Часть 14 (2/2)

— Ты что-то поменял?

— Ага, я спал на полу.

Сэм недоверчиво посмотрел на него, но потом улыбнулся.

— Я должен запомнить это для ребят в приюте. Некоторые говорят, что плохо спят. Возможно, им тоже поможет, — Баки слабо улыбнулся, бросая быстрый взгляд на свои руки. Ну, на свою руку и эту штуку. — Всё ещё есть проблемы с ней?

Баки медленно сглотнул.

— Да. Я ношу на ней перчатку, когда выхожу. На самом деле неважно, и в конечном итоге я благодарен, что мне это дали, но… они не могли сделать это нормальным с виду?

— Сложно сказать, — сочувственно улыбнулся Сэм. — На самом деле у тебя очень впечатляющий протез, который намного превосходит то, что получает большинство наших ветеранов.

От этого Баки не стало лучше, но он промолчал.

Вместо слов он пошевелил пальцами левой руки, наблюдая, как свет танцует на серебристом металле. То, на месте чего когда-то была его ладонь, было покрыто синтетическим аналогом кожи, передающим большую часть ощущений. Он по-другому чувствовал прикосновения к человеческой коже, но тепло или холод – так же, и острые предметы тоже. Но остальной частью руки – металлической, твёрдой – он мог ощущать только давление и вес. Как будто она онемела. Он мог смотреть, как прикасается к ней, но это не то же самое.

Он провёл подушечками пальцев по металлу запястья, согнул его, чтобы посмотреть, как пластины сдвигаются и приспосабливаются, как шарнир. То, как они перемещались, обеспечивало плавность движений и водонепроницаемость. Исключительно для душа, чаще всего Баки ненавидел ванны. Что бы они с ним ни сделали, как бы они это ни сделали, результат хотя бы было легко использовать.

Если бы он только был съёмным.

— Всё нормально, чувак?

Баки несколько раз моргнул, немного откинувшись на спинку дивана.

— Да, просто думаю об этом. Иногда я бы просто хотел, чтобы можно было… протянуть руку и снять её, будто это часть продвинутой брони. Но я знаю, что не могу. В том взрыве моя рука – моя настоящая рука – была практически уничтожена, и эта… эта штука буквально ко мне пришита. Я не помню процедуру или… я ничего не помню, но я помню боль. Я помню… они сверлили и прижигали, горячо до костей. Как то дерьмо в «Терминаторе», но по-настоящему, — голос сорвался, и он вздохнул, закрыл глаза, выравнивая дыхание.

— Я не оправдываю их. Ты это знаешь. Не после всего, что ты пережил, когда вернулся домой. Я знаю, что нелегко продолжать жить с этим вместо твоей руки, потому что это не чувствуется, как часть тебя, потому что это постоянное напоминание. Я понимаю это, Баки. Но тем не менее тебе повезло. Подумай о том, как выглядит каждый твой день, о тех вещах, которые ты делаешь. Представь всё это с одной оставшейся рукой. Ты был бы счастливее?

— Мне кажется, ты пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватым за то, что я ненавижу то, что мне навязали враги, а я этого не ценю.

— Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя виноватым.

— Тогда что ты делаешь, Сэм? Я не могу принять это прямо сейчас. Я не могу. Это не я, это даже не отсюда. После взрыва, и огня, и крови, и снега они взяли меня и сделали это. И ты говоришь, что я должен найти в этом что-то хорошее.

Сэм немного помолчал и отвёл взгляд. Он сделал глубокий вдох и продолжил:

— Я не говорю, что ты должен. Я пытаюсь сказать, что… увидеть плюсы, возможно, поможет тебе в будущем. Только это.

Сдерживая слёзы, Баки встал с дивана.

— Мы закончили на сегодня?

— Это твоё решение.

— Увидимся на следующей неделе.

И с этим — он ушёл.