Часть 93. Паника. (1/2)
Лавка была открыта. Слуга ужинал и ждал их.
Лань Ванцзи и Вэй Усянь сели за свой столик.
Лань Ванцзи продолжил рассказ про то, как убили Чан Пина и его оставшихся сородичей.
На этот раз никто так и не смог выявить преступника — всё-таки все заинтересованные лица уже давно сошли со сцены. Однако одну вещь всё же установили совершенно точно.
Нашлись неоспоримые доказательства того, что линчи совершили мечом Сяо Синчэня, Шуанхуа.
Рука Вэй Усяня, сжимавшая чашу с вином, замерла у его рта.
— Раны от линчи нанесли мечом Сяо Синчэня? Выходит, это он убил Чан Пина и остальных?
— Сяо Синчэнь пропал без вести. И никакого окончательного решения так и не вынесли.
—Я так понимаю, большинство убеждены, что убийство — это возмездие Сяо Синчэня? А ты, Ханьгуан-цзюнь? Ты как считаешь?
Лань Ванцзи размеренно покачал головой:
— Не следует высказываться, не видя полной картины.
Продолжая строить предположения, они прервали разговор. Слуга принес блюдце с арахисом.
Вэй Усянь, не закончив фразу, замолчал. Лань Ванцзи поднял на него глаза. Вэй Усянь не спал уже вторые сутки, но оставался все таким же свежим и очаровательным. Алкоголь не действовал абсолютно на не спавшее даже двое суток кряду неугомонное солнце. Оно так же продолжало дарить свет и тепло.
Лань Ванцзи продолжал смотреть на свое сокровище. В глазах Вэй Усяня было множество вопросов. Лань Ванцзи все время ждал когда Вэй Усянь задаст ему вопрос, почему Хангуан Цзюнь смирился с такой вопиющей несправедливостью? Почему не поддержал тогда молодого главу клана Цинхэ Не? Где он вообще был и чем занимался?
Лань Ванцзи считал, что эти вопросы вполне обоснованы и Вэй Усянь обязательно их задаст. Сам бы Вэй Усянь, если бы был тогда жив, врял ли остался бы в стороне. Он бы точно не дал так запросто уйти от наказания маньяку убийце. Даже если это ему стоило его драгоценной жизни.
«Сейчас он меня спросит об этом. А что я скажу? Сказать про шрамы от дисциплинарного кнута и годы заточения? Тогда он спросит за что я их получил. И что я скажу? Если сказать правду, то он будет потом чввствовать себя виноватым. А он обязательно начнет винить себя. Не такой он человек, чтобы спокойно мириться с подобным. И чем это может закончится? Это вызовет волну новых вопросов. Почему брат и дядя назначили такое жестокое наказание? И его вряд ли удовлетворят мои аргументы. У него и так с дядей трения, не хочу чтобы он считал их врагами. А самое главное он опять оттолкнет меня, чтобы не навлечь новых проблем на мою голову. И опять останется один. Один. И сьедаемый собственной совестью. Я не хочу чтобы он мучил себя. Ему и так хватило. Его и так долгое время ругали и винили во всех бедах. Мыслимых и немыслимых. Не буду лучше ничего говорить. Не хочу, чтобы мое счастье страдало. Хочу чтобы он был счастлив. Пусть будет счастлив, пусть смеется, пусть дразнит! Но только пусть не жалеет меня! Пусть не испытывает душевных страданий. Это слишком больно для него! Он очень чувствительный. Мой дорогой! ”
Вэй Усянь почувствовал взгляд Лань Ванцзи и поднял глаза на него:
— Ханьгуан-цзюнь, почему ты так на меня смотришь? Я ничего не скажу. Как и ты, я не вижу полной картины, потому тоже воздержусь от суждений. Ты абсолютно прав: никто не должен ничего предполагать, не имея на руках всех фактов и не зная истинной подоплёки. Кстати, я заказал пять сосудов, но ты купил мне ещё пять, так что, боюсь, одному мне не справиться. Может быть, выпьешь со мной? Всё-таки здесь не Облачные Глубины, и ты не нарушишь никакие ваши правила, верно?
Лань Ванцзи хотелось уже закончить этот тягостный разговор. Да. Лучше выпить.
—Выпью.
Вэй Усянь цокнул языком:
— Ханьгуан-цзюнь, а ты и вправду изменился. Стоило мне раньше прикончить малюсенький сосуд у тебя на глазах, как ты тут же впадал в бешенство. Однажды ты даже сбросил меня со стены и побил! А теперь ты хранишь у себя в комнате и втайне попиваешь «Улыбку Императора».
Лань Ванцзи вспомнил этот момент, когда они упали за стену. Он долго потом не мог прийти в себя. Помнится, тогда юный Лань Чжань не бил Вэй Ина, он просто ушел. Ушел, не сказав ни слова. Лань Ванцзи хотел возразить, но воспоминание отдалось такой болью, что он решил промолчать. Сказать по сути было нечего. Как глупо он тогда себя повел! Опустив глаза, он сделал вид, что старательно поправляет полы одежды.
«Какой я был тогда глупый. Если бы тогда нашел нужные слова, все могло бы сложиться иначе. А сколько было доброжелателей, которые не прочь были вбить клинья между нами. Да. Очень больно.»
Через минуту раздумья ответил:
— Я не прикасался к «Улыбке Императора».
Вэй Усянь поинтересовался:
— Тогда зачем же ты прячешь сосуды, если не собираешься их опустошать? Или, может быть, ты приберёг их для меня, а? Ладно, ладно, ты их не трогал, так и быть, я тебе поверю. Давай поболтаем о чём-нибудь ещё. К тому же, я сгораю от любопытства, сколько же алкоголя нужно употребить всегда умеренному и воздержанному адепту Ордена Гусу Лань, чтобы напиться.
«Да! Для тебя хранил! Сказать, ты не поверишь! Мне тоже интересно, кстати сколько мне надо чтобы напиться. Прошлый раз я выпил весь кувшин залпом. Думаю от одной чаши вреда большого не будет. Не важно! Из его рук выпью хоть что!»
Он взял из рук Вэй Усяня чашу и залпом выпил.
Лань Ванцзи продолжал смотреть на Вэй Усяня, но постепенно видел, лицо того расплывалось. Лань Ванцзи потер между бровями, туман в глазах так и не рассеялся. Внезапно он почувствовал как отяжелела голова, он подпер лоб рукой и… Провалился в сон.
Проснулся он, как всегда в пять утра. Открыл глаза. Над ним был совсем другой потолок. Лежал он на кровати укрытый одеялом. Почувствовал тепло другого тела, потом сообразил, что это был обнаженный мужской торс, который прижимался к голой груди Лань Ванцзи.
«Где я? Как сюда попал? Кто это?»
Голова абсолютно не соображала.
Вдруг молнией пронеслась мысль: «Что я здесь делаю? Где Вэй Ин?»
Лань Ванцзи в панике буквально свалился с кровати. На мгновение его взгляд скользнул по лежащему под одеялом мужчине. Это был Вэй Усянь! Он никуда не делся! Наверняка дотащил пьяного в стельку второго нефрита до постоялого двора и уложил в постель. Лань Ванцзи с облегчением выдохнул:
—Ты…
Вроде все нормально. Как всегда. Вэй Ин рядом. Но… Почему он голый?
Вэй Усянь прикрылся одеялом:
— Хм?
Лань Ванцзи начал:
— Прошлой ночью я…
Вэй Усянь подмигнул ему левым глазом, подпёр рукой щёку и загадочно улыбнулся:
— Прошлой ночью ты мчал во весь опор, Ханьгуан-цзюнь!
«Ужас! Что я уже успел натворить?!»
Самое страшное было то, что второй нефрит абсолютно ничего не помнил!
Он чувствовал как внутри все холодеет.
Вэй Усянь спросил:
— Ты и правда не помнишь ничего из того, что творилось вчера ночью?
Лань Ванцзи стоял как вкопанный в полнейшем замешательстве. В голову вообще ничего не приходило!
Вэй Усянь раскрыл одеяло и указал на надетые на нём штаны и обувь:
— Какой же ты целомудренный муж! Ханьгуан-цзюнь, я всего-навсего снял с нас одежды, это была лишь шутка. Не волнуйся, тебя не осквернили: твоя непорочность всё ещё при тебе.
Лань Ванцзи не успел ничего подумать, как внезапно из центра комнаты раздался звук разбивающегося фарфора.
Звук оказался весьма знакомым: они уже второй раз слышали его. Мешочки цянькунь, лежавшие на столе, вновь принялись ворочаться и скидывать на пол чайные принадлежности, и на этот раз частей тела было целых три, потому они вертелись ещё яростнее.
Вэй Усянь посерьезнел:
— Так, у нас тут серьёзное дело. Идём, идём. Сначала дела.
Он протянул к Лань Ванцзи руку, тот все еще в замешательстве, сделал шаг назад, споткнулся о собственный меч, который валялся на полу. Никогда второй нефрит не имел привычки швырять свой меч где попало. Что произошло, в конце концов?
Вэй Усянь запустил руку в полураспахнутые одежды Лань Ванцзи, который так и стоял не шевелясь и, немного порывшись, выудил флейту:
— Ханьгуан-цзюнь, ну не пугайся ты так! Я ничего с тобой не сделаю. Просто вчера ты отнял мою флейту, я ведь должен её вернуть.
«О ужас! Я отнимал флейту? Зачем? Да… Лань Чжань, кажется ты неплохо похулиганил?»
Закончив говорить, он заботливо натянул верхнее одеяние Лань Ванцзи на плечи и туго завязал его пояс. Лань Ванцзи, не шевелясь, по прежнему смотрел в глаза Вэй Усяня, силясь понять по их выражению, что же он все-таки натворил сегодня ночью.
Однако Лань Ванцзи был приучен выполнять дела прежде всего остального и, усилием воли собрав остатки мозгов в кучку, принял серьёзный вид и без промедления достал гуцинь
Когда они успокоили все части тела, вдруг сказал:
— А наш дражайший друг при жизни не отлынивал от упражнений.