Часть 7 (1/2)

дождь, фонарь и подъезд, небо пахнет зимой.

всюду мокрый асфальт и панельный асбест -

я вернулась домой.

слышишь, мама, шёпот зимний полей?

видишь, мама, эту снежную взвесь?

дай мне, мама, сном забыться скорей - моя родина здесь.

louna – родина.

Глава 7.

Мне нужно было срочно поговорить с Антоном и объяснить ему всю ситуацию, вот только трубку он брать не желал и звонки мои сбрасывал.

Хорошо, что у него была такая понимающая и адекватная жена как Оля.

Домой он еще не вернулся, но она клятвенно пообещала набрать мне сразу, как только муж переступит порог квартиры.

Геннадич внезапно решил вернуться в клуб и это, пожалуй, была единственная приятная новость за все дни.

Окликнул меня в коридоре, а рядом с ним как ни странно топтался, улыбающийся во все свои тридцать два зуба, Кисляк.

Я если честно предполагал, что он просто так в гости зашел и уж точно не мог подумать, что Андрей попросится обратно в команду.

Геннадич заверил меня, что по медицинской части отклонений нет.

- Подожди, ты же говорил, что в «Бурых» у тебя именно по медицине какие-то вопросы были?

Он в ответ только тяжело вздохнул и опустив глаза в пол, сознался:

- Не совсем. А еще там выяснилось, что мой отец в этом поучаствовал.

Я конечно всем сердцем уважал его отца, особенно после того, что он для меня сделал, но поступать вот так со своим сыном, договариваясь с тренером за спиной, было низко.

Мои мальчишки бы меня за такое точно никогда не простили.

Надо было видеть лицо Кисляка, когда я сказал ему, чтобы он приходил завтра на тренировку в одиннадцать. Сразу и не понял, что я дал добро на нового нападающего в команду.

- То есть? Это значит да?

Геннадич на его вопрос только усмехнулся.

- А что - это можно расценивать как нет?

Пришлось попросить его немного притормозить с благодарностями, чувствуя себя при этом максимально неловко, пытаясь объяснить про финансовые трудности в клубе, о том, что ему придется какое-то время потерпеть играя бесплатно.

Но Андрей, видимо настолько сильно соскучившись по хоккею, только замахал руками, убеждая меня, что деньги для него дело десятое, главное выйти на лед.

Попрощался с ними до завтра.

Чувствую, что Виктория Михайловна от этой новости в очередной раз будет рвать и метать.

***</p>

Что мне еще оставалось делать, кроме как брать и идти к Антону в гости самому.

Открыть то он открыл, но вот дальше порога пускать не хотел и вообще заявил, что в команде он больше не играет.

В этом был весь Антипов – сначала делал, а потом думал.

- Антон, пожалуйста, не принимай поспешных решений. Выслушай меня.

Понимая, что я все равно не отстану, в конце – концов он только махнул рукой и ушел в глубь квартиры, позволяя мне войти и закрыть за собой дверь.

Оля деликатно оставила нас одних, скрываясь в спальне и сидя за пустынным столом на их маленькой, кухоньке я как ребенку пытался объяснить Антону, что моей вины с урезанием зарплаты здесь не было.

- О пересмотре твоего контракта я узнал постфактум. Спортивный директор сделала это без моего ведома и единственное, что ее оправдывает – это была вынужденная мера, - ну вот я и сам не заметил того момента, когда начал защищать Каштанову, - Клубу срочно нужны были деньги для того, чтобы оплатить Кострова и Бакина.

Услышав знакомые фамилии лицо у Антона вытянулось.

- Чего? Как Кострова и Бакина?

- Да, ты не ослышался. «Бурые медведи» отдали их нам до конца сезона. Свободных денег не было, - я развел руками в разные стороны, - Я все понимаю – это очень некрасиво по отношению к тебе и спортивного директора это абсолютно не красит. Но ее можно понять, она сделала это для команды.

- А как так вышло, что она вам даже ничего не сказала? – задал Антипов логичный вопрос.

Потому что она хотела свести меня с ума и у нее это неплохо получалось – во всех смыслах, но говорить ему этого я естественно не стал.

- Это мне тоже не очень нравится. Ладно, - хватит уже обсуждать Каштанову, я итак пытался о ней не думать, но получалось это из рук вон плохо, - Что касается твоей зарплаты – решение не окончательное и я думаю, что как только клуб поправит свое финансовое положение, а ты начнешь выдавать результат, которого от тебя ждут и на который ты способен, мы все сможем отыграть назад.

- Ну это поживем увидим да?

Я только пожал плечами в ответ.

- Думай как хочешь. Я все сказал. Ты взрослый человек и я приму любое твое решение.

У этого взрослого человека ногти были накрашены зеленым лаком, на которые я обратил внимание только сейчас.

Он вдруг улыбнулся.

- Да это мы с Тоней играли в салон красоты. Это вы еще не видели хвостики на голове от стилиста.

Я был папой мальчиков и такого «удовольствия» как прически, косички и косметика был лишен.

- Вспомнил вдруг, - решил поделиться с Антоном давно забытыми воспоминаниями, как будто из прошлой жизни, - Матвею было тогда года два. Нашел у твоей мамы косметичку и решил, что без макияжа он будет недостаточно красив. Отмывала она его тогда, наверное, часа полтора.

Он издал нечто похожее на смешок, а после скривившись и обхватив голову руками, уперся локтями в стол, опустил глаза вниз и произнес жалобно:

- Сергей Петрович, я так сильно по ней скучаю. В первый год каждый день снилась, а теперь я вообще перестал видеть сны.

Я положил ему руку на плечо.

- Антош, мы все по ней скучаем.

- Не представляю, как вы вообще справляетесь один с двумя детьми. Я бы давно сошел с ума.

Тяжело бы только, тогда, когда Пашка кричал по ночам во сне, звал маму, пугал Матвея и я совсем перестал спать. А Матвей почти каждый день спрашивал, когда она вернется, сидел возле двери по вечерам и караулил ее возле окна.

- Ничего, постепенно привыкаешь к такому ритму жизни. У тебя просто нет другого выбора. Дети ведь не будут ждать, когда ты выплачешься в подушку, их нужно кормить и одевать. Ну ладно, мне пора бежать, - я отодвинул от себя стул и неуклюже выбрался из-за стола, - А с зарплатой думаю в скором времени все наладится.

Вроде бы помирились и сразу на душе стало полегче.

***</p>

Из детского сада домой мы с Матвеем сегодня шли другими путями, решив прогуляться и провести время вдвоем.

На район уже опустились вечерние сумерки и в окнах повсюду зажигался свет.

В почти наступившей середине февраля на улице наконец-то можно было более-менее комфортно себя чувствовать. Прохладно, но не морозно, а скоро вообще наступит весна и моих пацанов палками в квартиру не загонишь, лишь бы кататься на самокатах целыми днями.

Матвей неспешно брел впереди постоянно останавливаясь, чтобы поковырять своей красной лопаткой снег.

- Малыш, ты не замерз? – заботливо поинтересовался я у сына, поглядывая на наручные часы.

Пашка полчаса назад отпросился в гости к своему однокласснику, а уроки как обычно – папа я все сделал, нам ничего не задали.

- Все хорошо, - заверил меня Матвей и завизжал, увидев на пустынной детской площадке, занесенные снегом качели.

Ну все теперь мы не уйдем отсюда до следующего вечера.

Я едва успел моргнуть, а он уже мчался в нужном ему направлении. Мне ничего не оставалось кроме как ускоряя шаг идти за ним.

Его лопатка вместе с рюкзаком тут же перекочевали в мои руки.

Ради его беззаботного смеха, счастливой, румяной мордашки и детского:

- Папа, раскачивай сильней, - хотелось продолжать жить и двигаться дальше.

Уже почти приблизившись к дому к нам на встречу вышла женщина, которая за руки вела двух близняшек примерно такого же возраста, как и Матвей.

Белые курточки, розовые шапки, розовые шарфы и даже ботинки на ногах одинаковые – похожи будто ксерокопия.

- Папа, ты видел? Девочки были одинаковые! – воскликнул сын, когда они прошли мимо нас, а он все оборачивался, удивляясь, никогда до этого момента не встречая близнецов.

Пришлось объяснять ему, что так бывает, что в мире существуют много людей братьев и сестер похожих друг на друга как две капли воды.

- Вот бы у меня тоже был брат близнец, - мечтательно произнес Матвей, волоча за собой скрипящую от снега лопатку.

Я от этой картины только мысленно содрогнулся. Хватит с меня, пожалуй, и одного такого Матвея, который переворачивал вверх дном всю квартиру.

***</p>

Входить в кабинет к Виктории Михайловне и видеть ее с телефоном возле уха было для меня уже чем-то обыденным.

Ну а то, что выглядела она как всегда чертовски привлекательно, сменив привычные костюмы и блузки на розовое платье с длинными рукавами – так это тоже не стало каким-то великим открытием.

И коробки наконец-то исчезли, а вместо них повсюду стояла новая мебель.

- Вы, что-то хотели?

Я бы хотел, но даже самому себе в мыслях старался это не озвучивать.

- Да, хотел. Я взял в команду еще одного нападающего. Зовут его – Андрей Кисляк. Сегодня после тренировки он зайдет к вам, с ним нужно подписать контракт.

Реакция на эти слова у нее была ожидаемой. Удивление, шок и вероятное желание кинуть в меня чем-нибудь потяжелей.

- Вы с ума что ли сошли? Как еще одного нападающего?

- Вот так.

Ей можно было урезать зарплату Антону без моего ведома, а мне значит брать Кисляка нельзя? Со стороны это выглядело ужасно по-детски, но раз война, то до конца.

- У нас нет денег!

Вот мы и поменялись местами – она была в ярости, а я излучал спокойствие и бесил ее.

- Ничего страшного – он готов потерпеть. Вернется Калинин – мы ему все компенсируем.

- И как вы ему компенсируете? Ну вот если Калинин не даст.

Она понятия не имела, кто такой Кисляк, а у меня перед глазами флешбеками проносилась наша история. От того, кем он был и кем стал сейчас – просто небо и земля.