11. Обидеть Жана может каждый. (1/1)

Шли дни, недели, месяцы моего пребывания здесь. В это трудно проверить, но я практически перестала жалеть себя, перестала ныть и причитать о своей тяжелой судьбе. Нет, жизнь легче не стала, изменилось отношение к ней. Я не могла ничего исправить или изменить и со временем даже внутреннее желание протестовать этой ситуации пропало. Я стала по настоящему наслаждаться недолгим отдыхом и относительно сытной едой. Упорно тренировалась, чтобы не получить наказание, а если получала, то без лишних телодвижений его принимала. Ладно, допустим, в последнем приврала чуток… Но, в любом случае, я становилась совсем другим человеком. Но не ясно: плохо это или хорошо. Самым нелюбимым упражнением для меня, как и для любого бывшего курильщика, был бег. Легкие горели, а кашель и надрывные вздохи пугали пробегающих мимо кадетов. Рукопашный бой же располагался где-то посередине шкалы моей ненависти. Там тоже необходимо было проявлять физическую активность, но уже поменьше. Да и какие-никакие навыки у меня уже были, спасибо академии и капралу, который каждые выходные устраивал мне уроки боевого мастерства. Наш инструктор, в свою очередь, учил нас как правильно обезоруживать противника, скручивать и наносить удары. Как именно это поможет в битве с гигантами объяснил очень размыто, но как всегда с криком и оскорблениями. Поэтому переспрашивать никто не стал. Да и какая разница, у большинства кадетов, уже была заложена программа ?говорят?— выполняй?. Кадеты делились на пары и усердно отрабатывали приемы. Как правило они выбирали себе противника физически равного, хотя бывали исключения, например, в случае с Микасой даже инструктор смотрелся бы на ее фоне как задохлик. Я сама никогда не знала, кого мне выбирать в пару. Пинать слабых не хотелось, а получить по самому красивому и милому личику хотелось еще меньше. Пока я металась в сомнениях, все возможные варианты уже разобрали. Я пожала плечами, быстро найдя выгоду из этой ситуации, и развернулась в сторону казарм. Видимо, нет достойного мне соперника, ну что поделать. На полпути, по классике жанра, меня остановил пылающий злобой взгляд Шадиса. Я скривилась и развела руками, мол не с кем мне в пару. Он тут же взглядом указал в сторону полигона, где без дела, но активно пытаясь принять деловой вид, слонялся Жан. Я сразу не заметила его и про себя похвалила умении парня сливаться с местностью. Глаза инструктора сузились в ожидании, и я, пытаясь скрыть свое разочарование, поплелась в сторону парня. Жан Кирштайн в это время зарабатывал себе косоглазие пялясь в мою сторону, пока я неохотно приближалась. У меня было странное мнение по поводу Жаном. Он вроде как и был нормальным парнем, но при это конь конем, ей богу. Господи, да даже у меня нет такого чувства собственной важности, причем взявшееся ниоткуда. Парень же меня особо никогда не выделял, лишь театрально закатывал глаза на каждую мою выходку. Я подошла к нему и дружелюбно кивнула в качестве приветствия. —?На нас смотрит Шадис, так что будь добр и сделай вид, что тоже рад началу тренировки?— сквозь фальшивую улыбку проговорила я. —?Это он заставил тебя встать в пару со мной? —?вроде бы надменно, но в тоже время как-то грустно поинтересовался он. Какой догадливый мальчик, что ж ты не догадался слинять раньше меня. —?Да?— честно ответила я?— Я собиралась пойти в казарму. Ладно, раз уж мы братья по несчастью, научу тебя парочке приемов?— задорно, без капли желчи предложила я. Но парень понял это по-своему. Жан сначала вылупил глаза, а потом в них и на его губах заиграла глупая ухмылка. Скрестив руки на груди, он высокомерно ответил: —?Я сомневаюсь, что ты сможешь меня чему-то научить. От Кирштайна другой реакции я и не ожидала. Он же у нас будущий любимый песик короля, а мы все дурачки, которые даже в топ пятьдесят не смогут попасть. В отличие от него, у меня не было никакого детского азарта осадить или доказать свою правоту. У меня лишь было взрослое чувство заебанности усталости. Я вздохнула, и мысленно ударив себя ладонью по лбу, схватила парня за шиворот и потянула в сторону пустого местечка. —?Эй, ты что творишь?— ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать ситуацию. Пройдя метров десять, я отпустила пиджак пыхтящего от негодования парня, и повторив его недавнюю позу, встала напротив. Он одернув одежду, с раздражением уставился на меня. —?Ты хочешь мне доказать, что самая крутая? —?Да насрать мне на твое мнение, чувак?— скривившись, выпалила я?— Я хочу побыстрее отработать все и пойти кушать. Такое откровение немного разрядило обстановку, хотя понятие не имею задело его это или нет. Кадет сощурившись оглядел меня с ног до головы, и в своей излюбленной пижонской манере произнес: —?Ладно, я тоже не горю желанием торчать тут с тобой, поэтому давай по-быстрому. Демонстративно отряхнув свой и так чистый пиджак, он медленно встал в боевую стойку. Проделывая все это, он не сводил с меня глаз. Ждал реакции, только не ясно какой: обморока или оваций. Я слегка закатив глаза приняла тоже положение и сделала пару шагов назад, намечая небольшой ринг. —?Я тебя конечно бить не буду, но ты постарайся хотя бы для Шадиса делать вид, что уворачиваешься?— буднично произнес Жан. Я подавилась воздухом. Укусив себя за нижнюю губу, я еле сдерживалась чтобы не рассмеяться вслух. Значит на повестке дня у нас сегодня хрупкое мужское эго. Он, видимо, ждет от меня благодарности, ну или хотя бы молчаливого согласия с его бесспорным преимуществом. В целом, его обещание не несет в себе ничего плохого, многие даже посчитали бы это за акт ?джентельменства?. Но с какой же снисходительностью этот пес говорил. С точки зрения тупой физической силы, он очевидно выигрывает, но умение драться?— это не только мускулы. Да и если быть откровенным, армия?— не то место, где твой пол имеет особое значение. Да, были некоторые поблажки, но их был минимум. К нам ко всем относились одинаково херово. Но если в учении жалеть кого-то, то потом в бою он не продержится и двух минут. В общем, не суть, ведь меня задел больше первый факт. Что я там говорила об отсутствии детского азарта? Забудьте. —?Я постараюсь?— приторно улыбнувшись, задействовав так сказать ?главную женскую хитрость?, я до боли сжала кулаки, впиваясь в кожу обломками ногтей. Начался спарринг с моего не слишком удачного правого хука. Я вспоминала все приемы из академии, которые со временем стали стираться из памяти, уступая место новым приемам, которым меня научил капрал. В начале поединка я всегда предпочитала занимать оборонительную позицию, дабы понять, что вообще за фрукт передо мной и на что способен. Но со стороны парня не было даже подобия настоящей драки… впрочем, как он и обещал. Несколько прямых ударов с его стороны, которые больше походили на дергающего лапой парализованного котенка. Я не знаю, было ли так задумано или он не умеет по другому, но в любом случае больше подыгрывать я не собиралась. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я с размаху заехала парню по челюсти жестким армейским сапогом. Послышался хруст и я на секунду испугалась, что переборщила и сейчас придется вправлять вывих или, не дай бог, удалять остатки зубов. Я хотела его проучить, но серьезно покалечить в мои планы не входило. Но когда у нас все шло по плану… Парень сильно пошатнулся, явно не ожидав такого удара, но на ногах устоял. Он с разинутым ртом и широко распахнутыми глазами, судорожно шевелил челюстью, видимо, не меньше меня переживал за ее сохранность. К счастью, она его слушалась и даже теперь не издавала пугающих звуков. Жан придерживая подбородок рукой, как-то ошалевши посмотрел на меня. Я до сих пор стояла в той же позе, не зная, как на это реагировать. С одной стороны, это спарринг, нечего разводить сопли, могло и покрепче прилететь. С другой стороны, мы же вроде как друзья, да и это не смертельный поединок, а обычная тренировка. В любом случае, чувство вины засело внутри, еще е зная, что за этот удар мне жестко отомстят. —?Ты в порядке? —?неуверенно поинтересовалась я. —?Да?— резко севшим голосом произнес он. Я не могла понять, это я его так сильно приложила или он просто в шоке от такого плот твиста. —?Продолжим?— немного прокашлявшись, заявил Кирштайн. Я спорить не стала и вернулась в исходное положение. Спарринг продолжился. Теперь настрой парня разительно отличался от прошлого раза. Он выкладывался на полную, видимо, пытаясь по кусочкам собрать разбитое эго. Удары были не столько ловкими, сколько ожесточенными, поэтому уклоняться было несложно. Я пару раз смогла смазано ударить кадета в живот, но должна признать, это было непросто, он будто мобилизовал все свои силы. Поединок затягивался. Мы оба понемногу начинали уставать, в особенности Жан, который нападал со всем рвением и не жалел энергии на очередной удар. У меня же сил уже хватало только на попытки увернуться, в основном удачные. Я краем глаза стала замечать, что кадеты которые были заняты своими тренировками, теперь с увлечением поглядывали в нашу сторону. Видимо, все уже закончили упражнения, но решили остаться и поглазеть. Разглядывание людей вокруг для меня не осталось безнаказанным. Отвлекшись всего на секунду, я дала парню возможность завладеть ситуацией. В ту же секунду мои руки были заломлены назад в неестественном положении и удерживались одной рукой кадета. Вторая его рука оказалась у моей шеи, обхватывая ее спереди. Из-за разницы в росте (пускай и небольшой) мне пришлось встать на носочки, чтобы не потерять возможность дышать. Очевидно, на этом тренировка и закончиться, из такого захвата вырваться уже не получится. Я играть в Рокки не собиралась, поэтому почувствовал малейшее усиление захватала, стала стучать, вернее пытаться стучать, по руке парня, которая удерживала мои конечности. Но реакции не последовало. Я решила, что он не заметил моих телодвижений. —?Жан, твою мать, отпусти?— уже еле хрипела я. На глазах наворачивались слезы от стремительной потери доступа к кислороду, а тело обмякало. Хотя прошла от силы минута, кадет сжимал шею с такой силой, что я уже чувствовала как сознание покидает мое бренное тело. —?Кирштайн, живо отпустил ее?— последнее, что я услышала, прежде, чем мое тело резко рухнуло на землю. Я со свистом стала втягивать воздух, хватаясь побледневшими руками за горло. Это происходило инстинктивно и выглядело очень страшно для окружающих. Вспоминая всевозможные дыхательные практики, я пыталась наладить частоту вдохов и выдохов. Постепенно все пришло в норму и я уже менее тяжело дыша, распласталась на холодной земле, не замечая толпы кадетов вокруг. Зеваки столпились в паре метров от меня. Кто-то пытался помочь, хватал за руки, что-то говорил, но я лишь одергивала руку и закрыв глаза, пыталась расслабиться, абстрагируясь от всего. Но даже сквозь астрал я услышала громогласный рев: —?А ну разошлись быстро, иначе сейчас всем отрядом поедите картошку на поля копать! Все, кроме Саши, которую такая перспектива заинтересовала, медленно стали расходится и роптать, поглядывая в нашу сторону. Рядом со мной остался инструктор и Жан, это я видела через едва приоткрытые веки. Выражение их лиц я разглядеть не могла. —?Вонг, хватит ломать комедию?— суровым тоном приказал Кис?— Вставай. Я поморщилась, но перечить не стала. Тем более, организм уже набрался сил и я без проблем и помощи от машинально протянувшего мне руку Жана, встала. Сколько раз за все время в этом мире я уже успела поваляться на земле? —?Кирштайн, я кажется не учил тебя, безмозглый кусок дерьма, тому как задушить другого кадета?— сцепив руки за спиной, сквозь зубы произнес мужчина?— Или в этом по твоему заключалась сегодняшняя тренировка? Да, несмотря на все свое презрение к нам и жесткость тренировок, Кис Шадис не позволял подобному происходить и как правило сурово наказывал за такое нарушение дисциплины и попытку навредить кадету. —?Извините, сэр?— в голосе парня были слышны явные испуг и смятение. Даже самоуверенный Кирштайн под этим взглядом, чувствовал себя тем дерьмом, которым окрестил его инструктор?— Я не хотел?— он судорожно пытался оправдаться?— просто не рассчитал силу и не слышал, как она… —?Заткнись, Кирштайн! —?инструктор перешел на привычный крик?— Глухие солдаты королевскому войску не нужны! Еще одна такая выходка, я лично отправлю тебя за стену на съедение титанам, если они не побрезгуют есть такой кусок дерьма! А пока двадцать кругов вокруг поля, и чтобы не смел до этого появляться на ужине! На бедном парне лица не было, он только дергано кивнул и опустил взгляд. Сложно было разглядеть в этом человеке, того, из-за кого теперь на моей шее красовалась широкая красная полоса. У меня не было злорадства или чувства отмщенности. Мне было отчасти жалко Кирштайна. Насколько же чувак на самом деле не уверен в себе, если такая пощечина (в виде моего удара с ноги) заставила его выложиться на полную и доказать мне, себе и всем, что он чего-то стоит. А теперь он еще и выставил себя перед всеми, если не психом, так садистом точно. Не скрою, у меня было небольшое чувство обиды, но сейчас было определенно не до этого. Потирая шею, я уже воображала, как красные следы постепенно превратятся в фиолетовые отметины. В это время инструктор, бросив на нас обоих взгляд полный нежности, побрел в сторону штаба, оставив нашу парочку наедине. Я взглянула на парня, который теперь не отрывал взгляд от уходящего мужчины, боясь, что тот вдруг обернется. Но со временем в его глазах пропали страх и непонимание, сменяясь злостью и обидой. Он опустил голову, очевидно до боли сжимала поврежденную челюсть. Я хотела что-то сказать, но парень резко вытянул руку, даже не приказывая, а будто упрашивая меня помолчать. Не проронив больше ни слова, и не взглянув в мою сторону, он зашагал в ту же сторону, что и Шадис минуту назад. —?А что там с картошкой то? Она будет? —?слова Саши первый раз за день заставили меня искренне смеяться.