Часть 120. Отчаяние и смятение. (1/2)
Так они и стояли некоторое время. Один взявшись за ручку двери своей комнаты. Другой напротив в коридоре, опустив голову.
Было до того пусто в душе, что хотелось плакать. Плакать и звать маму, чего нефрит не позволял себе даже в детстве.
Почувствовав на себе взгляд, он поднял голову. Что он хотел прочитать в этом взгляде? Неминуемый приговор? Отыскать там проблеск прежнего бездонного омута в этих прекрасных глазах?
«Что, Лань Чжань? Что ты теперь хочешь? ”
Лань Ванцзи в большом отчаянии с невероятной тоской и болью смотрел сейчас на Вэй Усяня, больше он ничего не смог вымолвить. Ни единого словечка. Слова застряли, в горле пересохло, сердце почти уже остановилось, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Вэй Усянь, тем временем повернулся к нему спиной, абсолютно не интересуясь плачевным состоянием нефрита, открыл двери и быстро юркнул в свою комнату. Сразу же захлопнул их, словно боялся, что нефрит заскочит за ним следом.
Лань Ванцзи его очень хорошо понимал. Понимал, как сейчас неловко чувствовал себя Вэй Усянь.
Он понимал, что этот мальчик-солнце просто жалеет его, иначе он не взял бы на себя вину за разбитую бочку. Но это всего лишь жалость. Он всегда был очень добрым, всегда жалел людей.
Будь на месте нефрита кто нибудь другой, он поступил бы точно так же. Прикрыл бы или выгородил его пьяные выходки. Лишь бы только тот не расстраивался.
Лань Ванцзи часто наблюдал эти акты милосердия от Вэй Усяня еще с юности. Он всегда был надежным товарищем, потому к нему и тянулась молодежь из всех кланов. Их привлекали не только его дружелюбие, красота и таланты, а также смелость, самоотверженность и готовность помочь в любой даже самой безнадежной ситуации.
Но сейчас ситуация была весьма непростая. Сейчас его самого принудили заниматься непотребством. Он по прежнему не хотел, чтобы было его товарищу стыдно, оберегал его от чувства вины.
Но. Было одно большое НО.
Он настолько не желал этого товарища теперь больше лицезреть, что, не оборачиваясь, сразу закрыл за своей спиной дверь. Прямо перед носом.
Лань Ванцзи охватило такое оцепенение, что он еще простоял минут пятнадцать в коридоре, глядя на закрытые двери. Казалось, вместе с этими дверьми, закрылся его путь к источнику света, к источнику жизни!
«Какой ужас! Как я должно быть ему отвратителен в данный момент!»
Он смотрел на эти закрытые двери.
В глазах померк свет, казалось Лань Ванцзи стоит в кромешной тьме, без права на надежду увидеть когда нибудь день.
Увидеть солнце! Дверь закрыта! Все! Ждать больше нечего! Смысл стоять перед безнадежно закрытой дверью!
Там осталось его сердце, его свет, его надежда!
Но долго стоять в коридоре столбом, не вызывая вопросов случайно проходящих людей, он тоже не мог. Потому на абсолютно негнущихся ногах зашел в свою комнату, прислонился к дверям и погрузился в безрадостные мысли. Казалось он тонул в своем горе, сил не было ни дышать, ни шевелиться.
Простояв так неопределенный промежуток времени, он стал прислушиваться.
Через стенку послышался неясный хлопок, потом скрип кровати, как будто человек со всего размаху плюхнулся в постель. Это и понятно, Вэй Усянь жутко устал, а ненормальный нефрит творил такие безобразия, что не у каждого будут силы выдержать такой накал страстей.
Лань Ванцзи сам лег на кровать и попытался уснуть. Да, какой там сон! Все тело горело, руки хранили его тепло, гладкий шелк его волос. Цветочный запах Вэй Усяня окутывал его с головы до ног, его сладкий вкус еще был на губах и языке. К этому вкусу примешивалась горечь невозможного отчаяния! Это было невыносимо!
Воспаленное сознание было еще там, в той комнате с поломанной бочкой.
«Какой я дурак! Как я мог позволить себе такое? Мерзкий похотливый идиот! Животное!»
Лань Ванцзи врезал себе в лоб. Не помогло.
За стеной слышно было, что Вэй Усянь встал с кровати. Лань Ванцзи обратился весь в слух. Вдруг?
Вдруг сейчас отворится дверь и он войдет как ни в чем не бывало?
Нет!!!
Не войдет! Вряд ли у него возникнет такое желание! Будучи пьяным,
второй молодой господин Лань заставил купать себя в бочке. Лез к нему с непристойностями своими грязными руками!
«Лань Ванцзи! И кому ты там собрался руки отрывать после такого? А сам то ты чем лучше? Покусился на необычную красоту молодого человека? Что не смог утерпеть? Вот надо было все изгадить! Так у кого теперь мерзкие грязные ручонки? Не у тебя ли самого? Самец ты гусуланьский!»
Лань Ванцзи побил себя лядонями по тыльным сторонам рук. Не помогло. Лучше головой об стенку. Так будет вернее.
Он не мог больше лежать. Отчаяние и смятение не давало даже просто спокойно лежать, не говоря уже ни о каком сне!
За стеной было тихо. До того слышно было, что лилась вода из чайника.
Потом опять тишина.
«Что делать? Что делать? Как теперь жить дальше? Теперь уже точно все! Какого черта, ты, тупой нефрит все испортил? Все! Хватит! Пить больше не буду!»
«А пить больше и не будешь! Теперь не с кем! «--со злостью на самого себя возразил себе нефрит.
Лань Ванцзи сел в позу для медитации, чтобы успокоиться хоть чуть чуть. Не помогло. Мысли все время возвращались туда, где они только что занимались такими вещами, что страшно было вспомнить!
Но… Не только страшно…
«Лань Ванцзи признайся себе, что это было настолько… Настолько… Вэй Ин!»
Мысли метались между чувством страшной вины и воспоминаниями о том, что только что происходило.
Это было так восхитительно и страшно!
Дурацкая похотливая память вытаскивала самые невероятные по своей развратности подробности.
Нет! Нельзя больше пить!
Если бы он не выпил вина, не пришлось бы сейчас терзать себя отчаянием и чувством вины. Он был бы сейчас с Вэй Усянем в одной комнате. И пусть тот не захотел бы, чтобы Хангуан Цзюнь с наглым видом валялся рядом, то он готов лучше всю ночь сидеть на циновке за столом, чем сейчас не находить себе места в этой пустой комнате от горя и отчаяния.
«Что я натворил? Сколько обещал себе быть осторожнее? Сколько сдерживал себя? Не смог больше! Теперь все! Всё!»
Да, как было больно! Не просто больно! Это было страшно!
С юности Лань Чжань держал чувства к этому мальчику звезде глубоко внутри себя. Даже себе боялся признаться. Понимал, что это ненормально, что Вэй Усянь никогда не ответит на его чувства. Да он и не претендовал. Просто хотел быть рядом. Просто хотел заботиться и защищать. Просто любить, не требуя ничего взамен, достаточно его улыбки, смеха.