Часть 8 (1/2)

Чайки поют. Весна предзнаменует начало новой жизни. Никогда до этого ранняя весна не была настолько холодной. Никогда раньше песнь чаек не казалась настолько громкой. Марти прогуливался по берегу, оставляя за собой следы на песке. Кудрявились волны и все море трепетало. Вместе с морем беспокоилась и душа. Сегодня пасмурно, но достаточно темных туч не привиделось. Ветер пробирал до дрожи. Марти все время думал и думал, в основном, о прошлом. Мысли уже почти не обитали в настоящем. Бывает, ночами не спится. Становится тяжело дышать, тело ноет. Будто возвращается назад во времени. Все должно было закончиться, но боль никогда по-настоящему не уходит, только дразнит то отдаляясь, то приближаясь. Сколько времени должно пройти, чтобы это забылось? Два года? Пять? Десять? Или целая жизнь? Судьба перестала подкидывать испытания. В этот раз по-настоящему. Как только начинало казаться, что сейчас снова станет плохо, ничего не происходило. Будто оно заканчивалось, не успев начаться. Что-то оберегало Марти от несчастий. И он даже знает что. Хотя правильнее сказать будет «кто». Так почему же так неспокойно?

Марти остановился, чтобы понаблюдать за волнами. Странствующие тучи небрежно рассыпаны по небу. Холодно. Он сам удивлялся тому, как чутко природа чувствует его настроение. Поэтому он ощущал единение с этим местом. Оно ждало его всю жизнь. Марти знал, что родом отсюда, хоть родился не здесь. Тут зародилась его душа. Все эти годы он стремился сюда. Все эти годы он искал свой дом. Часть его всегда принадлежала этому морю. Все несчастья закончились в тот самый миг, когда он оказался дома. Но долгий путь не дает забыть о себе. Его руки в крови, его сознание измучено. Осколки прошлого впивались в его кожу, застревали в его плоти и загнивали. Ужасная усталость сковывает тело. Лицо Марти скривилось от горечи. Судороги вернулись. Мышцы напрягались до предела и ужасно болели. Они искали спасения, успокоения. Провалиться бы сейчас сквозь землю и никогда больше не почувствовать этого. Один единственный жалобный стон вырвался изо рта. От этой ужасной горечи слезы текли сами по себе. Как если бы слезы были частью моря, которые долго находились внутри тела Марти и просились наружу, домой. Он считал так еще и потому, что нигде больше он не плакал. Только тут. Если его догадки правдивы, он с радостью растворился бы в этой бескрайней синеве.

***</p>

Марти гнал лошадь вперед, не понимая куда он скачет и зачем. До ушей доходит лишь грубый лязг доспехов и цокот копыт. Тишина за пределами седла пожирала все звуки. Кругом опустевшие дома и густой туман, а из тумана выглядывают лишь другие опустевшие дома. Такие же, как предыдущие. Пахнет чем-то гнилым… Кто-то сидел за ним и обнимал его за талию. «Кто-то» молчал и у Марти не было возможности повернуть голову, чтобы увидеть его. Фридман оглядывался по сторонам в надежде увидеть что-нибудь знакомое, но все казалось абсолютно чужим. Ветхие глиняные дома и огромные поместья стояли впритык друг к другу, не давая путникам свернуть с единственной дороги.

Чем дальше, тем темнее. Небо стало совсем черным, а туман потихоньку рассеялся. Дальше скакать некуда — тупик. Путь вперед перегораживали почерневшие от старости и сырости доски. И что же теперь? Марти хотел было поворачивать назад, но его взгляд споткнулся о что-то странное на земле. Что-то бледное и округлое… Лошадь громко заржала и встала на задние ноги, защищаясь от неизвестной опасности. На земле лежала чья-то голова. Сердце бешено забилось. Марти быстро поскакал назад, надеясь забыть то, что только что увидел. Может, если сделать вид, будто ничего не было, ничего плохого и не произойдет? Человек за спиной сильнее обхватил талию Фридмана и ему захотелось успокоить его. «Ничего страшного, сейчас выберемся отсюда» — сказал Марти, но ответа не получил. Он будто говорил с пустотой.

Марти смотрел вниз, так как ему казалось, что впереди что-то страшное. Но облегчения это ему не принесло, ибо на земле стали появляться чьи-то внутренности. Они будто вылезали из-под земли или падали с неба. Их становилось все больше и больше и Марти надеялся, что лошадь не подскользнется. Ужасная паника душила его и он решил закрыть глаза, молясь о том, чтобы это скорее закончилось. Единственное, что его успокаивало сейчас — это то, что лошадь продолжала двигаться вперед.

«Ты помнишь как умер Джейсон?» — прошептал кто-то. Эти слова заставили все внутри сжаться. Сердце ушло в пятки. Фридман открыл глаза и закричал от ужаса — розовый и влажный ком из чьих-то внутренностей и конечностей начал пожирать его и он по пояс оказался в море крови. Руками он пытался помочь себе выбраться, но это не работало и Марти вновь закрыл глаза. Его собственный голос стал звучать совсем по-другому. Он жалел себя, справишал, почему это происходит именно с ним. Как же он жалок. Если бы это продлилось хоть мгновением дольше, Марти сошел бы с ума. Но давление вокруг его тела спало, когда только его кудрявая макушка выглядывала из этого месива.

Глаза снова открылись, но пред ним предстало не менее ужасающее зрелище. Он увидел свое отражение. Ворон снова сидел перед ним и ждал. Фридман заплакал, хотел прогнать ворона, но он сидел, как пригвожденный — и пальцем не шевельнуть. Рана на спине снова жжется, будто к коже приставили что-то очень горячее. О боже! Рана открылась! Он истечет кровью и умрет! Кто-нибудь, спасите его! Если бы Марти был железным, он бы давно уже расплавился от такого дикого жара. Плоть вот-вот загорится! Он чувствовал, как горячие слезы стекают по его щекам, но в отражении его лицо оставалось пугающе статичным. Безжизненные глаза и абсолютно тупое выражение. Будто он уже мертв. Белый шум наполнил пространство. Марти увяз в тяжелом воздухе вокруг него. Застрял в паутине мыслей, которые никуда не вели и обрывались на полуслове. Ему все казалось, что они должны привести к чему-то важному, а до конца он никак не мог дойти.

Вдруг ворон закричал: «Марти!». Крик ворона рассеял пустоту и Марти вдруг вновь оказался в кривом домике с деревянной статуей Будды. Над ним свисало обеспокоенное лицо Ника. Спина все еще жжется. Ад…

-Ты меня до смерти напугал, дурак.-прошептал он.

В голосе были слышны нотки злости и страха. Он действительно был напуган. Фридман лежал неподвижно и тяжело дышал.

-Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так страшно кричал. Думал, кого-то убивают.- Ник немного помолчал.- Ты меня слышишь?

-Я слышу.- едва проговорил Марти хриплым голосом.- Мне снился ужасный сон.

-Это я понял.

Менза удобнее устроил голову Фридмана на своих коленях и прошелся большим пальцем по его мокрым глазам.

-Что тебе снилось?

-Я уже не помню.

-Ясно…

Ник нежно гладил кудрявые волосы. Он был рад, что все закончилось так же, как и Марти был рад тому, что он проснулся. Рана уже не болела так невыносимо и с каждой секундой беспокоила все меньше. Свет по комнате медленно расползался. Рассвет озарял землю золотом нового, только-только рождавшегося дня. Еще один кошмар позади.

Ник положил тонкую прядку волос на лицо Марти прямо над губами и нарочито прокашлялся.

-А тебе идут усы. Не хочешь отрастить?

-Нет, не хочу.

-Но ты же говоришь, что моя борода щекочет твое лицо. Если бы у тебя появились усы, они были бы как доспехи. Защищают твою нежную кожу от моей колючей бородки. И не щекотно!

-Это того не стоит.-хихикнул Марти, чем явно обрадовал Ника.

-Ты прав, я бы все равно нашел способ защекотать твое лицо до смерти.

Менза специально наклонился к лицу Марти и стал тереться об его щеки. Тот вскрикнул от неожиданности и стал вертеть головой в разные стороны, но это не помогало, а только делало хуже.

-Идиот! Больно же!

-Так чего же ты смеешься?

***</p>