Правило 2. Не дорожить (1/1)

Солнце еще не встало, когда мы пришли в конюшню. Глаза дико резало, словно в них насыпали песок. Я моргнула несколько раз, пытаясь вернуть себе четкое зрение, но перед глазами все по-прежнему плыло.Этой ночью меня вновь посетила бессонница. Предстоящая экспедиция тревожила, хотя я и не принимала в ней участия. Тем не менее, она заставляла здорово понервничать. Сон сняло как рукой.Вообще, проблемы со сном наблюдались у подавляющей части разведчиков. Правда, проявлялись они, по большей части, в ночь перед вылазкой, что проявлялось в стремительно уменьшающемся количестве бутыльков с настойкой корня валерианы в запасах медицинского крыла.В голову лезли разные дурацкие мысли, которые я отгоняла как назойливых мух. Все эти вылазки буквально смердили кровью, ее запах можно было почувствовать за несколько дней до предполагаемого выхода за Стены. Этот запах застревал в носу, а слюна приобретала привкус железа. Это сводило с ума.В конюшне были и другие разведчики и их лица не выражали ровным счетом ничего. Могло показаться, что они не боятся и воспринимают вылазку за Стены как нечто само собой разумеющееся, но я знала, что это не так. В глубине их душ бушевал дикий страх. Его не скрывали лишь новобранцы, которые этому просто не научились. Обычно они ерзали на лошадях, их ладони холодели и потели, а взгляды то и дело со страхом обращались к воротам. Я буквально читала в их глазах мольбу. Они молились, чтобы механизм заело и ворота не открылись.Но ворота открывались всегда.Петра безуспешно пыталась закрепить седло на своей лошади. Она то и дело терла глаза, всматриваясь в пряжку ремней, и вскоре с раздражением начала их дергать, нервируя свою кобылу.—?Тебе помочь? —?поинтересовалась я.Рал покосилась на меня с сомнением.—?Ты не сможешь. У тебя плечо.Другие разведчики назвали бы это везением. Верующие же считали, что таким образом Господь спасал мою душу и давал мне шанс на то, чтобы одуматься?— идти в следующий бой или нет. На одной из предыдущих тренировок я заполучила растяжение левого плечевого сустава, когда отрабатывала удары мечами. Врач зафиксировала растяжение второй степени, а Оруо насмехался, что техника у меня отстойная. Я и сама это знала. Не прочитай я накануне тренировки очередное письмо отца, то и не вымещала бы на бревне злость, напрочь позабыв о технике.—?Я могу позвать Эрда,?— я кивнула в сторону разведчика, что стоял от нас через стойло. —?Эй, Эрд! Поможешь с седлом?Джин поднял на меня взгляд и машинально кивнул, словно не сразу обработал мою просьбу. Его глаза тоже казались уставшими, уголки губ были опущены вниз, хотя на короткое время все же слегка потянулись наверх. Он вывел свою лошадь из стойла, обогнул меня и Петру и справился с застежкой в два счета.—?Сейчас все нервничают,?— как бы невзначай произнес Эрд, потрепав кобылу по загривку. —?Даже лошади.Когда мы вышли из стойла, то окунулись в общую суматоху бегающих по территории солдат.Было светло, но солнце еще не взошло, только готовилось. Подготовка всегда начиналась в пять-шесть утра: к семи мы пересчитывали припасы, снаряжали лошадей, проверяли УПМ. Ровно в восемь открывались ворота, и мы отправлялись за Стены.Нас всегда провожало достаточно много людей. И это здорово действовало на нервы.Разведчики глухотой не страдали, поэтому переговоры гражданских слышали все. Они осуждали главнокомандующего, сетовали на бессмысленность жертв и растрату их собственных налогов. Само собой, гражданские предпочитали сидеть за Стенами вечно, не особо заботясь о том мире, что находился за ними. А тот мир был крайне агрессивен к таким легко сгорающим спичкам, как люди. Он стремился их сломать, уничтожить, стереть с лица земли, не оставляя никаких следов. И эти беспечные люди абсолютно не понимали, за что мы боролись.Иногда в толпе виднелись гарнизонные военные. Среди них я замечала отца, редко с ним?— мать. Они провожали меня, как в последний раз, вот только в глазах отца теперь отражалось недовольство. Не горечь, не сожаление, а недовольство тем, что я трачу свою жизнь непонятно на что. Поэтому я старалась не разглядывать толпу и не слышать то, о чем люди переговаривались.Мы быстро настигли место сбора команды. Оно всегда располагалось сравнительно недалеко от корпуса. Капитан, Оруо и Гюнтер уже стояли на месте.Леви кинул на нас внимательный взгляд, на секунду задержавшись взглядом на моем лице. Он выглядел как никогда собранным и решительным. Его плечи расправились, а в теле, казалось, не было и грамма напряжения. Но все это напускное?— я знала, что тело Леви сейчас подобно камню, и концентрация внимания в его голове достигла критической точки.—?А ты-то что здесь забыла, Эмбер? —?бесцеремонно поинтересовался Оруо.Я почти закатила глаза. Не то, чтобы Бозард мне не нравился, но иногда он меня здорово раздражал.—?Просто провожаю,?— пожала плечами я, моментально почувствовав боль, которая прошила сустав.Капитан не стал долго тянуть и размениваться на бесполезные диалоги.—?Долго размусоливать не буду, воодушевляющие речи вы и от Главнокомандующего услышите. Мы работаем с отрядом Нанабы. Старайтесь держаться его, пока мы добываем ресурсы для Ханджи.Я покосилась на короткостриженую девушку, что стояла неподалеку от нашего отряда. Мои представления о ней заканчивались на знании должности и навыков, ведь слухи опрофессионализме лейтенанта Нанабы ушли далеко вперед. Она отличалась невероятной сдержанностью и решительностью.Ее отряд состоял из стандартного количества разведчиков, которых она отбирала лично. Сейчас лейтенант давала какие-то поручения, парни согласно кивали и выглядели как никогда собранными.Леви продолжал что-то говорить, но я пропустила последнюю часть монолога, рассматривая отряды вокруг нас.—?Всем все ясно? —?в заключение бросил капитан, моментально получив подтверждающие слова. —?Тогда марш на построение.Наш отряд неровным строем отправился в сторону основного. Я решила проводить их еще немного, но вставать в строй не стала. Главнокомандующий Эрвин стоял, как всегда, в середине и уже произносил какую-то речь.Раньше она меня раздражала. Мне казалось, что мы тратим время зря, ведь хотелось быстрее выйти за Стены, чтобы также быстро вернуться. Лишь потом, глядя на лица разведчиков, пришло осознание важности этого момента.Главнокомандующий никогда не бросал слов на ветер, и его напутствие было большим, чем просто воодушевляющая речь. Он вселял в бойцов уверенность, притуплял сомнения, давал надежду на лучшее будущее?— будущее с нами или без нас. Эрвин помогал нам вспомнить, за кого мы боролись и ради чего рисковали. Вера в то, что наша смерть не будет бесполезной, придавала сил в нелегкой борьбе и помогала решиться не сбежать, а выйти за Стены и бороться.

Мои товарищи взобрались на лошади и стали вливаться в построение. В этот момент я почувствовала отвратительно горький привкус сожаления и беспомощности: я подвела команду — получила травму — и теперь не смогу отправиться на задание. В горле образовался комок, который я попыталась сглотнуть. На ум пришли невеселые мысли. Самая страшная из них — потерять хоть кого-то из тех, кем я дорожила, пускай это был даже бесящий своей самоуверенностью Бозард. В этой команде я впервые чувствовала себя на своем месте. Они принимали меня всю и без остатка, относились как к равной и помогали при необходимости. Мы были товарищами.Напоследок Леви сделал то, чего я никак не ожидала. Он бросил на меня непродолжительный, еле уловимый взгляд, но этого хватило, чтобы сердце в груди забилось с бешеной силой. А после капитан отвернулся и продвинулся глубже в строй.Перед глазами пронеслись все вечера, которые мы провели вместе, вспомнились разговоры и его редкие наставления. Со дня, когда я официально перешла в Разведкорпус, я впервые не стояла на общем построении плечом к плечу с сильнейшим воином человечества. И меня настигло отчаяние.Когда все отряды построились перед воротами, гражданские начали еще громче выражать свое недовольство происходящим. Находясь недалеко от них, но все же на значительном удалении, я прекрасно слышала, о чем они переговаривались.

Я попыталась отвлечься, переключить внимание, как случайно наткнулась на сгорбленную фигуру разведчика. Его губы беззвучно двигались, а руки то ли дрожали, то ли что-то перебирали. Спустя мгновение я увидела четки.Парадокс Разведкорпуса заключался в том, что верующих среди его солдат было больше, чем городских прихожан в рядовой церкви. Им даже выделили отдельную комнату внутри корпуса, оборудовали ее скамьями, посередине вознесли статую Бога. Молитвы придавали разведчикам сил. Они хотели верить, будто что-то свыше способно их защитить. Но я в этом сомневалась.Послышался скрип поднимающихся ворот. Мой живот скрутило от страха, внезапно затошнило. Перед отрядом разверзлась дыра, и в моем рту вновь появился металлический привкус крови.Эрвин вскричал, разведчики пришпорили лошадей и вырвались за пределы Стен. Перед глазами мелькнули сотни накидок, мой отряд окончательно потерялся где-то в глубине построения.Ворота закрылись.Я никогда прежде не была с этой стороны во время вылазки, и ощущения были не из приятных. Мне захотелось кричать. Биться в эти чертовы ворота и требовать, чтобы их подняли обратно. Они словно провели четкую грань между мной и теми, кем я дорожила.Я верила, что они вернутся. Верила хотя бы потому, что больше не во что было верить.Горожане расходились, и я последовала их примеру. Взгляд задержался на воротах, но все же я отвернулась от них. Зря. Передо мной возник отец. ???????В моем доме висела напряженная атмосфера. Мы с отцом сидели за столом, он сверлил меня взглядом. Мама шумела на кухне, готовя обед для внезапно свалившегося гостя в виде меня.Чтобы не смотреть на отца, мои глаза то и дело бродили по комнате. В ней мало что изменилось со дня моего переезда в Разведкорпус. Разве что добавились какие-то мелочи, пара статуэток, на полках шкафа прибавилось книг да и только.Я планировала посетить родительский дом не раньше завтрашнего дня, когда отец отправится на дежурство. Длительное пребывание в его обществе действовало мне на нервы. С мамой было проще?— она не наседала с нравоучениями, хоть и поддерживала точку зрения отца. Они оба хотели, чтобы я оставила Разведкорпус. Тем не менее, мама просто переживала, а отец пытался надавить. И сейчас он делал то же самое.Брови отца сомкнулись на переносице. Всем своим видом он выражал недовольство, из-за чего я чувствовала себя провинившейся школьницей. Оправдываться не хотелось, а вот исчезнуть из его поля зрения?— как никогда сильно.—?Я лучше помогу…?— привстала я.—?Сядь.Мое тело моментально отказалось от всяческих попыток встать?— настолько голос отца мог влиять на меня. Я поправила левую руку, которую поддерживала ткань, наброшенная через шею. Кинула взгляд на отца и тут же его отвела. Не веяло ничем хорошим.—?Что с рукой? —?спросил он.—?Растянула связки.Отец нахмурился. Я могла предугадать его дальнейшие вопросы.—?Как это вышло?—?Потеряла концентрацию.—?Ясно.Последнее утверждение отозвалось раздражением в моей груди. Короткое, недовольное, обесценивающее мою травму, оно олицетворяло ярость отца. И хотя внешне он был спокоен, внутри него, готова поклясться, бушевала злоба.—?Ты не отвечала на мои письма,?— резанул по ушам металлический голос. —?Ты перестала заходить домой. Ты считаешь, что знаешь лучше?Я поджала губы и сделала глубокий вдох. Черт возьми, началось. Мои мозги медленно превращались в труху?— такой сильное давление на них оказывалось.—?Я не…—?Ты считаешь, что раз ты больше не живешь в моем доме, то можешь оставлять без внимания мои слова? Что можно меня игнорировать?—?Отец…Он практически кричал.

—?Ты поэтому выбрала Разведкорпус? Потому что у них общежитие на отшибе, в которых невесть что происходит? Потому что их считают полоумными и бессмысленными самоубийцами?По моим венам заструилась злоба.—?Это не так.—?Молчать! Я не давал тебе слова! —?кулак отца с грохотом приземлился на стол. Его лицо перекосило от гнева.Я схлопнулась, как книга, упавшая на пол. Подавила в себе эмоции, прикусила язык и вцепилась пальцами в подлокотник стула. Всю свою жизнь я старательно избегала подобных ситуаций: подстраивалась под отца, делала то, что он приказывал, четко следовало всем его рекомендациям. В какой-то момент я наивно предположила, что могу самостоятельно делать выбор и строить свою дальнейшую судьбу, но реакция отца доказала обратное. Ему не нравилось мое неподчинение.На кухне раздался грохот. Мама услышала нашу перепалку и вбежала в комнату.—?Роберт! Что происходит?—?Не лезь! —?процедил отец, направив на маму указательный палец. Она моментально замолчала, переводя испуганный взгляд то на меня, то на него.Отец умел злиться и пылать яростью. В такие моменты стоило отойти от него на безопасное расстояние, подождать, пока он успокоится и попробовать поговорить, непременно уступая по всем пунктам, которые он озвучивал. Вот только я впервые в жизни не собиралась прогибаться под его требования.—?Хватит постоянно приказывать,?— мой голос охрип от напряжения. —?Я хочу сама решать, где мне находи…—?Дура! —?вспылил отец, подскочив на месте. Стул с отчаянным скрипом отъехал от него, а после опрокинулся и с грохотом упал на спинку. —?Ты хочешь сдохнуть? Посмотри, сколько у вашего командора жертв! Сколько на его руках крови! Он же использует вас как расходный материал! Сколько вернется с этой вылазки? Пять? Десять? Сколько?В ушах звенело. Отец разошелся не на шутку. Мое тело оцепенело, хотя я желала встать, покинуть помещение и не появляться дома еще несколько недель.—?А кто твой капитан? Кто этот Леви? Говорят, он вообще какой-то уголовник из Подземного города!—?Прекрати! —?вспылила я. Мои нервы лопались, как тонкое стекло. —?Ты абсолютно ничего не знаешь!—?А ты знаешь, глупая? Ты знаешь, что творится в кабинете главнокомандующего? Ты хотя бы знаешь, для чего все эти вылазки? Или ты настолько слепа, что не видишь очевидного? Он же сам не знает, чего хочет, а вас?— тупоголовый скот?— воспринимает как обычный ресурс, как деньги, как монеты, которые можно потратить на желанную безделушку! А ты веришь каждому слову этого полоумного, как безголовая подстилка!—?Роберт! —?взвизгнула мама.Отец пересек черту. Я вскочила из-за стола и направилась к выходу. Не попрощавшись ни с кем, я просто выскочила за дверь, громко хлопнув последней, и направилась в сторону Разведкорпуса. К черту сегодняшний день. К черту эту встречу!Было настолько плохо, что по щекам текли слезы. Хотелось остановиться в какой-нибудь подворотне, где не увидят прохожие, и разрыдаться в полную силу.Был ли в моей жизни момент хуже этого? Сомневаюсь. Но одно я знала точно: между мной и отцом произошел столь мощный взрыв, что образовалась настоящая пропасть. И сможем ли мы ее когда-нибудь преодолеть? Я была уверена, что нет. Не в этот раз. Не после этого оскорбления.Дорога до Разведкорпуса заняла больше получаса. Добравшись до своей комнаты, я просто упала на кровать и разрыдалась еще больше. Крутила в своей голове воспоминание прошедшего часа, все больше и больше впадая в истерику.

Не описать то ощущение предательства, которое я испытала. Когда самый близкий человек, которого ты когда-то поставила во главу своей жизни, которому ее же и посвятила, опустился до грязных оскорблений — невыносимо. Я никогда не давала отцу повод думать обо мне что-либо столь позорное. Никогда не позволяла себе лишнего, за исключением наших с Леви отношений, но они определенно выбивались из графы "лишнее". Я была практически идеальной. Такой, какой отец хотел меня видеть, хотя он все равно был мной недоволен. И все же я заслужила такое грязное оскорбление, несмотря на все, что делала.Я не знала, сколько времени прошло, но по ощущениям?— больше пяти часов. На улице стемнело, приблизился вечер. В моих глазах больше не было слез, остался лишь безучастный взгляд, который я направила в стену. Не хотелось ничего. Я пропустила обед, пропустила ужин, но голода не чувствовала. В голове мелькнула мысль, что стоило сходить за настойкой успокоительного, но тело абсолютно не слушалось.Я уже давно не испытывала этих чувств. Не ощущала какую-то безнадежность, на душе не было настолько отвратительно скверно. В последний раз я испытывала это в день, когда попалась тому титану, что оставил на мое ноге шрамы.Леви… Мне вновь его не хватало. Несмотря на то, что он был сильнейшим воином человечества, я ощущала сильное беспокойство. Было проще, когда я находилась там же, за Стенами. Когда держала его в поле зрения и билась вместе с ним плечом к плечу. А сейчас я и понятия не имела, что там происходило.В голове сновало множество мыслей, но постепенно глаза закрылись сами собой. Меня заволокла сладкая нега предстоящего сна.???????Бум! Бум! Бум!В моей голове словно взорвалось несколько бомб. Я подскочила на кровати, но грохот не повторился. Дыхание сбилось, а сердце встревожилось настолько, что пришлось приложить руку к груди, чтобы хоть немного успокоиться.Я выругалась. Ссора с отцом довела меня до нервного истощения, что начало мерещиться всякое.Бум! Бум! Бум!Моя дверь чуть не слетела с петель, и я, запнувшись об собственную ногу, моментально к ней подскочила. Сердце сделало кувырок, когда мой взгляд наткнулся на взволнованную Петру.За секунду в моей голове промелькнуло множество мыслей, и они не отличались позитивным настроем. Петра не должна быть здесь, отряд обязался прибыть через два дня!—?Леви…?— рвано выдохнула Рал.Я никогда не слышала, чтобы мое сердце настолько громко падало об пол. Чтобы разбивалось на тысячи мельчайших осколков, которые впивались в подошву обуви и мерзко под ней хрустели.Нет. Нет, это не может происходить. Не здесь и не сейчас. И не с Леви!Не раздумывая ни секунды, я рванула в сторону медицинского крыла. Рал следовала за мной.—?Мы… Мы не были готовы…?— я слышала, как она задыхается за моей спиной. —?Там были аномальные… Отряд Нанабы погиб, Леви пытался ей помочь. И… Аномальный схватил его…Лишних слов не требовалось. Мы приближались к медицинскому крылу, на пути встречалось все больше и больше солдат. Одни тащили раненных, другие извивались и корчились от боли на кушетках, на которые их перекладывали. Ботинки хлюпали от крови, разлившейся по полу медицинского крыла.—?Куда? Где капитан? —?взволнованно вскрикнула я, и Рал побежала вперед, призывая следовать за ней.Я только сейчас заметила, что Петра вся в крови. Ее плащ, свисавший с одного плеча, куртка, штаны?— красные разводы пропитали почти всю ее одежду. И она не исчезала, не испарялась, как кровь титанов. Когда я наконец-то осознала, почему, то чуть не рухнула прямо в коридоре.Впереди показались остальные. Оруо, Гюнтер и Эрд плотно прильнули к открытым дверям хирургического кабинета. Когда мы подбежали, они даже не обратили внимания, обеспокоенно всматриваясь вглубь белоснежной операционной.В кабинете, дверь которой еще не успели закрыть, сновало около четырех или пяти врачей. На их одеждах, словно красные розы на снегу, ярко выделялась кровь. Врачи переговаривались, кричали, истерично подкатывали капельницы и набирали шприцы, а после закрыли перед нашими носами дверь. В последний миг я разглядела до боли знакомую руку, безжизненно свисавшую с кушетки.Сил стоять не было. Я просто пятилась назад, пока не столкнулась со стеной и не сползла по ней на пол. В груди зияла такая дыра, что, казалось, я слышу свист ветра, который надо мной издевался. Не было ни истерики, ни слез, ничего. Просто тотальное непонимание, как это могло случиться и почему. Капитан ведь сильнейший воин человечества, его последняя надежда. Ведь такие, как он, не погибают…Рал примостилась рядом. Она содрогалась в такт собственной истерике, которая, судя по всему, накрыла ее только сейчас. Это не осталось незамеченным. Эрд навис над ней и положил на ее плечи руки, отчего разведчица зарыдала еще больше.В горле пересохло, но я не чувствовала жажду. Я вообще ничего не чувствовала, просто сверлила стену напротив невидящим взглядом.—?Эй, он очнется. Это же капитан Леви. Все будет хорошо.Я даже не сразу поняла, что Эрд обращался к нам обеим. Не было сил даже повернуть голову, а мысли и вовсе застыли. Я ощущала такую всепоглощающую пустоту, что казалось, будто вокруг нет ничего. Ни рыдающей Петры, ни Эрда, ни отряда, ни безжизненного тела Леви прямо за дверями операционной. В этом мире словно не осталось ничего.Просто пустота.Спустя какое-то время Гюнтер и Оруо начали обсуждать произошедшее. Несмотря на собственную отрешенность, я все же с трудом, но собрала картинку произошедшего.Отряд Нанабы, с которым Леви, Рал и другие сотрудничали во время вылазки, внезапно подвергся нападению аномальных титанов. Их было двое, один из них лазил по деревьям. Не удалось спасти почти никого, но Нанаба была еще жива, когда Леви бросился к ней на помощь. Из-за маневра лазающего титана он запутался в тросах, и тот его схватил. Никто не ожидал такого ворота событий, а после гигант бросил капитана об дерево. Это происшествие посеяло еще больше вопросов касательно того, кем же эти титаны все-таким являются. Что они за существа? Чем руководствуются? Почему это существо не съело его, а предпочло избавиться?Через час Петра наконец-то успокоилась. Теперь она лишь изредка шмыгала носом и обнимала себя руками. Парни, за исключением Эрда, который пошел за водой, к тому времени разбрелись по коридору.В операционной было заметно тише. Оруо, заглянувший в кабинет через окошко, цокнул:—?Зашивают, кажется. Иголками машут.По моей коже пробежал холодок. Радовало то, что о смерти Леви не известили, хотя в курсе его состояния мы тоже не были.Спустя какое-то время в коридоре медицинского крылья появился сам Главнокомандующий. Он коротко осведомился у Эрда что произошло, затем еще раз взглянул в окошко и ушел, попросив оповестить его, как только что-либо станет известно.Прошел еще час. Затем еще. Все это время мы практически не разговаривали, лишь парни изредка перекидывались фразами. Под конец третьего часа доктора начали выходить. Мы тут же подскочили к дверям, но выходящие мужчины достаточно грубо нас растолкали.—?Посторонитесь, дайте проехать! —?рассердился один из них. Вместе с остальными докторами он вез кушетку, на которой лежал Леви, до шеи накрытый простыней.Он был без сознания и бледен, как никогда. Лицо выглядело таким изможденным, а темные круги под глазами будто стали еще чернее на несколько тонов.Но сейчас нас волновал лишь один вопрос.—?С ним все будет нормально? —?в панике вскричала Петра, за что один из врачей на нее шикнул.—?Не шумите! Жить будет. Он перенес тяжелую операцию на ногу, и вам следует обеспечить своему капитану покой.Мы позволили докторам выйти, и на какое-то время просто застыли на месте. Просто смотрели, как Леви медленно увозят в сторону палат, и не могли поверить в произошедшее.Иногда бывают убеждения, в непогрешимость которых веришь столь наивно, что не можешь и мысли допустить, будто они окажутся неверными. Я боялась за капитана, но и представить себе не могла, что увижу его на больничной кушетке. И оказалось, что не я одна не верила своим глазам. Оруо, Гюнтер, Эрд, Петра?— каждый из них словно осмыслял происходящее, пытаясь с ним справиться, смириться. Но Леви и то, что мы увидели на каталке?— два разных убеждения. Они не могли, казалось бы, сосуществовать.Спустя какое-то время от нас отделился Оруо, затем Гюнтер, Эрд. Петра, промямлив что-то про одежду, отправилась в свою комнату.Я поравнялась с палатой, в которую определили капитана. Напоследок запомнила ее номер и проследила за действиями врачей. Они переговаривались о том, что пациент проспит всю ночь, если не день, ведь Леви отдал слишком много сил во время операции.Но даже если он проспит несколько дней, я решила, что хочу стать первой, кого он увидит.???????Леви очнулся через день, как и предсказывали доктора. К тому времени они уже разрешили находиться подле него, и я коротала свои дни возле больничной койки, изредка прерываясь на еду. Остальные товарищи отдыхали после встряски.Периодически ко мне заходил кто-нибудь из нашего отряда. Осведомлялся о состоянии Леви, недолго стоял рядом, а после оставлял нас одних. Дольше всех задерживалась Петра. Мы с ней не переговаривались, просто молчали, боясь разбудить капитана. Он, впрочем, спал очень крепко.Перед тем, как Леви проснулся, я долго всматривалась в его лицо, надеясь уловить намек на улучшавшееся состояние. Его сонное лицо выглядело умиротворенным. Цвет кожи наконец-то приобрел прежний оттенок и не был похож на посеревшую простыню.Левая рука лежала на покрывале, в то время как оголенное тело капитана было прикрыто тканью. Врачи периодически подходили и щупали давление, сердечный ритм, ставили капельницы. И в какой-то момент, когда их и близко не было, я не удержалась и прикоснулась к его руке. Мне хотелось ощутить его тепло, вспомнить прикосновения. Я аккуратно сплела наши пальцы и взглянула на реакцию Леви. К сожалению, он, как и прежде, спал, но я была рада этому интимному жесту, на который смогла решиться. Будь Леви в сознании, он бы точно не одобрил.Я сидела так не меньше двадцати минут. Просто наслаждалась простым жестом, близостью, всматриваясь в аккуратный профиль капитана. В последнее время кроме него ничего и не было нужно.В голову влетела наша с отцом ссора. В груди забурлила лава, и я, поддавшись порыву ярости, особенно сильно сомкнула пальцы на руке Леви. Шум в коридоре заставил меня опомниться, я разжала хватку, однако на ладони капитана все же отпечатались следы моих ногтей.—?Прости,?— прошептала я. —?Все просто катится в никуда…Леви не просыпался, а мне важно было поговорить, да и кроме него ни с кем не хотелось. Он всегда мог выслушать и никогда не перебивал, хотя за пределами его комнаты критике подвергался каждый. Иногда он вставлял достаточно жесткие комментарии, но всегда попадал аккуратно в цель. Переспрашивать не приходилось.В любой ситуации Леви мог видеть то, чего не видела я. И сейчас мне это было крайне необходимо.—?Ты был прав насчет отца. Он пытается контролировать всю мою жизнь,?— выдохнула я, подперев правой рукой голову. —?Хотя сейчас, кажется, он вообще вычеркнул меня из своей жизни.В горле скопилась желчь за ?подстилку?. Я настолько слепо выполняла его приказы, что теперь, когда отец не получил желаемого, просто облил меня грязью. Было больно, но сдаваться я не собиралась.—?Мы поругались недавно. Он требует моего перевода в Гарнизон.Я потерла рукой глаза, шумно выдохнув, а после и вовсе упала головой на краешек кровати. Теперь голос звучал глухо.—?Я не хочу уходить. Не представляю, как буду без тебя. Слышишь? Леви…—?Капи…итан Ле…ви,?— раздался внезапный хрип.Если можно было представить дождь в желанную засуху, то это был именно он. Тот самый живительный глоток свежего воздуха, который способен зародить в сердце надежду на лучшее.Леви захрипел, попытался встать, но шумно втянув воздух носом, откинулся обратно.—?Не двигайтесь, вам нельзя! Я позову врачей!Я вылетела в коридор, пытаясь глазами отыскать белые халаты. Один из них мелькнул через кабинет. Женщина оказалась одной из тех, кто проводил операцию. Ее я и притащила.Лицо капитана исказилось болью. Он тяжело дышал и пытался выровнять дыхание.—?Вы получили серьезные повреждения, многочисленные ушибы. Один лишь перелом ноги чего стоил,?— начала женщина-врач. Она подошла к столу со шприцами, набрала в один из них какую-то жидкость. А после приблизилась к оголенной руке Леви. —?В первые дни я буду вводить морфий, чтобы снизить болевые ощущения, но заживление займет длительное время.—?Сколь…ко,?— кажется, Леви не собирался сдаваться.—?Не меньше трех месяцев. Посмотрим, как пойдет восстановление. Сейчас отдыхайте, старайтесь не двигаться. Я зайду к вам позже.Врач особо не разменивалась на прочие чувства, в то время как мне хотелось плакать и смеяться?— все одновременно. Искалеченный капитан по-прежнему вводил меня в ступор. В глубине души я так и не смирилась с тем, что это произошло с Леви. Ни с кем-то другим, с кем-то малозначительным для меня, как бы ужасно это не звучало, а именно с ним.Я видела, как капитану тяжело, но не знала, чем ему помочь.—?Я рада, что вы пришли в себя. Я оставлю вас, отды…—?Ос…таньс…я.Я столкнулась со взглядом ледяных глаз, и, несмотря на весь исходящий от них холод, почувствовала в своей груди жар. Сердце забилось так, словно готовилось разорваться от нахлынувших чувств, ведь Леви сам попросил меня остаться. Значит, я была ему нужна, он хотел меня видеть. Этого было достаточно для того, чтобы чувствовать счастье.Я нерешительно присела на краешек его кровати, покосилась на тонкую кисть руки. В душе произошла борьба, в которой победили эмоции. Моя рука накрыла пальцы Леви, и я почувствовала, как он слегка сжал ее.

Я не могла больше врать, что не дорожу им, ведь я дорожила. Очень сильно. Несмотря на все правила, которые мы выстроили. Несмотря на абсолютную невозможность быть вместе, ведь это насчитывало более десятка причин. В итоге я окончательно нарушила второе правило.Мы молчали. Капитан прикрыл глаза, а после его беспокойное дыхание сменилось на равномерное. Пальцы расслабились. Леви уснул.