Часть 36. Цветок. (1/2)

— Брат. Ты так и не поговорил с господином Вэем? —Лань Сичэнь внимательно изучал растерянное лицо младшенького.

Если бы кто нибудь смотрел сейчас в лицо Лань Ванцзи, то не заметил бы ничего необычного, обычное каменное выражение, больше ничего. Но Лань Сичэнь видел как был сейчас расстроен его брат.

—Брат. Я… —он поднял глаза на брата, в его вгляде, казалось плещутся невыплаканные слезы.

—У него нет никакого желания говорить на эту тему. Я и так надоел со своими нравоучениями ему еще там на войне.

—Но стоит попробовать поговорить. Сколько ты еще собираешься вот так страдать, глядя как твой друг разрушает себя, разрушает свою жизнь. Вы же вроде неплохо начали понимать друг друга. Вам надо научиться одному говорить, а другому слушать. Уже 5 лет я наблюдаю эту картину печали. Вам уже по 20 лет. Сколько можно? Давай я поговорю с ним.

«Брат хочет поговорить? Но что он скажет? Возможно он уже догадывается о том что мои чувства отнюдь не просто дружеские. Нет, я должен сам. Неизвестно что он ему скажет. Возможно будет только хуже.»

—Нет. Я должен сделать это сам.

—Тогда скажи ему все так как есть.

—Думаю он оттолкнет меня. Ведь он уверен что я хочу предать его суду. Да и брат его постоянно настраивает его против меня. Говорит ему что я его ненавижу. Он твердо уверен что я его терпеть не могу. А я переживаю за него. Я помочь хочу. Но ему не нужна моя помощь.

— Так ты так и скажи, что волнуешься за него, что ценишь его как друга, что хочешь помочь. Ну если и после этих слов отвергнет твою помощь и оттолкнет, тогда по крайней мере твоя совесть будет чиста. Насильно то не поможешь, конечно печально. Понимаю. Но зато хоть какая то определенность. Не думаю что господин Вэй начнет смеяться над чувствами другого человека или позорить его. Он не такой человек. И хоть он любит нарушать правила, но благородства ему не занимать.

Помолчав, Лань Сичэнь добавил:

—А если все-таки есть хоть маленькая надежда на его расположение, мы сможем его затащить в облачные глубины. Он же хотел с тобой дружить?

—Сейчас не хочет.

- Почему ты так думаешь?

- Я сам виноват. Когда нам было еще по 15, я часто сам отказывался дружить с ним. Теперь поздно.

—Ладно, не накручивай себя раньше времени. Сначала поговори. Выводы будем делать потом.

Лань Ванцзи было и стыдно и страшно одновременно. И он бы опять погрузился в меланхолию, но кланы приходили в себя после тяжелых боев и было очень много работы. Надо было набрать новых адептов, обучить их. А еще нужно было помочь мирному населению восстановиться после войны.

Лань Ванцзи делал все это автоматически, а сам всё это время думал о предстоящем разговоре с Вэй Ином.

Подошла осень, орден Ланьлин Цзинь организовал охотничьи угодья на горе Бэйфан и пригласил всех на охоту.

Сьехались все кланы. Это была первая охота после аннигиляции солнца.

В предгорье располагалась большая арена, окруженная трибунами, на которых сидели зрители.

В этот день братья Лань должны были первыми открывать шествие перед охотой.

Два нефрита в белых одеждах на скакунах с белоснежными гривами были сегодня особенно прекрасны. Следом за ними выходил конный строй Гусу Лань словно облако из снега и льда. Эта прекрасная картина поражала взор всякого. Зрители смотрели с восхищением, а девушки уже приготовились кидать цветы с трибун. Белые одежды и лобные ленты колыхались от ветра, придавая своим хозяевам прекрасный облик. Казалось, что даже их белоснежные сапоги без единой пылинки едва ли не чище одежд некоторых зрителей.

Торжественная обстановка, красивые девушки, цветы, всеобщее восхищение и обожание. Но… Лань Ванцзи грустит.

Еще когда они строились на выход, он сразу увидел Вэй Усяня на скакуне с черной блестящей гривой. Он был грациозен и прекрасен, словно с картины великого художника. Весь в черном на вороном коне. И лишь два ярко красных пятна на всей картине: красная лента в шикарных густых волосах и кисточки красного цвета на флейте. Поза его была изящная и непринужденная, а еще… возбуждающая чувства, руки Лань Ванцзи еще помнили податливость его стройного стана, изгибы его тела, нежность его кожи. Он был так близок и так далек! Лань Ванцзи невольно любовался им, чувствуя что слишком увлекается и это станет заметно окружающим.

Возле Вэй Усяня как всегда были красивые девушки и Лань Ванцзи, любуясь шикарным юношей, все-таки чувствовал укол ревности.

Вэй Усянь болтал и смеялся с ними, легко облокотившись на загривок своего коня и не обращал никакого внимания в сторону ордена Гусу Лань.

Лань Ванцзи стало совсем грустно. Он рассеянно скользнул взглядом по трибунам, трибуны были похожи на шелково-цветочное море. Но его не интересовали все вместе взятые эти цветы.

Это был обычай. Бросить цветок —проявление симпатии, поймать его—ответить на чувства.

«Вот если бы… Что если? Чтобы Вэй Ин бросил цветок? Да это невозможно! Опять мечты? Опять фантазии! Хотя… Если бы такое произошло в реальности! Нет. Такого никогда не произойдет,» —грустно думал Лань Ванцзи, натягивая поводья и украдкой глядя на Вэй Усяня.

Тот же продолжал шутить с девушками, глядя в другую сторону, совсем не замечая пылающего взгляда Лань Ванцзи.

Обьявили выход и орден Гусу Лань вышел конным строем на арену. В них тут же посыпался дождь из цветов.