Глава 7 (2/2)

Элизабет решительно направилась в дом, и едва не столкнулась в дверях с негроловами, которые на ходу пересчитывали купюры. Не обращая внимания на их удивленные взгляды, она вихрем промчалась по вестибюлю и ворвалась в кабинет.

Муж сидел за письменным столом, просматривая какие-то бумаги. Он поднял голову и в своей привычно насмешливой манере спросил:

— Что случилось, дорогая? Пожар?

— Что ты собираешься делать с Квимбо? — без лишних предисловий осведомилась она.

Джеймс облокотился на столешницу и подпер щеку кулаком.

— Интересно, с чего это тебя так беспокоят судьбы черномазых? Ты у нас любительница ниггеров, как я погляжу.

Он смерил ее с головы до ног таким сальным взглядом, что Элизабет показалось, будто она вновь стоит перед ним голая, как в первую брачную ночь. Она передернула плечами, стряхивая липкое наваждение, и сказала:

— Я беспокоюсь о благосостоянии нашей семьи. Эти варвары, которых ты нанял, уже погубили одного из твоих рабов. Я прошу тебя проявить благоразумие в отношении второго. Он еще молод и может долго работать, поэтому было бы экономически целесообразно…

Джеймс откинулся на спинку стула и издевательски захлопал в ладоши.

— Браво, миссис Фаулер! Какая речь! Да ты у нас просто образец практичного янки. Боюсь, правда, ты не учла одного нюанса…

— Какого?

— Ниггер-смутьян это паршивая овца, которая портит все стадо. Если побег сойдет ему с рук, то остальные последуют его примеру. И тогда мои убытки возрастут во стократ.

Элизабет судорожно сглотнула

— И что же ты намереваешься с ним сделать? — спросила она.

— Я еще не решил. — Джеймс прищурился, и по его губам скользнула змеиная улыбка. — А что бы ты предложила?

— Я? — Элизабет округлила глаза.

— Ну да. Удиви меня. Прояви свою практичность.

— Ну… — Она облизала пересохшие губы. — Запри его где-нибудь… Посади на хлеб и воду на пару недель. Думаю, этого хватит, чтобы он усвоил урок. Особенно с учетом того, что ему уже пришлось пережить…

Пару секунд Джеймс молча пялился на нее, а потом вдруг запрокинул голову и громко расхохотался.

— Господи, какая наивность! — отсмеявшись, сказал он. — Да после такого наказания все мои ниггеры только и будут делать, что сбегать, чтобы потом две недели жрать задарма и не работать. О, нет, дорогая, тебе нельзя управлять плантацией. Ты разоришься в два счета… Запомни, черномазых нужно держать вот здесь. — Он вскинул сжатый кулак.

— И что теперь с ним будет? — не сдавалась Элизабет.

— Я же сказал, что еще не решил.

— А какие есть варианты?

— О, их великое множество, — протянул Джеймс. — Можно его вздернуть… но нет, это слишком просто. Сжечь на костре? Сварить в кипятке? Засечь до смерти? Затравить собаками? Выбирай, что тебе по душе.

Он перечислял способы казни так буднично, словно предлагал Элизабет выбрать обои для спальни или блюдо для воскресного меню.

— Ты сошел с ума? — в ужасе воскликнула она. — Это чудовищно! Ты не посмеешь!

— И почему же? — Джеймс с любопытством склонил голову набок.

— Это противозаконно! Тебя посадят в тюрьму!

— Ты плохо знаешь законы, дорогая. Раб — моя собственность, вроде мула или собаки. Я могу пристрелить собаку, и мне за это ничего не будет. Этот ниггер пытался сбежать. Получается, это он нарушил закон, а я, как порядочный джентльмен, обязан его покарать. Разве ты, как добрая христианка, не согласна с тем, что зло должно быть наказано?

— Зло — это ваш вонючий, прогнивший, лицемерный Юг! — вскипев от ярости, выпалила Элизабет. — Я тебя ненавижу! Провались ты пропадом со своей плантацией!

— О, как ты прекрасна, когда злишься! — Джеймс усмехнулся, и его взгляд похотливо блеснул. — Глаза горят, щеки пылают — ни дать, ни взять разгневанная валькирия.

Он поднялся из-за стола и мигом преодолел разделяющее их расстояние. Прежде чем Элизабет успела увернуться, он крепко стиснул ее запястье.

— Пусти меня!

Она рванулась, но Джеймс вывернул ей руку и потащил в угол, где стоял красный диван. Элизабет отчаянно упиралась, но муж оказался сильнее. Он швырнул ее спиной на кожаное сиденье и навалился сверху.

— Такой ты мне нравишься куда больше, сучка, чем та дохлая рыбина, которой ты притворяешься в спальне, — прошипел он ей на ухо, задирая юбки.

— Не смей! Не трогай меня! — Элизабет беспомощно барахталась, распластанная под тяжелым мужским телом. — Я буду кричать!

— Кричи!

Джеймс закинул юбки ей на голову, и его рука скользнула в разрез между штанинами панталон.

— Кричи!

Пальцы грубо вторглись в промежность, царапая ногтями нежную плоть.

— Кричи, сучка! Я хочу, чтобы ты кричала, как ниггер, которого секут до кости!

Элизабет задыхалась под ворохом юбок, наброшенных ей на лицо. Она ощутила, как Джеймс хватает ее за ноги и разводит их в стороны. Попыталась вывернуться, выскользнуть из-под него, но корсет туго впивался в ребра, стесняя движения, а юбки опутывали тело как рыбацкая сеть.

Джеймс вошел в нее и стал резко двигаться, вбивая ее в диван. Было так больно, словно он вгонял в нее деревянный кол. Сердце выпрыгивало из груди, по щекам текли слезы. Нет, она не будет кричать! Она не доставит этому подонку такого удовольствия… И за все то время, что муж насиловал ее, ни звука не слетело с ее до крови закушенных губ.

Наконец Джеймс застонал и обмяк, а затем слез с нее, позволив полноценно вдохнуть. Пока Элизабет оправляла юбки и приглаживала растрепанные волосы, муж плеснул себе бренди и снова уселся за стол.

— Знаешь, ты, пожалуй, права, — как ни в чем не бывало, заметил он.

Элизабет подняла на него заплаканные глаза.

— В чем? — глухо спросила она.

Джеймс отсалютовал ей бокалом и, пригубив бренди, продолжил:

— От дохлого ниггера мало толку. Квимбо — хороший плотник, и вряд ли я быстро найду ему замену.

— Надо же! В тебе заговорил голос разума?

— Я спустил пар и немного успокоился, — невозмутимо пояснил муж. — Конечно, я его проучу так, чтобы другим неповадно было. Но если он выдержит наказание, то пускай еще поживет.

— Ты очень великодушен, — с горькой усмешкой бросила Элизабет. — А теперь, если позволишь, я пойду.

— Иди, дорогая. — Джеймс кивнул и поднес бокал ко рту.