Часть 129. Не Минцзюэ. (2/2)
Лань Ванцзи отложил гуцинь и залюбовался своим солнышком. Все таки какой он невероятный и какой сейчас прекрасный с растрепавшимися шикарными волосами и раскрасневшимися нежным румянцем щеками. А его солнце смотрел сейчас на своего скучного зануду, опустив голову, потом протянул руку и коснулся лица Лань Ванцзи испачканным в крови пальцем, оставляя красные отметины.
Но Лань Ванцзи даже не моргнул, он смотрел на свое сокровище счастливыми глазами и не мог насмотреться:
— Спускайся.
Вэй Усянь с усмешкой спрыгнул вниз. Лань Ванцзи тут же поймал его, не дав даже коснуться земли. Конечно, это было необязательно. Этот «слабый хрупкий юноша» спокойно мог спрыгнуть со второго этажа, ловко, словно кошка. Но Лань Ванцзи просто так захотелось, захотелось поймать его, захотелось вновь ощутить его в своих руках. Невероятно живого и теплого! Просто еще никак не верилось, что это теперь Его Солнце. Его! И больше ничье! Словно хотелось еще разочек убедиться в этом. Это чувство, что тебя больше не оттолкнут и не увернутся от тебя… Оно ни с чем не сравнимо!
Пока второй молодой господин Лань осторожно и очень нежно держал свое солнце в руках, тая от счастья, на другой стороне храма разворачивались интересные события.
Не Хуайсан ныл что есть мочи, что у него серьезная рана, а Лань Сичэнь успокаивал его. В конце концов он получил пузырек с пилюлями и принялся их глотать, жалуясь на свою невезучесть.
Лань Сичэнь какое-то время смотрел на Цзинь Гуаньяо, а потом вздохнул и всё же достал лекарства, которые обычно носил с собой.
Вэй Усянь предостерёг:
— Глава Ордена Лань.
Лань Сичэнь возразил:
— Молодой господин Вэй, прямо сейчас он… не в состоянии предпринять что-либо ещё. Если раны не обработать, он прямо тут и умрёт. Тогда очень много вопросов так и останутся без ответов.
Вэй Усянь сказал:
— Глава Ордена Лань, я понимаю. И не говорю, что ему нельзя помогать. Просто хотел напомнить об осторожности. Лучше вам наложить на него заклятие молчания, чтобы больше ничего не говорил.
Лань Сичэнь кивнул, повернувшись к Цзинь Гуанъяо.
— Глава Ордена Цзинь, вы его слышали. Пожалуйста, не нужно больше никаких бессмысленных действий. Иначе, если вы что-то сделаете, из предосторожности и без всякой жалости я… — он сделал глубокий вдох, — отниму вашу жизнь.
Цзинь Гуанъяо кивнул и слабо прошептал:
— Спасибо, Цзэу-цзюнь.
Лань Ванцзи наконец поставил на пол Вэй Усяня и они подошли к углу, в котором Вэнь Нин всё ещё лежал на Цзян Чэне и Цзинь Лине. Вэй Усянь переложил его на землю, осмотрел дыру в груди и обеспокоенно произнёс:
— Ты только посмотри на себя… Придётся чем-то залатать, иначе никак.
— Молодой господин, всё так серьёзно?..
Вэй Усянь поспешно заверил:
— Вовсе нет. Всё равно тебе эти органы не нужны. Но выглядит ужасно.
Вэнь Нин возразил:
— Мне и не обязательно хорошо выглядеть…
Цзян Чэн молчал, ему нечего было сказать. Ненавистный «пес из клана Вэнь» и эта сладкая парочка, которая так бесила его, только что спасла всех их от смерти. Легко, без лишнего шума и дешевых эффектов, при чем один со слабым ядром, а другой и вовсе без духовных сил, которые все еще были запечатаны.
В это время Лань Сичэнь повернулся к Не Хуайсану:
— Хуайсан, передай мне снадобье для снятия боли.
Съев две пилюли и успокоив боль, Не Хуайсан убрал пузырёк за пазуху. И теперь поспешно отозвался:
— О, конечно, — и вдруг испуганно воскликнул:
— Сичэнь-гэ, осторожно, сзади!!!
Они даже не поняли еще, что здесь произошло, как Лань Сичэнь без промедления обнажил меч и сделал выпад назад.
Меч вошёл в грудь Цзинь Гуанъяо, лицо которого выражало крайнее потрясение.
Вэй Усянь вскинулся в руках Лань Ванцзи:
— Что произошло?!
Не Хуайсан замямлил:
— Я-я-я… видел, как Третий брат… нет, я видел, как Глава Ордена Цзинь убрал руку за спину. Я не знал, что он собирался…
Очень странно, что-то в этой ситуации было неправильно. Но не успел он спросить, как Цзинь Гуанъяо с кашлем выплюнул глоток крови и хрипло воскликнул:
— Лань Сичэнь!
Исполненным ненависти голосом он снова позвал:
— Лань Сичэнь!
На лице Лань Сичэня было бесконечное разочарование и грусть.
— Глава Ордена Цзинь, я предупреждал. Ещё одно действие — и жалости от меня вы не увидите.
Цзинь Гуанъяо яростно сплюнул.
— Да! Ты так и сказал. Но разве я что-то сделал?!
На людях он всегда поддерживал приятный и изящный образ, но теперь показал лютый облик несдержанного простолюдина. И это была не маска!
Что —то здесь было неладно. Лань Сичэнь тут же снова обернулся к Не Хуайсану.
Цзинь Гуанъяо зло рассмеялся.
— Да брось! Зачем ты на него смотришь? Без толку! Что ты увидишь? Даже я за все эти годы не смог разглядеть. Не Хуайсан, а ты хорош.
Не Хуайсан молчал. Цзинь Гуанъяо с ненавистью добавил:
— Как это неожиданно, что я вот так потерпел фиаско от твоей руки…
Цзинь Гуанъяо и двигаться не мог. Одной рукой он обхватил лезвие и, встав ровнее, сплюнул кровь.
— Вот тебе и «Незнайка»! Неудивительно… Должно быть, довольно сложно так долго скрываться!
Не Хуайсан дрожал.
— Сичэнь-гэ, поверь мне, я действительно видел…
Лицо Цзинь Гуанъяо свирепо исказилось.
— Ты!
Он снова дёрнулся к Не Хуайсану, и меч ещё глубже вошёл в грудь. Лань Сичэнь тоже закричал:
— Не двигайся!
Лань Ванцзи понимал, что
Лань Сичэню пришлось много натерпеться от Цзинь Гуанъяо из-за веры в его ложь. Поэтому недоверие было более чем естественно. Цзинь Гуаньяо со злостью рассмеялся.
— Лань Сичэнь! За эту жизнь я бессчётное число раз лгал, бессчётное число раз убивал. Как ты уже знаешь, я убил своего отца, брата, жену, сына, учителя, друга… Чего я не совершил из всех злодеяний этого мира?!
Он тяжело вдохнул и прохрипел:
— Но я никогда даже не думал причинить вред тебе! Когда Облачные Глубины были сожжены дотла, и тебе пришлось бежать, кто оградил тебя от всех опасностей? А когда Орден Гусу Лань восстанавливал Облачные Глубины, кто помогал тебе? Разве я хоть раз за все эти годы нападал на Орден Гусу Лань? Разве я хоть раз отвечал тебе чем-то кроме поддержки?! За исключением этого раза, когда я лишь временно подавил твои духовные силы, разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану? Я когда-нибудь просил за всё это благодарности?! Су Миньшань вот так мне отплатил только потому, что я когда-то запомнил его имя. А ты, Цзэу-цзюнь, Глава Ордена Лань, относишься ко мне не с б́ольшим терпением, чем Не Минцзюэ… ты не оставил мне и шанса на жизнь!
Лань Ванцзи подумал: «Как красиво он все обставляет. Даже перед своей смертью он весьма опасен! Ему важно, чтобы мой брат чувствовал себя всю жизнь виноватым! Вот это талант!»
Вдруг он почувствовал, как напрягся под его руками Вэй Усянь и посмотрел на Цзинь Гуаньяо, который в этот момент вдруг отшатнулся назад. Шоюэ вышел из его груди, следом выплеснулись брызги крови.
Цзян Чэн крикнул:
— Не дайте ему уйти!
Лань Сичэнь тут же настиг его.
Вэй Усянь крикнул:
— Он не пытается сбежать! Цзэу-цзюнь, отойдите от него, сейчас же!
Но было уже поздно. Кровь из отрубленной конечности Цзинь Гуанъяо попала на гроб и потекла, разрушая печать.
Запечатанный Не Минцзюэ вырвался!
Крышка гроба разлетелась на куски. Мертвенно-бледная рука обхватила шею Цзинь Гуанъяо, а вторая потянулась к Лань Сичэню.
Цзинь Гуанъяо не пытался сбежать. Вместо этого он до последнего вдоха боролся за то, чтобы привести Лань Сичэня к Не Минцзюэ и умереть вместе с ним! Только зачем это ему было нужно? Желание перед смертью утащить кого нибудь за собой? И хоть перед смертью удовлетворить свою неуемную жажду крови! Жажду убивать!
Лань Ванцзи призвал Бичэнь, который рванул в их сторону со скоростью молнии, но Не Минцзюэ совсем не боялся никакого оружия он схватил Лань Сичэня за шею, Цзинь Гуанъяо единственной оставшейся рукой ударил Лань Сичэня в грудь, чтобы оттолкнуть прочь. А теперь он герой, типа спас названного брата от неминуемой смерти. Так где же он все-таки настоящий? Да. Если человек зовется Цзинь Гуаньяо, то его даже могила не исправит.
А его самого Не Минцзюэ сначала затащил в гроб, а потом поднял над собой. Цзинь Гуаньяо, собрав оставшиеся силы, выругался:
— Не Минцзюэ, имел я твою мать! Думаешь, я тебя боюсь?! Да я…
Все присутствовавшие услышали треск — неестественно жестокий и отчётливый.
Последний выдох вырвался из горла Цзинь Гуанъяо.
Плечи Цзинь Лина дрожали, он зажмурился и зажал уши ладонями, не смея смотреть и слушать.
Лань Ванцзи подумал, что не для ребенка такого возраста такие сцены. А еще он никак не мог понять брата. Зачем было на что то надеяться до последнего? Даже перед смертью этот человек все-таки смог надавить на его душевные струны, как будто мстил за что то. За что? За доброту?
Теперь он обставил всю ситуацию так, что жить теперь с этим будет для брата слишком тяжело. Его память теперь будет ему постоянно подсовывать эту картину и давить на совесть.
Цзинь Гуаньяо этим как бы сказал: «Смотри, я тоже могу быть благородным. Что мне мешало умереть вместе с тобой? Но я оттолкнул тебя, тем самым спас твою жизнь. И ты этого никогда не забудешь!»
Это было страшно. Но подобного и следовало было ожидать! Лань Ванцзи не зря боялся, что произойдет что то такое, что Цзинь Гуаньяо просто так не сдастся! Что нибудь выкинет неожиданное. И это произошло. И теперь с этим Лань Сичэню придется жить! Жить остаток своей жизни.
Лань Сичэнь знал все, что сделал Цзинь Гуаньяо, он убил старшего брата, но тот до последнего пытался его оправдать. Лань Ванцзи никак не мог понять, с чего бы жизнь Гуанъяо стоила дороже жизни Минцзюэ? Дороже жизней его братьев, дороже жизни его жены и ребенка, дороже тех кланов, которые он полностью исстребил, сначала изо всех сил карабкаясь на вершину, потом проверяя действие тигриной печати.
Он всегда улыбался всем, но близко не подпускал никого, кроме Сюэ Яна, с которым они и проводили эти чудовищные эксперименты над людьми. Он играл из себя доброго дядю, помогая ордену Гусу Лань, втерся в доверие к главе ордена и получил нефритовый жетон, который использовал, чтобы выкрасть из библиотеки сборник смертельных мелодий.
За что его оправдывать? Зачем его брат слушал ядовитые речи этого манипулятора? Этого ловца человеческих душ? Попался на удочку в коварном плане убить старшего названного брата! И все равно искал ему оправдания!
Даже перед смертью он до последнего давит на жалость Сичэня, припоминая ему все хорошее, как будто это как-то должно оправдать все плохое.
И его искренность по отношению к Сиченю не настоящая. Если он просто им пользовался все это время в своих грязных целях. Это нельзя оправдать!
И он еще смеет говорить, что помогал ордену!
Но кто похитил и бросил Сычжуя и остальных на горе Луаньдзан, где их едва не растерзали? Кто заманил и едва не убил Циженя с остальными адептами Гусу? Кто угрожал его брату Ванцзи? Не говоря уже о том, что он использовал тайные знания Гусу для искажения ци и т.д., это могло сильно усложнить жизнь ордену и настроить остальных против него.
О каком оправдании может идти речь!
«Если бы мы все погибли, то старший брат тешил себя мыслью, что Цзинь Гуаньяо никогда не думал причинить Лань Сичэню вред? Не слишком ли это абсурдно звучит?»