5 (1/2)

В понедельник в семь тридцать Жак уже был на территории стрелков. Его сосед был очень удивлён, что Жак отправился куда-то в такое время, когда тот обычно спит. К счастью, от вопросов к черноволосому он воздержался.

В голове было кучу различных мыслей одновременно. Руки тряслись от желания, а мозг пытался утихомирить всё тело разом, то и дело подкидывая перед глазами ужасные воспоминания. Словно пытаясь напомнить себе об опасности, которой в общем-то и нет. Ему хотелось и не хотелось в тир одновременно.

Тренер Бурк стоял в сторонке, отслеживая за выполнением правилами безопасности своих стрелков. Большинство из них были готовы приступить к тренировке. Поза мужчины выдавала, что он был весьма зажат. Причина волнения было большое число новичков, которые может даже ни разу не занимались стрельбой. Так что он собирался внимательно следить, чтоб никто случайно не всадил себе или соседу пулю.

Жак не торопясь подходит к тренеру, наблюдая из-за его спины за тиром. По утрам он был монотонным и кажется, никто не спешил в своих действиях. У Жака на секунду словно зазвенело в ушах и кажется, начало мутить. Он старается удерживать нехорошие мысли подальше. Парень сто процентов решился на своё возвращение, но стоило услышать звук выстрела, как ладошки стали потеть ещё больше. Его тело хотело уйти, но сам он замер как вкопанный.

Бурк вздохнул и развернулся на пятках, чтобы отправиться в свой кабинет, но не ожидал увидеть перед собой Жака.

— Твою мать, Жак… — Мужчина слегка отшатнулся назад.

От этого он, наконец, отмер, взглянув на Бурка:

— Доброе утро, тренер.

Жак слегка выглянул из-за Бурка, снова смотря на тир, замечая, что многие устремили на них глаза, тихонечко перешептываясь.

— Я могу приступить к тренировке?

— Подожди, ты у нас особый случай. Успеешь ещё похвастаться перед всеми этими «зелёными», ветеран. — Мужчина смеётся и начинает двигаться в сторону своего кабинета.

Жак ещё раз взглянул на тир, но тут же развернулся и последовал за мужчиной. Кабинет тренера был до жути простым. Такой же мелкий кабинет преподавателя, каких куча. Множество полок с различными папками, имеющие свои номера. Небольшой столик посередине комнаты, на котором стоит горшочек с цветами. Тренер, проходя мимо него, взял бутылку и полил.

Рабочий стол был завален бумагами и множеством разноцветных стикеров, а за самим столом стоят полки с кубками и сертификатами. Жак уселся на зелёный затрёпанный диван у стены. На стене над ним висела доска с фотографиями. Видимо это были нынешние стрелки и даже те, что уже выпустились, судя по дате, когда сделали снимок в правом нижнем углу нескольких фотографий. Бурк захватил новую минеральную воду из небольшого холодильника под рабочим столом и отдал её Жаку.

Мужчина поставил свой стул напротив дивана и присел. Он потянулся под столик, доставая небольшую папку, протягивая её Жаку. Парень сразу же взял её в руки, рассматривая каждую страницу. На первой была его фотография и вся информация, то, что он передавал в приёмную при подаче документов в университет, а всё остальное взято из истории его спортивной деятельности.

Парень закрыл папку и положил её обратно на стол, поднимая не понимающий взгляд на тренера.

— Перед началом я ещё раз хочу у тебя уточнить всё, что мне необходимо.

Жак на это кивает и открывает бутылку, делая пару небольших глотков.

— Как я понимаю, будем опираться на пулевую стрельбу из пневматического пистолета? Спрашиваю, ибо может, ты хочешь что-то поменять?

— Нет. — Парень сложил руки на груди, откидываясь на спинку дивана.

— Мг. Сколько максимально ты стрелял на расстоянии двадцати пяти метров в процентах?

— Двадцать пять метров в восемьдесят процентов.

— Пятьдесят метров?

— На пятьдесят процентов.

— Неплохо. Но для второго тура мало.

Жак согласно кивнул.

— Думаю, сейчас я не попаду даже в двадцати пяти процентах…

У Наны был составлен план его тренировок и то, как они могли бы добиться восьмидесяти процентов за полгода. Но теперь этот план ушёл с ней в могилу, как и те полгода.

— Если говоришь, что на восемьдесят процентов попадёшь в двадцать пять, значит, покажешь мне это сегодня на тренировке. — Мужчина выглядел воодушевлённым.

Он, наконец, сможет увидеть Жака в действие и не по телевизору.

— Не знаю, говорила ли тебе об этом Нана, но я расскажу ещё раз. — Он сделал небольшую паузы. — Наша с тобой цель — добиться твоего прохода в новую профессиональную сборную США, возглавляемой Ирвином. В этом году крупные отборочные, устроенные в рамках все штатных соревнований. Сильные противники, само собой. Даже те ребята на корте. Видел их? Они тоже твои противники. У них такие же цели. — Мужчина ухмыльнулся, видя, как глаза Жака загорелись.

Этот парень совсем не боится конкуренции, скорее сам лезет на рожон.

— Всё три этапа первого тура нашего округа пройдут в нашем штате, так что далеко мотаться не придётся. Ты состоишь в третьей категории отборочных, а Нойманн в первой. У них соревнования проходят на промежуток раньше, поэтому у них самое большое количество времени подготовится ко второму туру. Скорее всего, вы встретитесь только под финал.

Жак кивнул на рассказанную информацию.

— Сейчас ты пропустил полную разминку, но ты так же будешь бегать и выполнять комплекс гимнастических, обще-развивающих упражнений. Это надо для твоего теста и рекомендации.

— Хорошо.

— Отлично! Теперь ты можешь встать и, наконец, показать мне себя. Возьмёшь десять метров для начала?

— Двадцать пять. — Отрезал Жак.

У него был пропуск в полгода и отсутствие практики скажется на нем в любом случае, но о детских десяти метрах речи идти не может.

На корте было шумно, хотя выстрелов стало меньше, поскольку Бурк окликнул их прекратить на время и уйти на небольшой перерыв. Поскольку Бурку предстоит сосредоточить сейчас всё своё внимание на Жаке. Студенты с радостью оторвались от занятия, собираясь в уголок для отдыха, чтобы позавтракать тем, что у них было с собой. Его взгляд прошёлся на тех стрелков, что несмотря на слова Бурка остались на своих местах. Жак предположил, что это те кто давно занимался и тщательном присмотре они не нуждаются.

Девица с ярко-рыжими волосами, собранными в две длинные по талию косы, стояла на открытом стрельбище для лука, и взгляд её был сосредоточен на цели. Рука натянула стрелу на тетиву, держа уверенно и без лишнего колебания. Стоило ей выпустить стрелу, как она спокойно попала в край красного круга на расстоянии в пятьдесят метров. Это было поразительно, поскольку Жак практически никогда не наблюдал за стрелками из лука так близко.

Его взор метнулся к тренеру, который окликнул его, находясь вблизи стойки. Бурк развернулся и отправился менять мишени для Жака.

Паренёк с фиолетовыми линзами в глазах и такого же цвета волосами оценивающе взглянул на новенького. Жак направился к стойке. Пытаясь игнорировать чужой взгляд.

— Где-то я тебя видел… — Призадумавшись, выдаёт паренёк, оказавшись возле Жака.

Он пожал плечами, когда Жак его проигнорировал. Но через пару минут снова спросил:

— Долго стрельбой занимаешься?

— Семь лет. — Равнодушно отвечает Жак.

— Много. Другого от профессионала не ожидал. — Паренёк снова поворачивает к нему голову и улыбается. — Не думай, я не какой-то фанат, но твой турнир с Эморри Нойманном был такой захватывающий! Смотрел на одном дыхании.

Жак продолжал игнорировать его, смотря вперёд.

— Мне всегда было интересно... Почему ты ушёл?

Жак тяжело вздыхает, собираясь прогнать его, но Бурк спасает его от неловкости.

— Что уже достают фанаты? —Мужчина схватил парнишку за голову, помотав ею, как болванчик.

— Ай-ай-ай Тренер!

Бурк посмеялся и отпустил его, отодвигая в сторону.

— Стой и не мешайся. — Сказал он парнишке.

Затем мужчина повернул голову к Жаку и кивнул в сторону стойки с оружием. Жак сразу же подошёл к ней, закатывая рукава толстовки до локтей. Он оглядел пневматический пистолет Мр-657.

— Как рукоятка? Удобна? — Бурк направил всё своё внимание на черноволосого.

Жак даже ещё не взял оружие в руки, но с одного взгляда мог понять об оружие многое.

— Пойдёт. — Ответил Жак.

— Хорошо. Позднее подгоним, как тебе будет удобно.

Наконец, Жак взял пистолет в руки. Он, не думая, прошёл к расчерченной разметке. В стрельбе из пневматического пистолета главная задача — точное попадание выстрела в мишень. Когда его глаза поднялись к мишени, он растерял свою уверенность. Ему стало казаться, что он всё позабыл, но его тело само направляло его по памяти. Верхняя часть туловища была выпрямлена и опирается прямо на бедро.

Масса тела равномерно распределяется на обе ноги и ступни, а центр тяжести тела должен находиться над серединой опорной поверхности. Голова развернута по направлению к мишени и находится в вертикальном положении. Это позволяет глазам глядеть прямо по линии прицеливания. Таким образом, равновесие не нарушается. Жак припомнил, как Нана могла в любой момент неожиданно спросить о всей теории стрельбы, которую юноша должен был рассказать ей, не запинаясь.

Жак смотрит на мишень и вдыхает перед тем как поднять оружие и замереть. Не двигаться. Раньше он мог часами стоять на одном месте с поднятой рукою. Хоть он не любил долго целиться, приходилось это делать, чтобы результат был более чёткий. Он был напряжение сейчас больше обычного. Всего пол года назад это давалось легко, а теперь рука его дрожала и лишь с третьей попытки подчинилась, застыв на месте.

Вокруг него пропали все звуки. Парень пребывал в своём вакууме, пока остальные приостановились и замолчали, с интересом отслеживая за тем, что будет дальше. Со следующим вздохом Жак приступает к дальнейшей фазе. Он направляет оружие в середину между верхним краем мишени и сердцевины. Взгляд в это время направлен ровно на целик. Благодаря не долгой задержке дыхания оружие вновь полностью стабилизируется. Сделав несколько небольших, но чистых вдохов, Жак выпускает несколько пуль подряд.

После этого он едва ли мог сделать вдох. Шум вокруг него резко стал слишком громкий, а свет слишком ярким. Он пятится назад, в то время как руки дрожат, выпуская оружие из рук. Резкий страх окутал его с ног до головы, делая ноги слишком ватными, чтобы стоять. Осев на пол, он прижимает руки к ушам и закрывает, лишь бы ничего не слышать и не видеть. Перед его глазами возникли воспоминания. Он неосознанно снова погружается в тот страшный день. Это те воспоминания, которые он не мог до конца воспроизвести в своей памяти долгие месяцы. Он не мог вспомнить.

В этот момент мозгу приходится соединять отдельные фрагменты того, что осталось в памяти, и прибегать к предположениям, дабы восполнить пробелы и сложить цельную историю в его голове.

Эморри, что стоит напротив него Жак знает, что после этого взгляда последует. Дверь отворяется, ударяясь об стену, и женщина нескрываемой яростью набрасывается на Эморри. Он слышит собственный истошный вопль и чувствует попытки вырваться.

— Нана! Нана! Нет!... Убегай!... Уходи!... Не трогай её, Нойманн!

Его крики не действовали. Нана его не слышала. Она знала, что ни за что бы не выиграла здесь, но всё ровно бросилась на противника. Жак снова моргает. Напротив его лица лежит Нана. Её голова повернуть в его сторону и кровь стремительно разливалась по полу, доходя до его лица.

Он не обращает внимание на то, как его голову прижимают к луже крови. Парень смог пошевелиться, лишь когда почувствовал, что тяжесть с него пропала. Он подполз к ней, игнорируя кровь и её бледность. Он положил её голову на свои колени.

— Нан...? Ты слышишь меня? На… — Его взгляд упёрся в отверстие в её лбу. И тогда он, наконец, до конца осознал, что случилось. Таким отчаянным он ещё никогда себя не слышал. — Мама… — Последнее слово отразилось эхом в его ушах.

Он, что взглянул в глаза Нойманна перед тем, как его ударили по затылку и он отрубился.

Из воспоминаний его вырывает чужой голос. Он чувствует прикосновение к рукам, что побуждает его открыть глаза и увидеть перед собой фиолетовые глаза. Понемногу он начинает слышать его голос и делает так, как ему сказали. Глубокое дыхание, внимание на глазах парнишки заставили его постепенно прийти в себя. Он оглядывается, видя, как Бурк в это время убрал оружие от глаз Жака подальше.

— Ты как? — В глазах фиолетового мальчика виднелось сочувствие.

Парнишка всё ещё продолжает держать его за плечи и Жак осматривает помещение, примечая на себе множество взглядов.

— Жак? — Бурк протянул ему руку.

Парень помотал головой и принял помощь. Перед тем как войти в тренерский кабинет, он дал указание остальным продолжать тренировку и дал фиолетоволосому указание следить за остальными. Посадив Жака на диван, он снова протянул ему холодную воду, которую тот с радостью принял. Жак в недоумении взглянул на тренера, который стал рыться в записной книжке номеров.

— Что вы делаете?

— Звоню знакомому психиатру. Обнаружив необходимый номер, Бурк достал телефон.

— Не нужно…

— Не нужно? —Перебил его Бурк.

Мужчина вздохнул и подошёл к парню, присаживаясь рядом на корточки.

— Я только что видел, что ты был в состоянии паники. Я полагал, что это событие отпечаталось на тебе, но видеть последствия… Тяжелее чем я думал... Я испугался за тебя.

Жак смотрел тому в глаза, пытаясь обнаружить в них ложь.

— Тебе придётся к ней походить. Потому что пока ты не избавишься от этого, ты не можешь стрелять.

При этих словах Жак поморщился. Ему нельзя не стрелять. Единственная возможность снова встретить Нойманна и отомстить — это соревнование.

— Мы потеряем время.

— Не больше, чем ты уже утратил. Собираешься ловить панику любой раз, как будешь брать оружие и стрелять? А если в следующий раз не окажется кого-то рядом? Будешь сам бороться с этим?

Жак поджал губы и качнул головой.

— Лучше не затягивать с этим. Если она будет сегодня свободна, то сходим вместе. — Бурк поднялся, с горечью в глазах глядя на парня перед ним.

***</p>

«Здравствуй, Лин из будущего. Меня все ещё зовут точно так же. Все, что поменялось — это моё местоположение. Думаю, мне становится лучше. Я стараюсь держаться от ножей и других острых предметов подальше. Джанетт оказалась самым добросердечным человеком за всю жизнь, что я встречала. Мы сразу поладили, хотя я иногда завидую её связи с Жаком.

Жак тоже оказался хорошим, хотя первое время из-за его вечно злого лица я боялась с ним заговорить. Но теперь, когда его лицо всё ещё злое, он всё равно другой. Мне нравится, что он молчалив, с ним можно сидеть расслабившись и не утруждать себя в поддержание бессмысленных диалогов. Могу сказать, что доверяю ему так же сильно, как и Джанетт.

Я хожу к психиатру уже пару месяцев. Спасибо тёте Эмме и дяде Джозефу, что полностью оплачивают мои сеансы. Отплати им чем-нибудь приятным в будущем.

Знаешь… Ссоры родителей на протяжении многих лет были чем то обыденным. Я так привыкла к ежедневным крикам, что просто затыкала уши наушниками и слушала музыку, стараясь отвлечь себя рисованием. Это был период, когда я исплакалась так сильно, что сил на слезы не было. В один из таких дней они перешли границу. Кажется, они обвинили друг друга в измена. Уж не знаю, что там у них такого было, но они точно были просто в бешенстве. Такой злой всей красной матери я её ещё никогда не видела. Бойня была слишком серьёзной... Помню, что стояла у двери, держалась одной рукой за дверную ручку, в другую руку сжимала до побеления, перед тем, как выйти и попытаться остановить их. Я не хотела, чтобы они поубивали друг друга. Я тогда услышала такие слова от них по отношению друг к другу, что лучше бы я отрезала себе уши. От всей истерики мне казалось, моя мама поехала рассудком. Сидя перед мной, она повторяла раз за разом, что убьет отца. Мне все ещё не по себе от этого. По сей день я задаюсь тяжёлым вопросом: за что? Разве мне хотелось родиться в семье аморалистов, что не в силах ужиться друг с другом? Почему я должна слышать все те ужасные вещи? Почему у меня не обычная спокойная семья? Что я сделала, чтобы заслужить это?

Я устала бороться. Жить — это не просто. Но я хочу постараться и увидеть всю жизнь также, как её видят другие нормальные люди. Почти люблю тебя, твоя нынешняя я».

Дописав письмо себе в будущее, Айлин отложила ручку, откидываясь на спинку стула. Её психиатр Лидия Кэмпбелл — приятная женщина. С ней было невообразимо легко говорить. Сама же женщина обращалась к ней, как к родной дочери. Прежде Айлин никогда не ощущала такого хорошего отношения к себе, не считая семьи Дубачелло.

— Ну как? Завершила? — Женщина слегка улыбнулась и поставила перед девушкой кружку тёплого чая.

— Мг. И что мне с ним делать? — Девушка выгнула бровь, указывая на письмо. — Ты же не собираешься его читать?

— Ни в коем случае. Это твоё письмо самой себе. Ты можешь забрать его с собой или выкинуть прямо здесь. — Она вновь улыбнулась и указала на листок.

Они сидели какое-то время в тишине и просто пили чай с печеньем.

— Как обстоят дела? Есть какие-то новости?

— Нет. — Айлин тяжело вздохнула и посмотрела на старые шрамы на запястьях. — Даже тётя Эмма перестала выходить на связь. Я представления не имею, что там происходит.

— Тебя это раздражает?

— В какой-то степени.

Раздался будильник на смартфоне Лидии, и она отключила его, взглянув на Айлин.

— Хочешь о чем-то ещё побеседовать или на сегодня достаточно?

— Достаточно. — Девушка взяла свое письмо в руки и скомкала его до маленького шара, пока направлялась к выходу из кабинета.

— Хорошо, тогда увидимся на следующей недели, Лин? Если что-то случится, звони мне. Неважно в какое время.