Часть 47 (1/2)

Баки потребовалось несколько дней, чтобы собраться с мыслями, а ещё дождаться перерыва в графике Стива: он не был задействован в съёмке фильмов, но нужно было отснять материал для продвижения будущих фильмов, обменяться идеями, познакомить новых членов съемочной группы с их делом.

— Осталось только разобраться со всяким техническим дерьмом, — сказал Стив поздним вечером вторника, после того, как Баки закончил с делами (извинился перед Гвен за то, что прибрал ”Под кожей” к рукам больше чем на месяц и до сих пор не был готов вернуть). — Я решил взять отпуск на следующие полторы недели, а после начну работу над новым фильмом.

Баки обнаружил, что лучший способ обдумать всё и спланировать собственные слова — занять себя чем-то, чтобы отвлечься и не словить приступ беспокойства. У Баки уже долгое время не было панических атак, если не считать кошмара неделю назад, и он хотел бы, чтобы так и продолжалось. Как бы то ни было, у него была назначена встреча с Сэмом: тот должен оценить, может ли Баки снова начать работать. Отчасти Баки надеялся, что сможет поговорить с Наташей о работе в её студии или найти какой-нибудь гараж, где сможет снова занять руки. У него были знания и техническое образование, он мог бы успешно применить их на практике.

Но эти заботы только ждали своей очереди — сейчас Баки сосредоточился на том, чтобы почти непрерывно повторять, как мантру: ”Кто мы друг другу, Стив, об одном ли мы думаем, хотим ли мы одного и того же, я знаю, что ещё не прошло и двух месяцев, но я без ума от тебя и просто хочу убедиться, что это взаимно”. Баки убрался в квартире, протёр от пыли полки и расставил по местам все вещи — и теперь, когда он об этом подумал, то понял, что чертовски редко ими пользовался. Он привёл в порядок спальню, взбив матрас и перестелив постельное белье, а потом занялся разборками вещей в шкафу и комоде.

Он перебрал одежду и отложил в сторону то, что ему не нравилось или плохо сидело, сделав мысленную заметку как-нибудь пройтись по магазинам, потому что, честно говоря, его гардероб не особо подходил для пути в лучшее будущее: две пары прилично сидящих джинсов, куча рубашек и толстовок с длинными рукавами и униформа. Некоторые люди обходились гораздо меньшим, но у него обстоятельства менялись; если Баки хотел произвести хоть сколько-то хорошее впечатление и снова стать по-настоящему функциональной частью общества, ему нужны были шмотки получше.

Проведя рукой по униформе, сначала полевой, потом парадной, Баки почувствовал, как в горле воскресает старая боль. Пристально разглядывая ткань, он чувствовал отголоски пережитого холода, огня в небе и болезненной пульсации собственного, разорванного взрывом тела. Но та самая униформа была уничтожена, во всяком случае, её останки: эта сохранилась с прежних дней, с обучения и первых лет в отъезде. Он всё ещё помнил тот день, когда уехал на войну в две тысячи четвертом. Мать плакала, а отец обнимал так крепко, что, казалось, треснут рёбра.

Закусив губу, Баки переключил внимание на парадную форму, тёмно-синюю с золотыми пуговицами. Накрахмаленная белая рубашка и галстук висели рядом, и Баки повернул вешалку с кителем, чтобы полюбоваться на него. Не слишком вычурно, но достаточно прилично, чтобы приколоть к лацканам награды и медали, которые он заработал — в первую очередь те, которые были получены в его секторе, ещё до отправки за границу. На форме был плотный слой пыли из-за того, что она долгое воемя хранилась в шкафу нетронутой, и тихий голос в подсознании Баки сказал, что ма хотела бы увидеть его в этой форме.

Тяжело сглотнув, Баки смахнул пыль с плечиков, но в остальном оставил форму в покое, а после двинулся дальше.

Повернувшись, Баки посмотрел на недавно разобранный комод и обнаружил, что его жетоны лежат прямо на нём. Протянув руку, он сгрёб их в ладонь и взглянул на отчеканенные на металле надписи. Барнс. Джеймс Б. Звание, группа крови, религиозная принадлежность. Она казалась стерильной — лишала Баки всего, что делало его, ну, им. Сунув в карман жетоны на цепочке, он отвернулся от комода как раз в тот момент, когда телефон в кармане тихо завибрировал.

Баки нисколько не удивился, увидев имя Стива на экране, и с улыбкой принял вызов.

— Привет, — тихо сказал он, выходя из своей комнаты и направляясь по коридору в гостиную.

— Привет, солдатик, — тихо пробормотал Стив с приятной теплотой в голосе. — Я сейчас поднимаюсь к тебе, просто хотел предупредить.

— Ценю это, — задумчиво произнёс Баки, направляясь на кухню, чтобы достать из буфета кружку. Рядом стоял кофейник со свежесваренным кофе. — Хотя сам знаешь, вам с Нат тут всегда рады.

— Не хотел бы заходить, пока ты развлекаешься, — усмехнулся Стив, и Баки закатил глаза.

— Обычно я не дрочу в гостиной, сопляк. И да, учитывая ваш род деятельности, не думаю, что вас бы это смутило, — поддразнил Баки, услышав, как входная дверь щелкнула и открылась. Звонок прервался, голос Стива донёсся из другой комнаты.

— Разумное замечание, — снова хлопок двери, и Баки услышал шаги Стива: тот прошёл через прихожую в маленькую кухню и прислонился к столешнице. — И, если память мне не изменяет, компания тебе не особо мешает.

Щеки Баки потеплели, и он поставил кружку на стол, прежде чем подойти к Стиву.

— Задница, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать его.

Стив вздохнул ему в рот и осторожно положил ладонь на нижнюю часть щеки Баки, провёл пальцами по подбородку. На мгновение Баки забыл о весе жетонов в кармане, об уборке и навязчивой идее сделать перестановку, которые кружились где-то в глубине сознания; вместо этого он наслаждался лёгким привкусом мяты на языке Стива, мягкостью его губ, теплом руки и колкостью щетины.

На мгновение всё стало так охрененно просто.

Но Баки отстранился и мягко улыбнулся, указывая на стоящую рядом кружку.

— Кофе?

Стив улыбнулся, облизнул губы, моргнул. Баки восхищенно наблюдал за тем, как касаются щек его ресницы: у корней они становились темнее, показывая, что вскоре искусственный блонд снова превратится в насыщенный каштановый.

— Звучит замечательно, — согласился Стив, его лицо буквально светилось от широкой улыбки, и Баки пришлось опустить руку в карман, чтобы успокоиться.

— Тогда бери. Сливки в холодильнике, сахар вон в той банке, — сказал он и отвернулся, потому что сердце вдруг застряло где-то в горле. Уйдя в мысли, он на автомате наполнял кофе ещё одну чашку и подливал ещё себе, пока Стив доставал сливки. Баки выудил ложку из ближайшего ящика и протянул её Стиву, и только потом медленно отпил горячий кофе из своей кружки. Наверное, это был не лучший выбор напитка, потому что внутренности и без того уже скручивало.

Когда Стив приготовил кофе, Баки отошёл и сел за маленький столик в углу кухни. Стив взглянул на него, приподняв бровь, и отложил ложку в сторону. Он присоединился к Баки за столом и сел напротив.

— Знаю, ты сказал, что хочешь поговорить, Бак, но выглядишь очень напряженным. Что происходит?

Сделав ещё один большой, медленный глоток, Баки обдумал, как лучше всего ответить на этот вопрос; в голове была тысяча вариантов, так что процесс оказался трудным. Однозначно следовало исключить все спорные, сомнительные фразы, которые можно было бы неверно истолковать — например, решить, что Баки чересчур навязчив. Но даже без них было достаточно сложно, и, встретившись взглядом со Стивом поверх кружки, Баки снова выпил.