Часть 83. Бессонница. (2/2)
Опять перед лицом всплыло новое лицо Вэй Ина, не менее привлекательное, но уже какой то новой красотой.
Его внешность была как бы более нежной, более утонченной, кожа белее, глаза ярче и больше, волосы гуще. Но запах был такой же родной. Сам он был чуть ниже и более тонкая талия, казалась такой хрупкой и беззащитной. Так хотелось обнять этот стан.
Он часто перебирал в памяти случай, произошедший на горе Байфэн. Лань Ванцзи не мог забыть как тело Вэй Ина отреагировало на прикосновения второго нефрита. А может это просто показалось? Нет. Язык тела невозможно перепутать.
«Но Вэй Ин думал, что целует кого то другого! И этот кто-то находился на этой горе!
Это просто мираж! Ванцзи, не принимай желаемое за действительное!»
Когда он начинал об этом вспоминать, то сильнее стучало сердце и шумела в ушах кровь, появлялось ненужное чувство какой то ревности, как будто он имел на это право!
После того случая его долго ломало от тактильного голода. Так ломало, что тогда в Илине он позволил себе лишнего. Он так заобнимал Вэй Ина, что девушка лекарь Вэнь Цин уже начала с подозрением поглядывать в сторону второго нефрита, словно хотела спросить, что вообще происходит. Почему второй молодой господин Лань кидается каждый раз к Вэй Усяню, стоит тому чуть пошатнуться, обнимает его двумя руками и не желает отпускать. Да так, что деве Цин приходится его буквально отдирать от Вэй Усяня.
Он понимал, что действительно много позволил себе лишнего, но ничего не мог с собой поделать, это было для него как глоток воды, как воздух.
Вообще сильный тактильный голод он испытывал последний раз в шесть лет, когда умерла его мама. Он долго не хотел поверить и смириться, что её больше нет, нет её теплых ласковых рук, ее улыбки, смеха, нет того чувства безопасности и уюта, которые давали ему её обьятия. Он ждал их месяц, целый месяц бедный ребенок мечтал об этих теплых маминых руках!
После ее смерти казалось, что никто и никогда его так любить не будет, никто не обнимет, да и не хотелось, чтобы кто то еще обнимал его, все равно это уже не то. Не хотелось осквернять ее память, тепло ее рук словно еще сохранилось на его спине и плечах, на руках.
Конечно, не сказать, что к нему никто совсем не прикасался. Дядя мог потрепать по плечу, отец мог отечески похлопать по спине, погладить по голове, брат мог приобнять за плечи. Но это все было не то, не те обьятия, они были какими то дежурными, мимолетными. Не было такого, чтобы он мог расслабиться и полностью отдаться ощущению счастья и нежности к родному человеку.
А потом появился Вэй Усянь. Он навязчиво проявлял свою тактильность, для него было нормально взять за руку, обнять за плечи, он вообще был очень тактильный юноша.
Лань Ванцзи часто наблюдал, как он обнимается со своими товарищами, с Цзян Чэном и страшно ревновал. Ему было до того обидно, что он отталкивал его очень часто, а сам как изголодавшийся хотел этих ощущений его рук в своих руках, на своих плечах. Но в облачных глубинах такое поведение было неприемлемо, даже правилами это запрещалось.
Зато он потом в пещере черепахи так дорвался до Вэй Усяня, что чуть с ума не сошел, он чуть не проглотил его тогда! Это было как вино, как одурманивающая трава. Хотя в то время Лань Ванцзи еще не довелось ни разу пить вино, и травкой он никогда не баловался, но он представлял себе это примерно так. Он и духовными силами с ним делился и разминал его горячую головушку, положил его к себе на колени, гладил его, обнимал, исследовал каждый сантиметр его тела, а потом нашел мешочек Мянь Мянь. Когда Вэй Усянь начал приходить в себя, чтобы тот ни о чем не заподозрил, он натаскал ему под голову сухих листьев, а сам отошел разводить костер.
Именно тогда Лань Чжань спел ему ту самую песню, которую он играл вчера ночью для Вэнь Нина. И это спустя 13 лет! Он ее запомнил, несмотря на жар, несмотря на то, что потом потерял сознание! Вэй Ин!
Какой же ты родной!
Необычайное ощущение нежности разлилось по телу и захотелось плакать.
Поглощенный своими думами и внутренними спорами с самим с собой, он не услышал как к кровати кто то тихонько подошел.