Ирина Мягкова/Мария Маркова. Не простишь? (2/2)

Мягкова довольно быстро чувствует приближающийся оргазм. Она ещё пару раз делает грубые толчки и протяжно стонет. Затем девушка расслаблено ложиться на Машу. Та шмыгает носом, чувствуя на своих губах горькие слезы. Немного полежав, Ирина встаёт и достаёт штуку. Она кладёт её обратно в шкаф. Затем она развязывает руки Маши и надевает весь свой низ. Маркова скатывается со стола. Она чувствовует вибрацию внизу, намекая на то, что ей нужно кончить. Девушка тянет руку вниз и начинает ласкать себя. Хотя это сложно назвать именно этим словом. Маше больно от каждого движения, но, всё же, после минуты, она кончает. Чувствуется резкая боль и Маркова вскрикивает. Затем она опустошенно смотрит в стену, а из глаз продолжают течь слёзы. А Ирина уходит, бросая её одну.

На следующее утро Ирина просыпается, на удивление, в хорошем настроении. Впервые за этот месяц, ей действительно хорошо. Вот только она проснулась с ощущением, что не помнит целый кусок вчерашней ночи. Ирина пытается вспомнить. Вот она идёт по коридору, видит Машу, та здоровается и всё. Дальше у Ира просыпается в своей кровати. Она даже не помнит, как домой вернулась. Это кажется странным. Но Ирина решила не задумываться об этом. Ей с утра хорошо и замечательно.

Целое утро было хорошее настроение. Мягкова даже думала, что может, это Маша ей вчера что-то сказала. Потому что последнее, что она помнит — Маркова. Ирина спускается на этаж ниже и видит, как Варя, Надя и Саша что-то обсудают. Мягкова подошла к ним.

— Привет, девочки! — говорит Ира и улыбается. Все немного удивляются этому.

— Девочки? Не скотины конченые? — спрашивает Надя.

— Не идиотки безмозглые, которые нихера не могут? — добавляет Варя. Саша тоже хотела что-то сказать, но Ира её остановила.

— Не надо. Девочки, ну простите. Вы же, надеюсь, понимаете что я это не искренне говорила. У меня весь месяц настроение было просто ужасное! Я вас обижать не хотела. — оправдалась Ира. Девушки махнули руками и усмехнулись.

— Да нормально! Мы уже привыкшие к тебе, не обижаемся! — сказала Щербакова. Ирина улыбнулась.

— Ну, что нового?

— О, короче, Ир. Кое-что произошло. — начала Надя. Ирина внимательно посмотрела на неё, потому что у девушки был такой тон, что видимо реально что-то серьезное произошло, — Сидим мы значит в офисе и тут заходит Маша. Решила немного у нас поработать. А она сама не своя прям. Глаза такие отрешенные, жмурится, когда ходит или садится. А от каждого прикосновения, чуть-ли не отпрыгивает. Ну я решила узнать, а что такое и спросила. А Маша мне рассказала, что вчера, после выступления, она стояла в коридоре и к ней мужчина какой-то подошёл. Неадекватный совсем. И домогаться начал. Причём прям серьёзно, уже раздевать начал, ноги сильно сжимал, ударил пару раз, но Маша выбралась. Ну и её это испугало очень, поэтому и такая. Но мы все её прекрасно понимаем. Я вот бы тоже, после этого, была такой отрешённой.

Ирина её слушала и тут в её голове начало что-то всплывать. Глаза девушки стали испуганными, а улыбка с лица прошла. Ирина вспомнила, как увидела Машу и ударила её. Перестань! Зачем ты это делаешь? А потом привела её в кабинет. И… Лижи! И… Ир! Пожалуйста, не надо! Прошу! Мягкова панически дышала. Она осознала и вспоминала то, что сделала с Машей. Свою резкую смену настроения, Ирина объяснила девушкам беспокойством о Маше и ушла.

В голове у Иры были только слова отрицания. Нет! Ну не может быть! Как я могла? Ну блять нет! Ирина искала Машу, надеясь, что та еще нигде не вскрылась. Мягкова вообще не представляла, как будет перед ней оправдываться и извиняться.

Ирина понимала, что у неё было за состояние. Как-то психолог ей сказал, что из-за долгого скопления гнева, у неё могут быть провалы в памяти. Такое было всего один раз, тогда Ира просто разрушала пол квартиры. Но она даже и подумать не могла, что может быть опасна для других.

Спустя минут пятнадцать поисков, Мягкова находит Машу у кулера. Она стояла и смотрела в телефон. Ирина стала медленно подходить к ней и осматривать. Она обнаруживает у неё заметные синяки на щеках. Ей противно от самой себя. Мягкова подходит достаточно близко, чтобы Маша её заметила. Маркова подняла взгляд и вздрогнула, вжавшись в стену. Её глаза были испуганные и кажется начали слезиться.

— Привет, Маш. — говорит Ира. Девушка молчит. Мягкова подходит ещё ближе и в голову снова бьют воспоминания, как она сжимала шею и опускала Машу на колени. Ирина кладёт руку на плечо и гладит. Но испуг в глазах Марковы только увеличился.

— Нет! Пожалуйста, нет! П-Пожалуйта… — просит Маша и прикрывается руками. Ирина жмурится. Маша её теперь боится.

— Шш... Шш, Маш, спокойно. Я пришла всё объяснить. — сказала Ира. Маркова посмотрела на неё.

— Объяснить?

— Да. Слушай, дело в том, что вчера у меня мозг отключился! Ну… Как бы объяснить… У меня весь месяц было ужасное настроение, всё бесило и из-за этого у меня отключился мозг и я себя вчера не контролировала. Я вообще, когда проснулась, ничего не помнила! Да и сейчас только открывки в голове. — объяснила Ира. Маша ошарашенно смотрела на неё. Мягкова ждала её ответа и попыталась взять за руку, но девушка отдернула её.

— И ты думаешь, это тебя оправдывает? — спрашивает Маша. Ирина теряется. Она не знает, что ответить. Вернее, здесь нечего отвечать, потому что всё очевидно. Маша истерично усмехнулась, — Ира, да я сидеть не могу. Стоять, спать, есть, да я жить теперь не смогу нормально! Думаешь твоё состояние, это оправдание? Да ты вообще даже представить не можешь, как мне было вчера страшно, больно, унизительно. Ты…

Маша опустила голову и из её глаз потекли слезы. Ирина почувствовала себя ужасно, но не как весь прошлый месяц. Она животное, которое исполнило человеку жизнь. Ирина тяжело вздохнула.

— Не простишь? Никогда? — спрашивает Ира. Маша смотрит на неё заплаканными глазами, которые уже злые.

— Не прощу. Никогда. Я никому не расскажу правду. Пусть все думают, что до меня домогался мужчина. А я буду жить с правдой. И ты тоже. — сказала Маша и ушла.

Ирина ударила стену. Кажется больной рукой, но ей всё равно. Маша права. Ей теперь жить с этой правдой.