берега, когда увидела, что ей удалось заставить Рана вскочить и побежать за ней.

— Я тебе покажу, кто тут глупый лис! — с небольшой обидой выкрикнул он, нагоняя девочку и хватая ее за руку. Нагнал потому, что Кан Йунг бегала медленно и запуталась к тому же в полах ханбока.

Ли Ран нарочно подвел ее ближе к воде. Снова послышался детский визг, плеск воды, а ткань ханбока девочки, как и обувь Рана намокли. Каким-то образом изловчившись, Кан Йунг опрокинула мальчика на колени (или он все же поддался?) и радостно захохотала.

— Придет к тебе сейчас через этот самый ручей Имуги! — замогильным голосом говорила она. — Ра-а-ан…

Мальчик поднялся на ноги, зачерпнул воду в ладони и брызнул в лицо кривляющейся Йунг. Та протёрла глаза и успокоилась. Промокшие дети вскоре сидели на большом валуне, складывая башни из камешков, и обсуждали все подряд, как ни в чем не бывало.

***</p>

Кан Йунг вертелась на постели пол ночи, не находя в себе сил уснуть. Голова была забита нежелательными мыслями, от которых ей становилась за саму себя стыдно. Подумать только — разругаться со своим лучшим другом накануне своего дня рождения! Сегодня Йунг исполнится десять, она будет почти взрослой. Отец подарит ей новый ханбок, привезенный из столицы, а мама изумрудно-зеленый платок, вышьет на нем цветы сакуры. Но это все случится утром. А сейчас…

Сейчас Йунг раз за разом вспоминала события сегодняшнего вечера. Она уже третий год проводила время с Раном, но к ним с недавнего времени присоединился щенок! Замечательный, маленький, черный, с умными блестящими глазками и хвостом колечком. Ли Ран назвал его Камдуном и любил просто за то, что он существовал. Ещё сильнее стал любить брата, подарившего его. Ран был счастлив иметь таких славных друзей, была счастлива и Кан Йунг.

Но она была уверена, что испортила все отношения вчера. Началось с какого-то глупого, безобидного спора, который был такой же неотъемлемой частью их дружбы, как прогулки по горам. Ли Ран обожал брата, любил всем сердцем, но продолжал завидовать А Ым. Ни дня не проходила, чтобы девочка не появлялась возле Ли Ёна. Тот рядом с ней вел себя добрее обычного, ворчал, но относился с теплотой. Сидел под деревом, когда она стреляла из лука, показывал ей виды, открывавшиеся с горы, катал на плечах.

А Рану на все расспросы, сыпавшиеся в таком же количестве, отвечал односложно и неясно, расплывчато. Говорил, что устал и отправлял на прогулки. Кан Йунг с радостью ходила с ним везде, и вот дети остановились где-то в чаще леса. Девочка уселась на бревно, а кумихо подыскивал на земле палку, чтобы научить Камдуна вцепляться в нее зубами.

— Он совсем со мной время не проводит… А мне хочется, чтобы Ён не только меня тренировал, но ещё и как раньше, в падук играл, рассказывал всякое… — бормотал Ран, пригнувшись к земле.

— А может он по очереди будет играть: то с А Ым, то с тобой? — конечно, принцесса девочке тоже не нравилась, но Йунг не хотела, чтобы ее друг ссорился с братом из-за этого.

— Что ему эта А Ым? — Ран сморщил нос, а Камдун подбежал к девочке и взобрался на бревно, устраиваясь рядом с нею.

— Ну, не с тобой же одним ему нянчиться, — рассудила Йунг, поглаживая щенка по лбу. Тот вилял хвостом и мотал головой от удовольствия.

— Да, но на что ему эта смертная сдалась? — раздражённо воскликнул кумихо, подбирая с палочку и пробуя надломить. Та треснула, и ее обломки вскоре тоже оказались на земле. Йунг эти слова не понравились: она покосилась на мальчика, продолжавшего поиски как ни в чем не бывало.

— Хочешь сказать, что смертными с кумихо водиться не следует?

— Не следует!

Кан Йунг подумала о том, что если бы не была ее мать лисицей, то Ран тоже не стал бы с ней дружить? Но несмотря на то, что девочка верила, что когда-то обнаружится у нее дар, человеком она по-прежнему являлась. Странная мысль пронзила ее голову.

— Значит, ты и со мной не хочешь дружить, потому что я — как А Ым, человек?

— Ты лиса наполовину!

— А если скажу тебе, что нет? Если скажу, что выдумала про маму кицунэ? Тогда тоже от меня откажешься?

— Неправда!

— Не верю я тебе!

— А ты поверь!

— Лису? Себе дороже, — насупилась девочка, сложила руки на груди и отвернулась. Камдун заскулил, поняв, что она грустит, и ткнул влажным носом в ее локоть.

— Подумаешь! Ну и ладно! — фыркнул обиженно Ран, прекращая попытки найти игрушку для питомца. — Сиди тут на своем пне и дуйся. Камдун, ко мне!

Щенок недоуменно заскулил, но при повторном приглашении повиновался воли хозяина и покинул Йунг.

— И на гору можешь не приходить!

— А вот и буду! Не твоя гора! — упрямо продолжила девочка, так же не поворачиваясь к другу лицом. Вскоре послышались удаляющиеся шаги, шелест травы, и все стихло.

И, вспоминая это уже в который раз, Йунг повернулась на другой бок и едва не вскрикнула, видя возникшего в ночной темноте брата.

— Ты чего вертишься и хнычешь? Спать не даешь, — несколько ворчливо сказал Хи, но сам сочувственно смотрел на расстроенную сестру.

— Ничего, — шепотом ответила она. Посмотрела мальчику в глаза, поблескивающие в темноте, и сдалась. — Я с Раном поругалась.

— Опять? — Хи поднял брови, а девочка возмущенно вдохнула. Как он может не придавать значения такой ситуации!

— Мы сильно поругались, Хи. Он сказал мне на гору больше не приходить.

— Из-за чего поссорились-то?

Йунг пересказала ему историю, и брат задумался. Он обнял едва не плачущую сестру и погладил ее по темным волосам.

— Вы просто друг друга не поняли. Ну, ничего, так бывает. Вот поговорите, и все снова будет как раньше. А теперь… спи.

Девочка сонно моргнула, кивая, и снова улеглась в постель. Заснула она не скоро.