Часть 1 (1/2)

знай в счастье и беде

я отдам тебе - всю любовь мою.

над тенью сонных век, словно оберег, я ее храню.

погасли огни, мысли гони прочь.

мы здесь одни, пусть нам поет ночь – колыбельную.

louna – колыбельная.

Глава 1.

Что могло быть еще хуже, чем будить мальчишек в семь утра?

У самого глаза слипались так, что хоть бери и вставляй в них спички.

Хотя, будучи хоккеистом в прошлом и тренером с постоянными разъездами в настоящем, ранние подъемы давно должны были стать чем-то обыденным.

Зажигаю свет в детской, а за окном с приклеенными на нем бумажными снежинками и выключенной гирляндой, не считая горящих фонарей, темнота и мороз.

Середина января, от зимы в России никуда не денешься.

- Парни, подъем! – закричал так, чтобы получилось не очень громко, но в то же время, они меня услышали.

Сколько раз просил Пашку собирать ранец с вечера и вот опять – учебники неровной стопкой валялись на столе вместе с пеналом, тетрадками, альбомом по рисованию, который принадлежал Матвею и прочим хламом.

Полупустой рюкзак уместился на стуле, там же нашлась мятая, школьная форма.

На глажку времени уже не оставалось, поэтому сыну придется идти в том, что имелось.

А мне потом в очередной раз выслушивать по телефону от Пашкиной классной руководительницы нравоучения о его неаккуратности и не собранности.

- Я всё понимаю, Сергей Петрович – вы отец-одиночка, с двумя детьми и сложной работой, но все-таки постарайтесь уделять мальчикам хоть немного времени.

После вчерашней, вечерней тренировки сил у меня хватило только на то, чтобы едва проверить у Пашки сделанные уроки, поужинать и спросить как прошел день.

Даже несмотря на то, что няня приходила почти каждый день и оставалась с ночевкой, когда мы с командой уезжали на серии выездов, уследить за всем было нереально.

- Пап, еще минуточку и я встану, - еле внятно пробормотал Матвей со второго этажа двухъярусной кровати сквозь сон и тут же накрылся одеялом с головой.

- Никаких минуточек, - я аккуратно потрепал за плечо отвернувшегося к стене Пашку, - Просыпайся. Пока будешь завтракать и собирать рюкзак опять опоздаешь.

Матвей никогда не ел по утрам дома в будни, потому что для этого у нас имелся детский сад. Поэтому возни с ним было гораздо меньше, чем с Пашкой.

Следующие полчаса прошли в сборах, топоте ног по квартире, криках и спорах детей о том, кто должен идти в ванную первым.

Прежде чем одеться самому, помогаю сонному Матвею в тесной прихожей застегнуть куртку, шапку, повязать шарф.

Ему было пять, и он все прекрасно умел делать сам, но просто так реально было быстрей.

- Все взял?

Поинтересовался я не из любопытства, а для того, чтобы кто-то уже возле ворот садика не вспомнил, что он вдруг случайно оставил в квартире любимую игрушку, книжку, фломастеры.

Он с деловым видом, открыл свой синий рюкзачок с рисунками маленьких, разноцветных динозавров, проверяя его содержимое. А после, глядя на меня, абсолютно невинными глазами заявил:

- Пап, я вспомнил – нам вчера нужно было сделать поделку из какой-нибудь сказки. Опять говорить, что забыл ее дома?

Нужно было почаще заглядывать в родительский чат.

Я мысленно закатил глаза и тяжело вздохнул.

- Врать не хорошо, но это исключительный случай. Понял? - Матвей кивнул головой в ответ тут же спрашивая, что такое исключительный случай.

Крикнул завтракающему на кухне Пашке, чтобы тот не забыл помыть за собой тарелку, и мы наконец-то выкатились в коридор.

Стоило только выйти на улицу, как в нос сразу же ударила утренняя морозная свежесть, которая моментально испарилась после проехавшей мимо машины.

Под ногами приятно хрустел снег, а черное, зимнее небо было сплошь усыпано мерцающими звездами, но к сожалению времени на то, чтобы любоваться природой у нас не было.

Сжимая маленькую детскую ладошку в варежке своей огромной ладонью в перчатке, мы с Матвеем понеслись к небольшому, белому двухэтажному зданию, расположенному в десяти минутах от дома.

В раздевалке шумно и ни одного отца кроме меня.

У матерей вокруг, знавшим, то что я воспитываю детей один, в глазах постоянное сочувствие.

Бесило – неимоверно.

Пообещал младшему сыну забрать его сегодня потому что в расписании стояла только одна утренняя тренировка.

Собственно говоря, даже если бы были две, то забирал бы его все равно я. А потом у Матвея танцы – сам выбрал хип-хоп.

У Пашки тренировка по футболу только завтра, но это уже без меня.

К хоккею ни у кого из них душа не лежала.

Расстраивало может быть самую малость. В любом случае у каждого из них был свой выбор, и я не мог за них ничего решать.

- Папочка, я тебя люблю.

Прежде чем Матвей убежал бы в группу, проявляем друг к другу обычную форму нежности.

- И я тебя люблю, милый.

Дома я делаю выговор все еще копающемуся перед школой Пашке за форму, которую он кинул на стул как тряпку, вместо того, чтобы аккуратно повесить ее в шкаф.

Он пообещал, что такого больше не повторится.

А это значит, что повторится и не один раз.

Дал ему двести рублей на сегодня и на завтра, умоляя не тратить их на чипсы, газировку и прочую ерунду.

- Ну пап, когда такое было?

Возмутился так, как будто не он на прошлой неделе валялся все выходные с больным животом, признавшись, что на спор попытался съесть четыре пачки сухариков за пять минут.

- Придешь из школы, погрей в микроволновке вчерашний рассольник. На улице долго не болтайся, сразу садись за уроки, - перечисляю, то, что он слышал почти каждый день и кожей чувствовал, насколько сильно ему хотелось поскорей выйти за порог, лишь бы не слышать моих нравоучений, - Вернусь вечером, будем разбираться с математикой. Вторая двойка за этот месяц, а четверть только началась.

Как только дверь за Пашкой захлопнулась в квартире наконец-то наступила оглушительная, редкостная тишина.

Два года назад жизнь без Юли превратилась в мой, персональный, внутренний ад.

Тот день я запомнил, как свои пять пальцев и каждый раз прокручивая его в голове все бы отдал за то, чтобы вернуться назад и не выпускать жену из дома.

В конце сентября стояла на удивление жаркая погода и Юля в своем летнем, голубом платье, провожая на очередной трехдневный выезд, как будто что-то чувствуя, долго обнимала меня возле автобуса.

- Ну вот, вы еще даже не уехали, а я уже скучаю.

- Юлька, ты чего? – я прижал ее к себе крепко – крепко, целуя в макушку, а она такая маленькая и хрупкая, вкусно пахнущая духами, теплом и домом, - Всего три дня туда и обратно. Ты даже не заметишь, насколько быстро пролетит время. Вернусь, сходим с детьми в цирк, Пашка очень просил.

Улыбающийся Антон помахал матери из окна.

Она в ответ послала ему воздушный поцелуй.

- Прости, просто настроение такое. Беги давай, а то уедут сейчас без тебя.

- Без главного тренера не уедут, - я посмотрел на свои наручные часы, - А вот теперь точно пора.

Поцеловал Юлю в теплую щеку, нехотя разрывая объятия.

Это был последний раз, когда я видел ее живой.

Этим же вечером после удачно сыгранного матча и ужина, я вернулся к себе в номер. Хотел поговорить с семьей по видеосвязи, они наверняка смотрели игру, но меня опередили.

Номер на экране телефона был незнакомым, но трубку я все-таки взял.

Помню, как в голове шумело, словно через толщу воды, когда сотрудник полиции сообщал мне о смерти жены сбитой на перекрестке сегодня днем, и я отказывался верить в то, что происходит.

Просто пьяный мажор с купленными правами сел за руль, просто моя Юлька не в то время и в том месте переходила дорогу на зебре.

Дальше дни проходили как в тумане.

Опознание в морге, сочувствующие взгляды и соболезнования команды, друзей, соседей, похороны. Солнечная погода испортилась тогда моментально и дождь целыми сутками барабанил по крышам.

За Антона, который был к ней невероятно привязан, я боялся больше всего.

Зная его взрывной характер, он мог наломать таких дров, что в конце концов я мог потерять не только Юльку.

После похорон матери, он, забрав Олю с дочкой, перебрался в другой город, сменив клуб.

Винить я его за это не мог.

А на днях вот вернулся назад.

Не сложилось у него с новым тренером, да и командой в целом. Похудел буквально до выпирающих скул, серьезный такой стал.

Я предложил Антону побегать какое-то время за «Медведей», параллельно подыскивая ему другой клуб.

Он обещал подумать – хотя других вариантов у него все равно пока не было.

Пашке тогда было восемь, Матвею всего три.

И если младший в силу возраста не совсем понимал, что такое умерла, постоянно спрашивая, когда вернется мама, то Пашка, у которого живы еще были воспоминания о детском доме выл по ночам так, что к психологу мы с детьми ходили достаточно, продолжительное время.

Ублюдок, убивший мою жену, оказался сыном какого-то чиновника. Его выпустили из камеры буквально через месяц, прямо на моих глазах. Не помогли даже влиятельные связи Калинина.

Вдобавок ко всему в квартиру с проверкой стали постоянно наведываться органы опеки.

Нормальные у нас были жилищные условия. Маленькие, но нормальные. И дети мои никогда в жизни бы не остались голодными и раздетыми.

Все затихло в очередной раз благодаря Олегу Ивановичу. Этому человеку я буквально обязан.

Это сейчас, спустя столько времени, я уже привык справляться почти со всем самостоятельно, плюс няня здорово нам помогала, а в первые недели думал полезу на стенку, не зная куда бежать и что делать.

В поликлинику, на собрание в школу, на утренники в детский сад и дни рождения с мальчишками ходила Юля, а у меня в голове был только хоккей.

Все поменялось буквально в один момент.

Здоровье у меня тоже было далеко не железным, то травмированное колено вечно ныло, стоило только поменяться погоде, то давление подскакивало под двести. Но ради детей приходилось терпеть.

У нас троих в этом мире, кроме друг друга, больше никого не осталось.

***</p>

В клубе творился бардак.

Уже две недели как уволился спортивный директор, укатив с семьей в Санкт-Петербург. КХЛ – это вам не шутки, кто бы на него месте не согласился. Нормальный между прочим был мужик.

На фоне Жилина и Казанцева – просто ангел.

Помощник Калинина пытался выручить нас как мог, но он был помощником Калинина и сил его на всех явно не хватало.

Вчера Олег Иванович наконец-то соизволил меня порадовать, расписывая нового спортивного директора, которого он нам нашел в таких красках, что мне уже не терпелось поскорей с ним встретиться.

Прибыть он должен был сегодня.

Перед самой тренировкой проходя с Точилиным мимо раздевалки, женский, требовательный голос из приоткрытой двери внезапно заставил нас с ним затормозить.

- Так, где я могу найти Сергея Петровича?

А вот это уже было интересно.

Ни секунды не медля, мы с Сашкой тут же зашли внутрь и перед нашими глазами предстала очень красивая женщина с копной рассыпающихся шоколадных по плечам кудрей, в деловом красном костюме с папкой и телефоном в руках.

- Не надо его искать, он уже здесь.

Я подошел к ней ближе, заставляя Точилина плестись сзади.

Дамочка одарила нас любопытным взглядом, а мы никак не могли понять кто это и что она забыла в мужской раздевалке.

Шмелев не дал ей и рта раскрыть, представляя нам нашего нового спортивного директора.

Точилин, зная сколько дурости в голове у него периодически бывало, по началу не поверил его словам.

- Шмелев, оставь свой юмор знаешь где…