Часть 4. Ночь, объятия и поиски. (2/2)
— Да, конечно, — подумав немного, продолжил. — Вообще, предлагаю сегодня устроить ночёвку.
Идея всем понравилась.
***</p>
Было принято решение настелить на пол в зале одеял и пледов и всем вместе улечься там.
— Оля, ставь чайник и делай всем чай. Лиз, пойди возьми что-нибудь в Олькином шкафу и переоденься. Бяш, помогай стелить. Рома, на тебе бутеры, — раздал указания Петров, вытряхивая из шкафа их будущую кровать.
Все поочерёдно кивнули и разбрелись по дому, чтобы спустя примерно двадцать минут с кружками и закусками усесться на мягкое ложе. Болтали абсолютно обо всём, иногда вступали в споры, но находили компромисс и оставались при своём мнении. Иногда переживания по поводу пса, что бродит сейчас где-то в поисках своей хозяйки колыхали разум и сжимали сердце, но ребята быстро подмечали изменения в Лизе и утягивали её в очередную беседу. Первой, примерно в час ночи, уснула Оля. Потом, ближе к двум, Бяша. Рома и Антон пытались и Цветаеву спать уложить, но она постоянно говорила, что не хочет, и парни сдались. Елизавета вдруг встала и, сказав, что пойдёт в туалет, вышла из комнаты. Петров и Пятифан ещё недолгое время поговорили, пока Антон не завалился спать, оставив друга наедине с собой. Глянув на время, парень поднялся с пола и пошёл на кухню.
— Ты чего тут сидишь? — спросил он у сидящей за столом девушки.
— Воду вот пью, — приподняла она стакан с водой, слегка побултыхав жидкость в нём.
В ответ Рома кивнул и тоже налил себе воды, присаживаясь напротив Цветаевой. Сидели в молчании минут пять, пока парень не решил его нарушить.
— Ты из-за родителей пьяных не любишь?
Лиза кивнула, шмыгнув носом. Тяжёлый вздох с её стороны натолкнул Пятифана на мысль о том, что она сейчас будет что-то рассказывать. А сама девушка, поддавшись ночной тяге к откровениям, начала рассказ.
— Отец первый раз напился, когда мне было семь. Я запомнила это потому, что в тот день вместо первого сентября сидела возле двери, которую пьяный отец замкнул и отказывался открывать или давать мне ключ. Сидела под дверью в красивой форме, с высокими хвостиками, которые были завязаны большими белыми бантами. Как я всё детство и мечтала, — она тяжело вздохнула, смахнула одинокую слезинку со щеки и продолжила. — Вечером пришла мать и начался скандал. Они кричали, били посуду и бутылки, а я закрылась в комнате и мечтала, чтобы всё это закончилось, — тишина, резко наступившая на кухне, рухнула грузом на плечи, но Рома не решился её нарушать. И не зря, потому что по прошествии примерно минуты Цветаева продолжила. — Пожалуй, самое лучшее, что сделала для меня мать — это купила собаку. Золотистый ретривер, которого я назвала Шарк. Не знаю, что это было: то ли мать испугалась за меня, что отец в пьяном приступе что-то мне сделает, то ли ей самой просто захотелось собаку, я не знаю. Но Шарк не единожды мне помогал. Вступался за меня, когда мать орала, а отец, будучи пьяным, пытался подойти. А теперь он пропал... — резко оборвалась Лиза, встала и в два шага оказалась у окна.
Там она резко замерла, прислушиваясь к своему дыханию и пытаясь успокоиться.
— Мы найдём его. Обязательно, — выдохнул вдруг парень.
Неожиданно девушку приобняли. Не очень крепко. Так, что она могла отстраниться, если захочет. Но отстраняться не хотелось. Цветаева развернулась и прижалась к Пятифану, по-прежнему стараясь не разреветься.
— Может всё же лучше выплеснуть всё? Станет легче, — почему-то перешёл он на шёпот, положив ладонь на рыжую макушку.
И Лиза сдалась. По щекам её покатились слёзы, мгновенно впитываясь в футболку Ромы. Руки сжимали ткань, пока парень легко поглаживал её по спине и волосам. Девушке давно этого не хватало. Простого человеческого спокойствия, чувства защищённости. Она жалась к нему так отчаянно, будто в последний раз. Искала поддержки и понимания, и находила. А он старался помочь. Не оставить в трудную минуту, даже несмотря на то, что они не так уж близки. Просто стояли, слушая тишину, и ища друг в друге то, что не смогли найти в других.