часть 13. мы нашли полезную вещь! (2/2)

— Что странного?— Тут всё такое старое... — Аой огибает взглядом помещение. Ладонью собирает тонкий слой пыли с окна и резкими движениями очищает стекло полностью.— Не трогай каку, — говорит Луи и морщит нос.— Если поезд новый, то почему проводница спит в таком месте? Я бы не пошёл сюда работать.

— Ты удивляешься таким вещам? — вскидывает бровь Ширасаги.— Выглядит странно, вот и удивился, — пожимает плечами Вальт. Он приседает на голую полку и пододвигается ближе к железному столику, ближе к окну. По столу хаотично разложены старые брошюры, впритык подоконнику стоит пустая кружка (в такой, видно, носили чай пассажирам). Под столиком оказывается небольшой холодильник, размером с кучкой зелени домашнего фикуса. Луи заглядывает туда первым: в ряд лежат несколько бутылок минеральной воды, спрайта и колы. В самом углу лежит две маленькие пачки сока.

Луи вытаскивает одну такую пачку и ищет глазами срок годности. Убедившись в зрелости напитка, он ради интереса смотрит на упаковку спереди — сок со вкусом вишни.Недолго думая, Аой выхватывает упаковку и отрывает от засохшего слоя клея трубочку.

Синеволосый отвлекается и удивлённо кивает в угол купе.

Старый телефон.

Ширасаги сам будто оживляется. Присев возле него, он поднимает трубку и проводит ладонью по прозрачным кнопкам с цифрами. Краска немного стёрлась — нуля и звёздочки буквально наполовину не видно. Сверху лежит такой же лёгкий слой пыли. Закрученный провод удачно оказывается подключён к коробке. Луи цепляет его пальцем и с интересом осматривает.

— Работает? — интересуется Аой и заглядывает подростку за плечи.— Вря...— Что-то нашли?Из-за дверей вдруг выглядывает Рантаро, и двое парней почти синхронно вздрагивают от неожиданности.— Твою мать, — недовольно ругается Луи.— Мы нашли телефон, — синеволосый довольно показывает на находку и берёт трубочку в рот. — Знаешь, что это значит?Рантаро удивлённо вскидывает брови и приседает возле друга. В купе и до этого было мало место, но с приходом блондина стало в два раза некомфортнее. Ширасаги не из тех людей, что скрывает своё раздражение ради чьего-то блага. Не был и никогда им не будет, поэтому внезапно сменившееся умиротворённое настроение на недовольное и нервное ощущается за километр.— Ничего это ещё не значит, — говорит Луи, интонацией подчёркивая ?ничего?, и кивает в сторону упаковки в руках соседа. — Пей свой сок.— Мы могли бы позвонить кому-нибудь, — Рантаро кивает самому себе. — Ну точно! Ширу или кому-нибудь из полиции. Не просто так же мы здесь сидим, не может быть, что больше никого нет.Ширасаги прислоняет трубку к уху и тыкает по кнопкам, набирая номер своего дяди. К удивлению или нет, в ответ не слышно ни звука — даже гудков. Парень подозревал, что ничем хорошим это не обернётся, однако какая-то призрачная надежда волшебным образом держалась до конца. То ли он слишком сильно хотел отсюда выбраться, то ли стал слишком уверенным в собственной удаче.А удача у них, бесспорно, на каждом шагу. Прямо целая череда сплошных удач.

Луи со стуком опускает трубку и поднимается на ноги. Оглядев Рантаро с ног до головы, кивает в сторону дверей шкафчика, который недавно осматривал.

— Забирай постельное бельё на троих.— Думаешь, останемся до ночи?Луи сталкивается с блондином взглядом. Меньше всего сейчас хотелось в принципе как-то контактировать с друзьями Вальта — чисто из-за собственных предпочтений, — и мысль о том, что с ними придётся просидеть весь оставшийся их путь хрен знает куда, заставляла отчаянно прикрывать глаза.— Подозреваю, — отвечает Луи и выходит в коридор.— Класс! Я помогу, — Вальт поднимается с места и, отставляя упаковку сока в сторону, спешит помочь другу с постельным бельём.Они скрипят дверцами, убирают пледы сверху на полку. Вальт достаёт первые два набора и поднимается с ними на ноги. Рантаро достаёт третий. Шуршание пакетов разбавляет поднявшуюся тишину, уместившуюся между переговорами.Вальт перешагивает через Кияму (места и правда было мало), но замирает и наклоняется вниз, когда блондин удивлённо мычит.— Это случайно не..? — не договаривает Рантаро.

Друг поднимает на всеобщее обозрение всем им давно известный потрёпанный волчок, и виснет недолгое молчание.

У Вальта по телу холод проносится.

Он вдруг проваливается в собственные воспоминания. Сам будто бледнеет, ёжится от десятка мурашек по коже. Как в попытке скрыться с грохотом прокатился по лестнице вниз, как испачкали в земле, в слюне, как неприятно прилипали к коже мокрые длинные волосы и разбивался перед носом старый бей. От внезапных воспоминаний он словно переметнулся на несколько часов назад: нога заныла, сердце набрало новый темп. Перед глазами всё вертится куда ярче предыдущего. В лёгких на мгновение испаряется весь кислород.Подросток просыпается только с движением со стороны — Ширасаги дёргает его к себе и за плечи уводит в сторону, чтобы самому подобраться ближе. От касаний старшего всё плохое словно отдаляется.Вальт встряхивает головой.

— Какого чёрта он здесь делает? — Луи берёт волчок в руки и с прищуром осматривает под светом лампы.— Вальт вместе с Ширу отдал его проводнице, когда мы выходили, — говорит Маэстро. — Да?— Да, мы... просили вернуть его в лес на той остановке, — Аой кивает и взглядом ловит пачку недопитого сока, который передаёт ему Маэстро. — Оставим его здесь?Луи спрашивает молча — взглядом.

— Зачем его брать, если мы хотели его вернуть? Да и он страшный, — Аой тыкает в него пальцем. — Может, лучше поищем свои беи?— Я искал Луинора в сумке, где оставлял в тот раз. Там было всё, кроме него, — говорит голубоволосый. — Я бы подумал не о беях, а о себе. Если всё продолжится в этом духе, ничего хорошего не выйдет. А беи нам здесь ничем не помогут.

Коротко глянув на Вальта, он кивает в сторону остальных купе и уходит вглубь вагона. Вальт заторможенно кивает и пожимает плечами. Вероятно, так действительно будет правильнее. Луи знает лучше.

Забрав у друга оставшийся пакет постельного белья, он поправляет ободок и вместе с соком под боком прихрамывает следом за соседом.Маэстро прикрывает дверцы. Оставляет волчок в углу полки — чтобы точно от греха подальше — и, осмотрев купе в последний раз, задвигает железные двери.***Среди абсолютной тишины палату наполняет скрип двери. Белые оттенки вдруг режут глаза — цветов становится вдвое меньше, а оттого как-то мрачнее, неприятнее.Убедившись, что в палате пусто, Вакия проходит внутрь.

Остальные ушли в отель совсем недавно. Мурасаки специально ждал, чтобы палата оказалась пуста — просто не хотел наступать на те же грабли. Уши Вальта не скучали по бессмысленным спорам и, он уверен, не скучают на данный момент. Блондин не знал, почему вдруг стал заботиться о состоянии друга. Или знал. Или, всё-таки, дело в том, как непривычно видеть Аоя таким беззащитным и тихим, непривычно не слышать попыток успокоить и сплотить команду воедино при очередной внезапной трещине.

Мальчик казался еле живым. Одновременно существующим и несуществующим в этот момент. Казался чем-то другим, чужим, не похожим на прошлого себя.

Вакия скучал. Не прошло и двух дней, но парень скучал и злился на друга за то, что тот всё ещё не в сознании.Он подходит ближе и приседает на стул. Взгляд замирает на лице подростка. Бледное, не похожее на румяное детское лицо всеми любимого Вальта. Вакия наблюдает за подрагивающими ресницами и в собственной голове забегает вперёд: представляет, как внезапно парень открывает глаза, как пугает Мурасаки до чёртиков и устало улыбается. Расцветает. Усмехается и заинтересованно оглядывается по сторонам, приподнимается на локтях, берёт в руки любимого напарника с тумбы и говорит, как скучал.И по друзьям скучал. Всего день пролежал здесь, но уже очень сильно соскучился, почти также сильно, как остальные...Вакия отвлекается и поднимает с тумбочки разобранного Вальтриека. С минимальным интересом разглядывает его с разных сторон, вертит в руках. Смотрит на друга, а потом задумчиво собирает воедино.Бей отдаёт холодом.

Он ловит взглядом искру, и на лице неконтролируемо появляется лёгкая улыбка.— Просыпайся быстрее, — вполголоса говорит Мурасаки. — Тебя все ждут.Ресницы едва заметно вздагивают.Спустя десять минут Вакия встаёт с места и уходит. Оставляет целого Вальтриека на прежнем месте, убирает стул в сторону, чтобы не мешался. Ещё с минуту смотрит на друга с порога, словно в трансе, размышляет. А потом удаляется.

Только дверь прощально скрипит.