Прочнее чем иглой пришиты мы друг к другу (2/2)

- Позволю, - Александр оскалился, заработав новый взгляд полный недовольства и, совсем немного, презрения. Елена Александровна затихла, словно и не сидела с мужчинами за одним столом. Воропаев отметил, что она не боялась мужа, как можно бояться человека, который поднимает на тебя руку. Уж он-то знал это по своему опыту. Но все равно в ней читалось жуткое напряжение. - Мне вашего благословения, Валерий Сергеевич, никогда нужно не было, и добиваться я его не намерен. Вы не нравитесь мне, я не нравлюсь вам, наши отношения просты и понятны как дважды два, и я ценю то, что вы не пытаетесь притвориться, что вы без ума от выбора своей дочери, - он собирался было продолжить, но Пушкарев, раскрасневшийся до свекольного цвета, перебил его.

- Да как ты смеешь, щенок, - он буквально задыхался от возмущения, дышал тяжело, со свистом, и даже порывался встать, но Елена удержала его на месте.

- Валера, сядь, послушай, что тебе хотят сказать, не прыгай раньше времени.

К огромному удивлению Воропаева Валерий послушался, и даже вернулся на свое место без ожидаемых возмущений.

- Благодарю, - Александр кивнул Елене, и она кивнула ему в ответ. Взгляд у нее был ясный и крайне понимающий. Впервые Воропаев задумался, а на кого на самом деле была похожа Катерина. Он считал, что все-таки она была юной копией своего зашоренного папаши, но умнее, даже мудрее и открытее, но сейчас… Нет, эта милая кроткая женщина была далеко не такой простой, какой хотела казаться на первый взгляд. Интересно, и зачем ей нужен был такой супруг как этот несносный Пушкарев? Он снова повернулся к Валерию, что ожидал продолжения монолога, поджав губы, - то, что я в вашем одобрении, поощрении и любви не нуждаюсь, совершенно не значит, что ваша дочь не ожидает этого от вас. Катерине не хватает общения в семейном кругу, не хватает возможности прийти к вам за советом и, возможно, остаться на ночь, чтобы вспомнить каково это, снова вернуться в детство. Она скучает по вам, но вы не позволяете ей прийти, желая наказать ее таким образом за то, что она выбрала меня.

- Никто и никогда не отказывал ей от дома, - Пушкарев покосился на супругу, - я ничего такого ни разу ей не сказал.

- А вам не нужно говорить это прямо, - пожал плечами Воропаев, - ваше выражение лица, ваш тон, ваша холодность и подчеркнутая дистантность, этого вполне достаточно для того, чтобы Катя ощутила, что она тут нежеланна. Точнее, что она нежеланна теперь. Вы, конечно же, радостно примете ее обратно, если она сделает правильный, по вашему мнению, выбор, но проблема в том, что она уже его сделала.

- Ты пришел кичиться тем, что отнял у меня дочь? - сузил глаза Пушкарев, - пришел рассказать мне, что я должен или не должен делать, при этом совершенно не ощущая своей вины или ответственности.

- Моя вина в том, что я люблю вашу дочь, больше перед вами мне виниться не в чем, - Александр только улыбнулся Валерию, немного жалея этого старого идиота, - я пришел за другим. Я пришел предупредить вас, Валерий Сергеевич, что если вы не измените своего поведения, если не подарите Катерине то, чего ей так не хватает, если вы не засунете свою гордость куда подальше ради вашей дочери, я увезу ее.

- Как! - Воропаев даже вздрогнул от возгласа, который невольно вырвался у Елены, - куда? Зачем!

- Просто, - он повернулся к женщине, накрывая ее руку своей, - сейчас, здесь, в одном городе с вами, она тоскует по вам, зная, что вы буквально в двух шагах от нее, но она не может прийти. Это разбивает ей сердце, удручает ее, заставляет страдать и волноваться, а волнений и тревог ей и на работе сейчас просто выше головы. А когда я увезу ее, например, в Испанию, она…

- Перестанет по нам скучать? - в голосе Пушкарева было столько сарказма, что впору было бы отравиться. Воропаев улыбнулся.

- Нет, она будет скучать, все так же сильно, все так же любя вас до безумия, но, - он пожал плечами, - огромное расстояние будет оправдывать эти чувства. Не ваш стервозный характер, уважаемый, - Александр произнес это как оскорбление, буквально выплюнув в сидящего напротив мужчину, - Валерий Сергеевич, а именно расстояние будет тому виной. Дальше больше, - он не позволил Пушкареву снова открыть рот, немного подаваясь вперед, - вы считаете меня подлецом, так я открою вам секрет, я гораздо, гораздо хуже. Я не позволю вам видеть внуков, - он слышал, как болезненно вздохнула Елена, но все равно продолжил, не меняя своего тона, - если вы не умеете ценить вашу дочь, и ее детей вы видеть не достойны. Я понятно изъясняюсь? - Валерий молчал. Воропаев не отводил взгляд, словно желая сжечь сидящего напротив мужчину дотла, - я не претендую становиться частью вашей жизни, моего уважения к вам, как к отцу моей супруги будет более чем достаточно. Я пришел дать вам шанс не потерять вашего ребенка. У вас еще есть несколько месяцев, чтобы подумать о том, что я сказал. Посмотрите на меня внимательно, Валерий Сергеевич, посмотрите и подумайте хорошенько - блефую я или нет. Сделайте правильный выбор, или я сделаю его за вас.

Тишина была тягостной, вязкой, словно переваренный кисель и соленой от слез всхлипывающей рядом Елены. Ее Александру было жаль, правда, искренне, и если бы ее супруг сделал неправильный выбор, то он бы нашел способ, как можно было бы наладить общение между ней и Катериной. Да и Кате было куда приятнее иметь возможность поговорить с матерью.

- Ты думаешь, что ты имеешь право ставить мне условия? - Валерий сорвал крышку с коньяка, доставая небольшой деревянный корок и наполняя небольшую стопку. Дорогой ароматный напиток он опрокинул словно безвкусный самогон, Александр очень постарался, чтобы не поморщиться. Он разве ожидал чего-то иного? Нет.

- Имею, - кивнул Воропаев, - а вы имеете право выставить меня вон и не приставать на них, взять таймаут чтобы “подумать” или же проявить благоразумие, и сразу принять верное решение.

- Первый вариант мне нравится больше всего, - хмыкнул Пушкарев, наполняя свою стопку вторично. Еще две стоящие рюмки рядом он стойко игнорировал, словно их даже не существовало.

- Даже не сомневаюсь, - Александр оскалился, следя за тем, как тот опрокидывает очередную порцию напитка. И почему он не принес текилу? С той можно было бы обращаться подобным образом без зазрения совести, - но, вы все еще сидите на своем месте, да и я все еще за вашим столом. Не свидетельствует ли это о вашем благоразумии? - он чуть склонил голову к правому плечу, наблюдая за тем, как морщится Валерий. Распробовал коньяк? Понял, с кем связался?

- Благоразумие, - Пушкарев повел в воздухе рукой, словно отгоняя прочь назойливую муху, - о каком благоразумии речь, если ты попросту распоряжаешься моей дочерью так, словно она принадлежит тебе?

- В этой ситуации вас задевает не то, что она моя, а то, что теперь этого не можете делать вы, разве не так? - Воропаев покачал головой, - будь ваша воля, она бы никогда не вышла из-под вашей опеки. Вечно запертая в теле девочки-студентки, зажата в тиски ограничений и правил, половине из которых место на свалке.

- Она воспитана правильно, - Валерий ткнул пальцем в Александра, - она воспитана в уважении, строгости, честности. Разве не такой ты ее брал?

- Я брал умную, буквально гениальную, но закомплексованную, испуганную и неуверенную в себе женщину, - Воропаев помолчал, скосив взгляд на, и без того расстроенную, Елену, - вам есть чем гордиться, это бесспорно, но если вы считаете, что ваша модель воспитания успешна, то протрите глаза хорошенько.

- Ты хочешь сказать, что тебя хорошо воспитали? - Пушкарев даже развеселился, наливая себе очередную порцию.

- Я воспитан еще хуже, - оскалился Александр, - так что я много знаю о плохом воспитании, можете мне поверить.

Помолчали. За это время Валерий успел выпить еще несколько стопок, так и не прикоснувшись к закуске. Даже лимон остался сиротливо стоять рядом. Елена все-таки поднялась со своего места, чтобы поставить чайник. Воропаев был практически уверен, что сейчас она не старалась для “гостя”, ей просто нужно было чем-то занять руки. Она вздыхала, то и дело, косясь на супруга, но не произносила ни слова. Хотя, Александр был уверен, что у нее было много чего сказать. Ему в том числе.

- Так что, ты хочешь, чтобы я сделал вид, что меня устраивает то, что Катюха за тебя замуж пошла? - тон был не агрессивный, но раздраженный, Воропаев отчетливо слышал, как Пушкарев подавлял в себе рвущееся наружу недовольство.

- Нет, меня можете поносить сколько хотите, в особенности при личной встрече, - развел руками Александр, - вы и половины из того, что я о себе знаю, не скажете, можете мне поверить. Я хочу, чтобы ваше общение с Катериной стало мягким и внимательным. Не нужно играть того, кем вы не являетесь, но не смейте ее обижать или критиковать желание родить этих детей. Привечайте ее в доме и ведите себя так, как подобает любящему отцу, вы на это способны, я знаю.

- Ты думаешь, она будет приходить к нам одна? - хмыкнул Валерий, качая головой, - она же будет таскать тебя сюда каждый раз. Ты не думал, что ты сам себя обрекаешь на такую повинность? А?

- Я думал об этом, - Александр все-таки стащил с тарелки ломтик лимона, в последнее время он полюбил и его вкус, и вкус цедры. Ведь лимонную воду для Кати он готовил сам, просто чтобы она ощущала его заботу. Он знал, что ей это нравилось, больше было и не нужно, - но поверьте, я найду сотни способов избежать нашего пересечения. Но и ее я слишком расстраивать не буду. Так что раз в месяц можно и повидаться, никто от этого слишком не пострадает.

- Да ты все продумал до мелочей, - на этот раз Пушкарев плеснул коньяк и во вторую рюмку. Воропаев чуть поморщился, но смолчал. Отказаться - создать себе дополнительные проблемы, а у них только что, худо-бедно, но наладился диалог.

- Все ради моей женщины, - Александр опрокинул стопку, подражая манере Валерия. Боже, какое глупое расточительство столь хорошего напитка! Может, стоило преподать тестю пару уроков культуры пития?

- И ты не думай, что твои пугалки на меня хоть какое действие возымели, - больше Пушкарев ему не наливал, но себе еще порцию добавил, - я просто не хочу, чтобы Катюха оказалась вдали от дома, а рядом ты и больше никого. Я своего ребенка где угодно найду, понял?

- Главное “найду”, а не “достану”, - Воропаев подался немного назад, чуть расслабляя позу. Главное теперь проследить, чтобы родительское внимание Катя получала дозировано. Ему совершенно не хотелось, чтобы она торчала здесь сутки напролет, истосковавшись по адекватному отношению своего отца.

- А вот за это выпьем, - Валерий снова плеснул в стакан Александра, правда только половину, - много тебе не наливаю, тебе еще домой через полгорода ехать, - назидательно заметил он, - а ты хоть и сволочь, но дочери моей зачем-то нужен.

Воропаев кивнул, чуть вздрагивая от свиста чайника.

- И правда, зачем-то нужен.