Часть 3 (1/2)
Послевоенный период Драко ненавидел — ненавидел из-за того, что сразу после победы над Волдемортом британское министерство взяло быка за рога и начала расправляться над бывшими приспешниками. Из-за многочисленных судов, процессов и разбирательств Нарцисса Малфой за короткий период постарела и сильно осунулась. Постоянные корреспонденты, которые чуть ли не липли к окнам и стенам особняка Малфоев, стояли на пороге в ожидании новых подробностей о том, какова дальнейшая судьба Люциуса. В конце концов, все это настолько надоело и вызывало нервный тик, что Драко, однажды разогнав надоедливых журналистов, просто расставил ловушки, чтобы больше никто их не беспокоил. Но несмотря на это, временами на первой полосе возникали статьи, посвященные распрям, из-за чего Драко хотелось навестить типографию и накричать на тех, кто являлся автором статей. Проблема состояла в том, что автор статей оставался неизвестным, но интуитивно можно было предположить, что это дело рук скандальной Риты Скитер.
В этом он окончательно убедился, когда магическое сообщество как молнией посреди ясного неба поразила новость о пробуждении его тетушки Беллатрикс. На следующий день на первых полосах различных газетах (за исключением «Придиры — у того были свои причуды, похлеще чем в том же самом «Пророке») яркими красками расписаны детали истории болезни. И в этом случае автор статей стал известен — Рита Скитер…
Его в тот момент переполнила такая злость, что после небольшого выброса адреналина немного посочувствовал святому Поттеру, которому доставалось не меньше во времена Турнира Трех Волшебников. Рита Скитер отыгралась на нем, как могла и как умела, и ничего с ее гадкой натурой поделать нельзя было. Временами возникало желание пробраться прямо к ней и посмотреть этой бесстыжей в глаза; потому что так поступать, как она нельзя.
В один момент ему все это настолько достало, что сам Драко Малфой направился в Министерство. Он не стал проходить через каминные сети, как это делает основная часть магов, а предпочел пробраться через маггловский Лондон, сменив одежду таким образом, что колдуны не сразу бы поняли, кто пожаловал в такое место, что было только на руку. Тот почти мгновенно слился с толпой. И никто не заподозрил, что с ними бок о бок шагал сын убийцы многих волшебных семей.
Кабинет Министра находился в небольшом закутке, и когда Драко свернул в тупик, то снял с себя капюшон. Дверь была приоткрыта, и Малфой слышал разговор Кингсли и судьи Визенгамота. Уже тогда волшебник осознал, что темой для обсуждения являлась его родственница.
— Кингсли, я все понимаю, — вздохнул судья. — Но… сами понимаете, что все не ахти. В редакции «Ежедневного Пророка» уже жалуются на огромное количество писем с требованием расправиться с Пожирательницей — прошу прощения — с бывшим сторонником Волдеморта! В мои обязанности, конечно входит рассмотрение дел этой категории людей, но вы же помните, как все мы в свое время намучились с Люциусом Малфоем.
Упоминание об отце заставляло Драко злится, но тот не ворвался в кабинет — он хотел послушать дальше.
— А вы в первую очередь не задумывались пойти на контакт с родственниками Беллатрикс? — министр, как всегда, старался действовать в интересах всех сторон конфликтов. Его вопрос поставил судью в неловкое положение — Драко показалось, что судья хватал ртом воздух, не находя подходящих слов. — Да, я знаю, что единственный человек, с которым сейчас можно связаться, это Нарцисса Малфой, ее сестра, но, прошу вас соблюдать хотя бы такие формальности.
— А зачем нам вообще им об этом сообщать? — раздался в ответ вопрос. — Просто взяли, провели закрытое заседание, отправили на казнь, и все проблемы решены.
— Я смотрю, вы человек, который ищет легкие пути, — недовольно выдохнул Шеклболт. — Ладно, с Малфоями я сам поговорю, тем более один из них находится прямо за дверью.
Драко отошел, так как дверь открылась на него.
Министр стоял за столом, убирая палочку за пазуху, а судья — старенький, чуть худощавый, на котором рабочий балахон свисал, как ночная сорочка на исхудавшем теле больного. Обернувшись к гостю, старик сощурился, будто прожигал насквозь сына Пожирателя Смерти — и родственника второго приспешника соответственно.
— Мистер Малфой? — хрипло обратился к молодому волшебнику судья. — Как вы смеете подслушивать?
— Я не хотел, — ответил почти что сразу Драко. — Но, да, я по поводу моей тети. Я хотел бы ее проведать, но меня не подпускают в больнице Мунго, — на этих словах Малфой развел руки в стороны. — Состояние Нарциссы Малфой с каждым днем все ухудшается, и ей важно знать о том, как чувствует себя ее сестра на данный момент.
— Я бы тоже не подпускал сестру мисс Блэк к ней самой, — недовольно пробурчал старик. — А вы какого мнения, министр?
— Я понимаю твое положение, Драко, — вместо ответа на вопрос Кингсли обратился к молодому волшебнику. — И меня иногда поражает то, как все оно получается. Честно — мне не докладывают прямым текстом от врачей — но Гарри Поттер, которому я поручил присматривать за твоей родственницей — он мог бы ответить тебе на некоторые вопросы…
Кингсли приметил, как брови Драко нахмурились — судя по всему, ему не понравилось, что министр не следил самостоятельно за родственницей, но у Шеклболта было своих дел по горло, он просто не мог разорваться и посреди рабочего дня бежать в Больницу и брать отчет у целителей. Кингсли доверял Гарри, и именно поэтому министр отдал распоряжение аврору следить за состоянием Беллатрикс, и регулярно отправлять отчет.
— О, Мерлин, — выдохнул Драко. — Ладно, я благодарю вас, министр.
И с этими словами Малфой вышел из кабинета Кингсли, не дав министру что-то сказать ему вслед.
***
Драко вкратце рассказал Гарри о своих благих намерениях, на что Поттер с недоверием выслушал и принял информацию. Он был не меньше удивлен приходом Драко, чем Гермиона, но в отличии от товарища, девушка придерживала одноклассника за руку, чтобы тот в любой момент не набросился на соперника. Подслушивать разговоры судьи и министра — дело, конечно, неправильное, но понять мотивы можно было.
— Это жутко, — откашлялся Гарри, пройдясь мимо камина туда-обратно. — Я не знаю, всех подробностей о том, почему с вами поступают именно так, но у каждого свои тараканы в голове. С другой стороны, возможность решить все быстро — это единственный выход из сложившейся ситуации. Кстати о выходах и решениях в суде — Драко, я, конечно, понимаю, что давлю на больное, но можешь дать более подробное описание того, как проходил судебный процесс над твоим отцом?
— Это еще зачем? — недоумевал Малфой.
— Э-э-э, — протянул Гарри, встав перед соперником. — Возможно на твоем докладе я бы мог сделать так, чтобы наказание твоей тете смягчили, если так можно выразиться.
Первое время Драко взирал на неприятеля недоверчиво, с нахмуренными бровями. Гермиона в свою очередь, несмотря на гадости, которые сделал враг по факультету, заступилась в защиту Гарри.
— Возможно, он прав, — кивнула она своим мыслям, прикидывая что-то в голове. — Да, Беллатрикс была самой сумасшедшей из всех последователей Волдеморта; да, она вместе с Барти Краучем младшим, Рабастаном и Родольфусом убила двенадцать магглов, а также пытали Алису и Фрэнка Лонгботтом — тем не менее, она остается твоей родственницей, Нарцисса — ее сестра, как и Андромеда…
Грейнджер сама не понимала, почему она стоит и произносит эти самые слова. Скорее всего, здесь нужно было учитывать мнение женщины, которая остудит слишком рациональные и логичные мнения мужчин; возможно, испытав на своей шкуре, что значит «потерять родителей», а потом вернуться к ним как незнакомый человек — этот опыт помог Драко, убедить его в том, что действительно такие вещи нельзя упускать, пока есть шанс — надо хватать быка за рога.
Драко усмехнулся в ответ на реплику Гермионы, но, скорее, не со зла. Он понимал, что девушка хотела помочь. Малфой не знал и не понимал, что означали такие слова как «сострадание», «сочувствие», «сопереживание»… В мире чистокровных волшебников воспитывают совсем иные ценности, которые не суждено понять магглам.